Чёрный, Горимир Горимирович
Поделись знанием:
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
(перенаправлено с «Г. Г. Черный»)
| Горимир Горимирович Чёрный | |||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||
| Дата рождения: | |||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||||||||||||||||||||
| Дата смерти: | |||||||||||||||||||||||
| Место смерти: | |||||||||||||||||||||||
| Страна: | |||||||||||||||||||||||
| Научная сфера: | |||||||||||||||||||||||
| Учёное звание: | |||||||||||||||||||||||
| Альма-матер: | |||||||||||||||||||||||
| Научный руководитель: | |||||||||||||||||||||||
| Известные ученики: |
Г. А. Любимов, А. Л. Гонор, А. Н. Крайко, А. Б. Ватажин, В. А. Левин, В. П. Мясников | ||||||||||||||||||||||
| Награды и премии: |
| ||||||||||||||||||||||
Горими́р Горими́рович Чёрный (фамилия при рождении — Каминский[1]; 22 января 1923, Каменец-Подольский — 6 ноября 2012, Москва) — советский и российский учёный-механик, специалист в области газовой динамики и аэродинамики больших скоростей. Академик АН СССР и РАН, Заслуженный профессор Московского университета (1994).
Содержание
Биография
Родился 22 января 1923 года в Каменец-Подольском (Украинская ССР). В 1940 году поступил на механико-математический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. В 1941—1945 гг. имел перерыв в учёбе, так как был участником Великой Отечественной войны: в начале июля 1941 года добровольцем вступил в ряды Московского народного ополчения. Прошёл всю войну (служил в артиллерийских частях, был командиром орудия), пережил ранение, плен и возвращение в строй; на заключительном этапе войны участвовал в штурме Берлина и освобождении Праги. Вернувшись на мехмат, закончил его с отличием в 1949 году по специальности «механика»[2][3][4]. Ученик Л. И. Седова[4][5].
По окончании МГУ работал в научных институтах авиационной промышленности[2]: в 1949—1952 гг. — в НИИ-1 (ныне — Исследовательский центр им. М. В. Келдыша), затем — в Центральном институте авиационного моторостроения имени П. И. Баранова (ЦИАМ), где Г. Г. Чёрный с 1952 по 1970 годы руководил созданной им газодинамической лабораторией[6][7][8].
С 1953 года — кандидат технических наук (тема диссертации: «Некоторые вопросы теории воздушно-реактивных двигателей»). С 1957 года — доктор физико-математических наук (тема диссертации: «Ламинарные движения жидкости и газа в пограничном слое с поверхностью разрыва»)[9].
Свою педагогическую деятельность Г. Г. Чёрный начал в 1951 году в Московском физико-техническом институте (МФТИ), где он по просьбе М. В. Келдыша сначала заменил его на первых лекциях по газовой динамике, а затем и прочитал этот курс до конца. В 1957—1963 гг. Г. Г. Чёрный заведовал кафедрой газовой динамики и горения МФТИ. С 1954 года он преподаёт в МГУ, где работает на кафедре гидромеханики мехмата МГУ (1954—1992): сначала в должности ассистента, затем — доцента, а с 1958 года — профессора этой кафедры[10][7]. В 1954—1955 гг. он читал студентам кафедры курс «Движение с большими сверхзвуковыми скоростями», а затем в разные годы — основной курс лекций по гидромеханике, специальный курс гидродинамики, курс газовой динамики для студентов 4-го курса[11][12][13].
В 1960 году Г. Г. Чёрный стал директором годом ранее созданного Института механики МГУ и руководил им вплоть до 1992 года; за это время институт превратился в один из крупнейших российских научно-исследовательских центров. С 1992 года был советником дирекции данного института[2][14].
Весной 1988 года (после кончины в 1987 году академика Г. И. Петрова) Г. Г. Чёрный стал заведующим кафедрой аэромеханики и газовой динамики мехмата МГУ и руководил ею вплоть до своей смерти. Заслуженный профессор МГУ, с 1960 года — член Учёного совета МГУ[14][15].
