Отс, Георг Карлович
Поделись знанием:
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
(перенаправлено с «Г. Отс»)
| Георг Отс Georg Ots | |||||||||
 | |||||||||
| Основная информация | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения | |||||||||
| Место рождения | |||||||||
| Дата смерти |
5 сентября 1975 (55 лет) | ||||||||
| Место смерти | |||||||||
| Страна | |||||||||
| Профессии |
эстрадный певец, | ||||||||
| Певческий голос | |||||||||
| Награды |
| ||||||||
Эта статья — о певце. О грузопассажирском пароме с таким названием см. Георг Отс (паром).
Гео́рг Ка́рлович Отс (эст. Georg Ots; 1920 — 1975) — эстрадный и оперный певец (баритон). Народный артист СССР (1960). Лауреат двух Сталинских (1950, 1952) и Государственной премии СССР (1968).
Содержание
Биография
Георг Отс родился 21 марта 1920 года в Петрограде (ныне Санкт-Петербург, Россия).
В 1938 году окончил Французский лицей в Таллине.
В 1939 году стал чемпионом Эстонии по плаванию на марафонскую дистанцию 1500 метров, а в 1940 — в эстафете 4х200 метров вольным стилем.
Окончил как офицер военное училище на Тонди в Таллине. В 1940 году поступил в Таллинский технический институт, в 1941 году закончил первый курс как архитектор.
В 1941 году был мобилизован в РККА. Отплыл из Таллина на пароходе «Сибирь» в Ленинград для зачисления в армейские части. 18 августа вблизи острова Гогланд в пароход попала немецкая бомба. Отс был подобран минным тральщиком. Из Ленинграда поездом прибыл на железнодорожную станцию Зырянка, в двухстах километрах от Челябинска. В конце января 1942 года был направлен в воинскую часть командиром противотанкового взвода. На железнодорожной станции встретился с режиссёром П. Пылдроосом, который пригласил его в организуемые в Ярославле эстонские художественные ансамбли, где Георг начал профессионально заниматься пением.
В 1944 году поступил в Таллинское музыкальное училище, которое окончил экстерном, всего за два года. В 1951 году окончил Таллинскую консерваторию (ныне Эстонская академия музыки и театра) у Т. Куузика.
С 1944 года — артист хора, с 1945 — солист Театра оперы и балета «Эстония» (ныне Национальная опера «Эстония».)
Выступал как камерный и эстрадный певец. Исполнял арии из опер, песни советских, западных композиторов. За свою жизнь спел более 500 песен[1].
Гастролировал во многих городах СССР и за границей (Финляндия, Швеция, ГДР, Чехословакия, Болгария, Египет, Венгрия, Румыния).
В 1951—1952 годах — ректор Таллинской консерватории.
Официально никогда не преподавал в высших музыкальных учебных заведениях, единственный ученик — народный артист России Михаил Чуев[2].
В 1974 году руководил оперным классом при Таллинской консерватории.
С 1974 года — председатель Театрального общества Эстонии. Член правления Комитета защиты мира Эстонии и общества «СССР-Финляндия».
Член ВКП(б) с 1946 года. Депутат Верховного Совета СССР 9 созыва.
В 1972 году обнаружена опухоль мозга. Перенёс 8 операций, ампутацию глаза, но практически до конца жизни продолжал работать.
Георг Отс умер 5 сентября 1975 года в Таллине. Похоронен на Лесном кладбище в районе Пирита[3].
Семья
- Отец — Карл Отс (1882—1961), певец (тенор), народный артист Эстонской ССР (1957)
- Мать — Лидия Отс (Вийкхольм)(1898—1988)
- Сестра — Марет Отс (Purde)(р. 1927), учёный-онколог
- Жена (в 1941) — Маргот (1922—1997)
- Жена (1944-1964) — Аста Саар (1920—2000), балерина театра «Эстония»
- Дети — сын Юло и дочь Юлле
- Жена (1964—1975) — Илона, манекенщица Таллиннского дома мод
- Дети — дочь Марианна
Награды и звания
- Заслуженный артист Эстонской ССР (1953)
- Народный артист Эстонской ССР (1956)[4]
- Народный артист СССР (1960)
- Сталинская премия второй степени (1950) — за исполнение заглавной партии в оперном спектакле «Евгений Онегин» П.И. Чайковского
- Сталинская премия третьей степени (1952) — за исполнение роли Пауля Рунге в фильме «Свет в Коорди»
- Государственная премия СССР (1968) — за концертные программы 1965—1966 и 1966—1967 годов
- Государственная премия Эстонской ССР (1975)[5]
- Орден Ленина
- Орден Трудового Красного Знамени (1956)
- Орден «Знак Почёта» (1950)
- 1 орден
- Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
- Международная премия за развитие и укрепление гуманитарных связей в странах Балтийского региона «Балтийская звезда» (посмертно) (Министерство культуры и массовых коммуникаций РФ, Союз театральных деятелей РФ, комитет по культуре правительства Санкт-Петербурга, 2014)
Творчество
Голос Отса — лирический баритон большого диапазона, с блестящими мощными верхними нотами, красивого мягкого тембра. Покорял слушателей спокойной, очень благородной академической манерой пения, большим чувством достоинства, безупречным вкусом, особой манерой произношения. Очень хорошо владел русским языком, но в его речи был лёгкий акцент, придававший пению особое очарование. При всей своей невозмутимости был очень обаятелен, демонстрировал чувство юмора там, где это было уместно[6].