Член-корреспондент Академии наук СССР по Отделению технических наук (механика) с 29 июня 1962 года. Академик по Отделению энергетики, машиностроения, механики и процессов управления (теоретическая и прикладная механика, машиностроение и машиноведение) с 29 декабря 1981 года[16]. В 1992—1997 гг. — академик-секретарь Отделения машиностроения, механики и процессов управления РАН. Почётный член Российской академии естественных наук, Российской академии космонавтики, Международной академии наук высшей школы. Академик (с 1968 года) Международной академии астронавтики. Иностранный член Национальной академии инженерных наук США[en] (с 1997 года), член Европейской академии (с 2002 года)[2].
Председатель (в 1991—2011 гг.) Российского национального комитета по теоретической и прикладной механике, председатель Объединённого научного совета РАН по механике (в 1992—1997 гг.), председатель Научного совета РАН по механике жидкости и газа (1997—2012 гг.), член Научного совета РАН по горению. Был главным редактором журнала «Известия РАН. Механика жидкости и газа» (с 1988 года), членом редколлегий журналов «Доклады Академии наук» и «Прикладная математика и механика», РЖ «Механика», главным редактором журнала «Аэромеханика и газовая динамика» (с 2001 года), соредактор журнала «Acta Astronautica» (с 1972 года)[2].
Создал научную школу в области гидроаэромеханики и газовой динамики[17][18]. Подготовил свыше 30 кандидатов и 15 докторов наук. Опубликовал около 200 научных работ, в том числе 4 монографии[19][20].
Г. Г. Чёрный скончался 6 ноября 2012 года[3][4]. Похоронен 12 ноября 2012 г. на Введенском кладбище в Москве[21].
Научная деятельность
К областям научных интересов Г. Г. Чёрного относились гидромеханика, теоретическая и прикладная аэродинамика и газодинамика, теория горения и взрыва[19]. Им внесён значительный вклад в разработку теоретических основ расчёта газодинамических течений в двигателях летательных аппаратов, включая нестационарные процессы, в исследование устойчивости течений газа со скачками уплотнения, взаимодействия ударных волн с пограничным слоем, разработан эффективный метод исследования течений газа с большими сверхзвуковыми и гиперзвуковыми скоростями. Фундаментальные результаты получены Г. Г. Чёрным в теории ламинарного пограничного слоя с поверхностью разрыва. Широкое признание получили его работы по теории оптимальных аэродинамических форм, течений газа с экзотермическими реакциями, кумулятивных явлений, явлений сверхглубокого проникания в плотные среды[12][20][22].
Среди основных научных достижений Г. Г. Чёрного[23][24]:
- полное решение задачи о сверхзвуковом течении газа с переменными энтропией и энтальпией, близком к поступательному потоку (1950 г.);
- развитие теории закрученных течений сжимаемого газа в осесимметричных каналах и её применение для определения наиболее выгодных режимов работы ступеней компрессоров и турбин (1950 г.);
- создание теоретической модели взаимодействия скачка уплотнения с пограничным слоем (1952 г.);
- создание теории сверхзвуковых неустановившихся течений газа со скачками уплотнения в каналах с проницаемыми стенками (1953 г.);
- построение теории пограничного слоя при наличии поверхности раздела сред с различными физическими свойствами и/или при наличии всасывания или поддува газа или жидкости (1954 г.);
- создание и использование при решении задач о течении за интенсивной ударной волной метода разложения решения в ряды по степеням отношения плотности газа перед фронтом волны к характерному значению плотности за ним (1956 г.);
- создание теории и решение задач обтекания слабозатупленных тел потоком газа с большими сверхзвуковыми скоростями (1957—1958 гг.);
- исследование стационарных обтеканий тел с образованием детонационных волн (1963 г.);
- качественное исследование и расчёт сверхзвуковых и гиперзвуковых обтеканий крыльев при больших углах атаки (1969 г.);
- исследование задачи о пограничном слое на движущейся поверхности (1974 г.).
В 1955 году Г. Г. Чёрный применил развитую Л. И. Седовым теорию сильного взрыва для решения задач о гиперзвуковом обтекании затупленных впереди тел (что приобретало особую актуальность в связи с изучением вхождения в атмосферу тел с космическими скоростями)[25].
В 1968 году, исследуя движение газов с образованием детонационных волн и фронтов горения, Г. Г. Чёрный изучил поведение пересжатой детонационной волны при удалении от источника её возникновения, дал решение ряда задач обтекания затупленных тел с образованием детонационной волны, проанализировал основные свойства плоских и осесимметричных течений[26].
Семья
Первая супруга — Губарева Августа Васильевна, выпускница механико-математического факультета МГУ (ум. в 1986 г.). Вторая супруга — Чёрная Алла Семёновна (р. 04.10.1941), пенсионерка, имеет дочь.
Две дочери, два внука и три внучки.
Труды
Учебники и монографии
- Чёрный Г. Г. Течения газа с большой сверхзвуковой скоростью. — М.: Физматгиз, 1959. — 220 с.
- Cherny G. G. [link.springer.com/book/10.1007/978-3-7091-2996-8 Lectures on the Theory of Exothermic Flows behind Shock Waves]. — Wien: Springer-Verlag, 1973. — 132 p. — (International Centre for Mechanical Sciences. Courses and Lectures, vol. 36). — ISBN 978-3-211-81168-9.
- Чёрный Г. Г. [gidropraktikum.narod.ru/chyornyi-01.djvu Газовая динамика. Часть I. Основные понятия газовой динамики и элементы прикладной газовой динамики]. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 112 с.
- Чёрный Г. Г. [gidropraktikum.narod.ru/chyornyi-02.djvu Газовая динамика. Часть II. Одномерные неустановившиеся движения]. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. — 80 с.
- Чёрный Г. Г. [gidropraktikum.narod.ru/chyornyi-03.djvu Газовая динамика. Часть III. Установившиеся движения]. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 160 с.
- Чёрный Г. Г. [eqworld.ipmnet.ru/ru/library/books/Cherny1988ru.djvu Газовая динамика]. — М.: Наука, 1988. — 424 с. — ISBN 5-02-013814-2.
- Чёрный Г. Г. Избранные труды. — М.: Наука, 2009. — 759 с. — (Памятники отечественной науки. ХХ век). — ISBN 978-5-02-036636-7.
Некоторые статьи
- Чёрный Г. Г. Исследование наивыгоднейших режимов работы решётки профилей // Сборник работ по аэродинамике / Под ред. М. В. Келдыша. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. — 68 с. — (Труды МИАН СССР, дополнительный том). — С. 20—52.
- Чёрный Г. Г. Возникновение и форма поверхностей разрыва в потоках газа // Теоретическая гидромеханика. Вып. 2 / Под ред. Л. И. Седова. — М.: Оборонгиз, 1952. — С. 42—62.
- Чёрный Г. Г. Влияние дозвуковой части пограничного слоя на положение скачка уплотнения // Теоретическая гидромеханика. Вып. 2 / Под ред. Л. И. Седова. — М.: Оборонгиз, 1952. — С. 63—96.
- Чёрный Г. Г. Ламинарные движения газа и жидкости в пограничном слое с поверхностью разрыва // Изв. АН СССР. Отделение технич. наук. — 1954. — № 12. — С. 38—67.
- Чёрный Г. Г. Одномерные неустановившиеся движения совершенного газа с сильными ударными волнами // Доклады АН СССР. — 1956. — Т. 107, № 5. — С. 657—660.
- Чёрный Г. Г. Обтекание тел идеальным газом при большой сверхзвуковой скорости // Изв. АН СССР. Отделение технич. наук. — 1957. — № 6. — С. 77—85.
- Квашнина С. С., Чёрный Г. Г. Установившееся обтекание конуса потоком детонирующего газа // Прикл. математика и механика. — 1959. — Т. 23, вып. 1. — С. 182—186.
- Чёрный Г. Г., Баренблатт Г. И. О моментных соотношениях на поверхностях разрыва в диссипативных средах // Прикл. математика и механика. — 1963. — Т. 27, вып. 5. — С. 784—793.
- Чёрный Г. Г. Крылья в гиперзвуковом потоке // Прикл. математика и механика. — 1965. — Т. 29, вып. 4. — С. 617—634.
- Гилинский С. М., Запрянов З. Д., Чёрный Г. Г. Сверхзвуковое обтекание сферы горючей смесью газов // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1966. — № 5. — С. 8—13.
- Чёрный Г. Г. Автомодельные задачи обтекания тел горючей смесью газов // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1966. — № 6. — С. 10—24.
- Левин В. А., Чёрный Г. Г. Асимптотические законы поведения детонационных волн // Прикл. математика и механика. — 1967. — Т. 31, вып. 3. — С. 393—405.
- Чёрный Г. Г. Пограничный слой на движущейся поверхности // Избранные проблемы прикладной механики. — М.: ВИНИТИ АН СССР, 1974. — 764 с. — С. 709—719.
- Чёрный Г. Г. Экзотермические волны в сплошных средах // Избранные вопросы современной механики. Ч. 2. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — 142 с. — С. 3—56.
- Чёрный Г. Г. The Mechanism of Anomalously Low Resistance to the Motion of Bodies in Solid Media // Труды Матем. ин-та им. В. А. Стеклова. — 1989. — Т. 189. — С. 45—52.
- Окунев Ю. М., Садовничий В. А., Самсонов В. А., Чёрный Г. Г. Комплекс моделирования задач динамики полёта // Вестник Моск. ун-та. Сер. 1. Математика, механика. — 1996. — № 6. — С. 66—75.
- Чёрный Г. Г. Плоские установившиеся автомодельные вихревые течения идеальной жидкости // Изв. РАН. Механика жидкости и газа. — 1997. — № 4. — С. 39—53.
- Голубятников А. Н., Зоненко С. И., Чёрный Г. Г. Новые модели и задачи теории кумуляции // Успехи механики. — 2005. — Т. 3, № 1. — С. 31—93.
- Голубятников А. Н., Зоненко С. И., Чёрный Г. Г. Новые модели оболочек, метаемых взрывом // Прикл. математика и механика. — 2007. — Т. 71, вып. 5. — С. 727—743.
Научно-просветительские выступления
- Чёрный Г. Г. [dictionnaire.narod.ru/Cherny-Slovo-o-vechno-novoi-mehanike-2011.djvu Слово о вечно новой механике]. — М.: МГОФ «Знание», 2011. — 52 с. (Научно-просветительская серия «Трибуна Академии наук»)
Воспоминания
- Чёрный Г. Г. Дни на войне // Вестник Российской академии наук. 2005. Т. 75. № 5. С. 393—398.
- Чёрный Г. Г. Военные годы. Ч. 1: Год перед победой. — М.: Изд-во МГУ, 2007.
- Чёрный Г. Г. Военные годы. Ч. 2: Среди чужих. — СПб.: Изд-во Политехнического ун-та, 2009. — ISBN 978-5-7422-2229-3.
- Чёрный Г. Г. Военные годы. — СПб.: Любавич, 2010. — 570 с. — ISBN 5-86983-129-3.
Награды
За участие в Великой Отечественной войне удостоен следующих государственных наград[19]:
- орден Славы III степени (1944)
- орден Красной Звезды (1945)
- орден Отечественной войны I степени
- орден Отечественной войны II степени
- медаль «За отвагу» (1944)
- медаль «За оборону Москвы»
- медаль «За взятие Кёнигсберга» (1945)
- медаль «За взятие Берлина» (1945)
- медаль «За победу над Германией»
- юбилейные и памятные медали
За достижения в научной, технической и преподавательской деятельности удостоен следующих государственных наград СССР и России[19]:
- орден «Знак Почёта» (1957)
- орден Трудового Красного Знамени (1975)
- орден Дружбы народов (1980)
- орден Почёта (1999)[27]
- орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2003)[28]
- несколько медалей
Является лауреатом государственных и ведомственных премий[29]:
- Государственная премия СССР (1972) — за работы по теории движения тел в газах с большими скоростями, теории детонации и горения[30]
- Государственная премия СССР (1978) — за работы по теории движения тел в газах с большими скоростями, теории детонации и горения[30]
- Государственная премия СССР (1991)
- Государственная премия Российской Федерации (2003) — за цикл работ «Инициирование и распространение волн детонации в открытом пространстве» (в составе коллектива авторов)[31]
- Премия Совета Министров СССР (1985)
- Премия имени Н. Е. Жуковского I степени (1959) — за работы по аэродинамике течений с сильными ударными волнами[30]
- Премия имени М. В. Ломоносова I степени (1965) — этой премии удостоена работа Г. Г. Чёрного «Крылья в гиперзвуковом потоке»[32], посвящённая сверх- и гиперзвуковой аэродинамике несущих форм[33]
- Премия имени С. А. Чаплыгина (1976) — за работы по асимптотическим методам в теории детонации[30]
- Премии имени Л. И. Седова (2003) — по совокупности научных работ[31]
- Премия имени Н. Е. Жуковского I степени (2006) и золотая медаль имени Н. Е. Жуковского — за работу «Аэродинамика и баллистика оптимальных пространственных тел при сверх- и гиперзвуковых скоростях полёта»[34][35]
Напишите отзыв о статье "Чёрный, Горимир Горимирович"
Примечания
- ↑ В своих воспоминаниях (Чёрный Г. Г. Военные годы. — СПб.: Любавич, 2010. — 570 с. — ISBN 5-86983-129-3. — С. 284.) Г. Г. Чёрный приводит показания, данные им на допросе в СМЕРШе: «Каминский Горимир Горимирович — это мой отец. Его расстреляли немцы. Он был в своё время начальником Херсонского городского отдела НКВД. Я — его сын, Чёрный Горимир Горимирович. Фамилию сменил по метрике, когда получал паспорт. В школьные годы был Каминским».
- ↑ 1 2 3 4 5 Механика в Московском университете, 2005, с. 151.
- ↑ 1 2 [mzg.ipmnet.ru/ru/Issues.php?y=2013&n=1&p=3 Горимир Горимирович Чёрный (1923—2012)] // Изв. РАН. Механика жидкости и газа. — 2013. — № 1. — С. 3—5.
- ↑ 1 2 3 [pmm.ipmnet.ru/ru/Issues.php?y=2013&n=1&p=171 Горимир Горимирович Чёрный. Некролог] // Прикл. математика и механика. — 2013. — Т. 77, вып. 1. — С. 171—173.
- ↑ Ватажин А. Б. [engine.aviaport.ru/issues/93/pics/pg16.pdf Горимир Горимирович Чёрный. 22.01.1923 — 06.11.2012] // Двигатель. — 2014. — № 3 (93). — С. 16—17.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 128.
- ↑ 1 2 [www.imec.msu.ru/pages/03/08/05/3310361/ Чествование академика Горимира Горимировича Чёрного и Всероссийская научная конференция «Аэродинамика и газовая динамика в XXI веке»]. // Сайт Института механики МГУ. Проверено 31 мая 2016.
- ↑ [www.ciam.ru/press-center/news/the-unveiling-of-the-memorial-plaque-to-g-g-black/?sphrase_id=674 Открытие мемориальной доски Г. Г. Чёрному]. // Сайт Центрального института авиационного моторостроения имени П. И. Баранова (ЦИАМ). Проверено 31 мая 2016.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 151—152.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 151, 199.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 201—202.
- ↑ 1 2 Мехмат МГУ 80, 2013, с. 170.
- ↑ Механика в Московском университете, 1992, с. 43, 47.
- ↑ 1 2 Мехмат МГУ 80, 2013, с. 168.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 127, 151.
- ↑ [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-80.ln-ru.dl-.pr-inf.uk-12 Чёрный Горимир Горимирович. Историческая справка]. // Официальный сайт Российской академии наук. Проверено 31 мая 2016.
- ↑ Крайко А. Н., Ватажин А. Б., Секундов А. Н. Газовая динамика. Избранное: в 2 тт. / Под ред. А. Н. Крайко. — М.: Физматлит, 2000. — 720 с. — ISBN 5-9221-0651-1, 5-9221-0650-3.
- ↑ Механика жидкости и газа. Избранное / Крайко А. Н. (ред.-сост.), Ватажин А. Б., Любимов Г. А. — М.: Физматлит, 2003. — 752 с. — ISBN 5-9221-0444-6.
- ↑ 1 2 3 4 Механика в Московском университете, 2005, с. 152.
- ↑ 1 2 [new.math.msu.su/department/aeromech/employee.php?n=chernyi Чёрный Горимир Горимирович]. // Сайт кафедры аэромеханики и газовой динамики МГУ. Проверено 31 мая 2016.
- ↑ [www.moscow-tombs.ru/2012/cherny_gg.htm Московские могилы. Чёрный Г. Г.]. // Сайт «Московские могилы». Проверено 31 мая 2016.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 127—128.
- ↑ Механика в Московском университете, 1992, с. 53, 56—57.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 208—212.
- ↑ Григорьян, Фрадлин, 1977, с. 150, 166.
- ↑ Григорьян, Фрадлин, 1977, с. 168—169.
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1064366 Указ Президента Российской Федерации от 2 октября 1999 года № 1331 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=019759 Указ Президента Российской Федерации от 27 октября 2003 года № 1260]
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 128, 151.
- ↑ 1 2 3 4 Механика в Московском университете, 2005, с. 206.
- ↑ 1 2 Мехмат МГУ 80, 2013, с. 41.
- ↑ Чёрный, 1965.
- ↑ Механика в Московском университете, 2005, с. 132.
- ↑ Мехмат МГУ 80, 2013, с. 44.
- ↑ [istina.msu.ru/awards/7485313/ Премия проф. Н. Е. Жуковского]. // Сайт системы «ИСТИНА» (НИИ механики МГУ). Проверено 2 июня 2016.
Литература
- Григорьян А. Т., Фрадлин Б. Н. Механика в СССР. — М.: Наука, 1977. — 192 с.
- Механика в Московском университете / Под ред. К. А. Рыбникова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. — 168 с. — ISBN 5-211-01979-2.
- Механика в Московском университете / Под ред. И. А. Тюлиной, Н. Н. Смирнова. — М.: Айрис-пресс, 2005. — 352 с. — ISBN 5-8112-1474-X.
- Мехмат МГУ 80. Математика и механика в Московском университете / Гл. ред. А. Т. Фоменко. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2013. — 372 с. — ISBN 978-5-19-010857-6.
Ссылки
- [wwii-soldat.narod.ru/200/ARTICLES/BIO/cherny_gg.htm Биография]
- [about-msu.ru/next.asp?m1=person1&type=aka&fio=%D7%E5%F0%ED%FB%E9%20%C3%EE%F0%E8%EC%E8%F0%20%C3%EE%F0%E8%EC%E8%F0%EE%E2%E8%F7 Биографические сведения] на сайте «Всё о Московском университете»
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-80.ln-ru Профиль Горимира Горимировича Чёрного] на официальном сайте РАН
- [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=21358 Профиль на сайте Общероссийский математический портал]
- [getmedia.msu.ru/newspaper/newspaper/4186/all/pressl.htm Памяти Краснопресненской дивизии народного ополчения]
Отрывок, характеризующий Чёрный, Горимир Горимирович
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
Категории:
- Родившиеся 22 января
- Родившиеся в 1923 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Каменце-Подольском
- Умершие 6 ноября
- Умершие в 2012 году
- Умершие в Москве
- Действительные члены АН СССР
- Выпускники механико-математического факультета МГУ
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Почёта
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Кавалеры ордена Славы
- Награждённые медалью «За отвагу»
- Награждённые медалью «За оборону Москвы»
- Награждённые медалью «За взятие Кенигсберга»
- Награждённые медалью «За взятие Берлина»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Учёные по алфавиту
- Механики по алфавиту
- Механики СССР
- Механики России
- Механики XX века
- Действительные члены РАН
- Лауреаты Государственной премии РФ в области науки и техники
- Лауреаты премии Н. Е. Жуковского
- Аэродинамики
- Преподаватели механико-математического факультета МГУ
- Заслуженные профессора МГУ
- Сотрудники НИИ механики МГУ
- Сотрудники Центрального института авиационного моторостроения
- Участники Великой Отечественной войны
- Похороненные на Введенском кладбище
- Лауреаты Ломоносовской премии МГУ