Певец работал в разных жанрах с большим успехом. Кроме баритоновых оперных партий с блеском исполнял оперетточные. Особую популярность ему принесла роль Мистера Икс в фильме «Мистер Икс» (СССР, 1958) — экранизации оперетты Имре Кальмана «Принцесса цирка». Отс показал своего героя Этьена Вердье личностью безукоризненной чести, достоинства, мужества, аристократом духа, человеком тонкой и романтичной душевной организации. Фильм имел огромный успех, после его выхода ария «Мистера Икс», первоначально предназначенная для тенора, стала распространённой у певцов-баритонов, а оперетта И. Кальмана «Принцесса цирка» вошла в репертуары практически всех музыкально-драматических театров СССР.
На эстраде пел главным образом песни героической тематики, посвящённые войне композиторов Э.С. Колмановского, А.П. Долуханяна. Одна из известнейших его песен — «Хотят ли русские войны» (Э.С. Колмановского и Е.А. Евтушенко). Изящно и доверительно пел лирические песни Э.С. Колмановского, М.И. Блантера, Б.А. Мокроусова, В.П. Соловьёва-Седого и др. Кроме того, имел обширный камерный репертуар. Пел на 20 языках. Помимо русского, эстонского, немецкого, финского, французского и итальянского, которыми он владел, пел на украинском, литовском, латышском, татарском, армянском, молдавском, сербохорватском, албанском, венгерском, румынском, испанском, английском, монгольском и других языках[6].
Песня «Сааремааский вальс» композитора Р. Валгре является самой популярной и любимой из исполнявшихся Отсом на эстонском и финском языках. Уже после восстановления государственной независимости Эстонии в 1991 году и последовавшим за этим отвержением всего советского, популярности песне не убавило присутствие в ней строчки «…ты молоденький воин с золотой звёздой» («…kuldtärniga nooruke sõjamees sa.») — песня продолжает звучать в радиоэфире и телевизионных передачах.
Личная скромность, благородство, элегантность и изящество Отса были настолько искренними, что ни при его жизни, ни после смерти не появилось ни одной издевательской пародии на него.
Георг Отс иногда выступал в дуэте со своим отцом Карлом Отсом. Карл Хансович обладал крепким звонким драматическим тенором, звучавшим свежо и мощно даже в преклонном возрасте. Голоса отца и сына прекрасно сочетались по тембру[6].
Оперные партии
- 1944 — «Евгений Онегин» П.И. Чайковского — Зарецкий
- 1945, 1949, 1963 — «Мадам Баттерфляй» Дж. Пуччини — Шарплесс
- 1945, 1948 — «Огни мщения» Э.А. Каппа — Вассал
- 1946 — «Паяцы» Р. Леонкавалло — Сильвио
- 1946 — «Пюхаярв» Г.Г. Эрнесакса — поручик Коля
- 1947 — «Кармен» Ж. Бизе — сержант Моралес
- 1947 — «Дон Паскуале» Г. Доницетти — Малатеста
- 1949 — «Фауст» Ш. Гуно — Валентин
- 1949 — «Евгений Онегин» П.И. Чайковского — Евгений Онегин
- 1949 — «Берег бурь» Г.Г. Эрнесакса — Петров
- 1950, 1974 — «Травиата» Дж. Верди — Жермон
- 1951 — «Лакме» Л. Делиба — Фредерик
- 1951 — «Молодая гвардия» Ю.С. Мейтуса — Олег Кошевой
- 1952 — «Дон Жуан» В.А. Моцарта — Дон Жуан
- 1952 — «Борис Годунов» М.П. Мусоргского — Андрей Щелкалов
- 1953 — «Кето и Котэ» В.И. Долидзе — Леван
- 1953, 1962 — «Демон» А.Г. Рубинштейна — Демон
- 1954 — «Паяцы» Р. Леонкавалло — Тонио
- 1955 — «Рука об руку» Г.Г. Эрнесакса — Тоомас
- 1955 — «Кармен» Ж. Бизе — Эскамильо
- 1956 — «Огни мщения» Э.А. Каппа — Вамбо
- 1957 — «Пиковая дама» П.И. Чайковского — Елецкий
- 1958 — «Свадьба Фигаро» В.А. Моцарта — Фигаро
- 1959 — «Манон Леско» Дж. Пуччини — Леско
- 1960 — «Франческа да Римини» С.В. Рахманинова — Ланчотто Малатеста
- 1961 — «Бал-маскарад» Дж. Верди — Ренато
- 1961 — «Лембиту» В.Х. Каппа — Меэлис
- 1961 — «Иоланта» П.И. Чайковского — Роберт
- 1962 — «Богема» Дж. Пуччини — Марсель
- 1962 — «Украденное счастье» Ю.С. Мейтуса — Михайло Гурман
- 1963 — «Отелло» Дж. Верди — Яго
- 1964 — «Волшебная флейта» В.А. Моцарта — Папагено
- 1964 — «Аида» Дж. Верди — Амонасро
- 1966 — «Порги и Бесс» Дж. Гершвина — Порги
- 1967 — «Повесть о настоящем человеке» С.С. Прокофьева — Маресьев
- 1968 — «Риголетто» Дж. Верди — Риголетто
- 1969 — «Джоконда» А. Понкьелли — Барнаба
- 1969 — «Викерцы» Э. Аава — Олав
- 1970 — «Кола Брюньон» Д.Б. Кабалевского — Кола
- 1971 — «Дон Карлос» Дж. Верди — Родриго
- 1972 — «Джанни Скикки» Дж. Пуччини — Джанни Скикки
Оперетточные партии
- 1945 — «Фиалка Монмартра» И. Кальмана — Анри Мюрже
- 1945 — «Три мушкетёра» Р. Фримля — Д’Артаньян
- 1946, 1963 — «Песня пустыни» З. Ромберга — Пьер-Красная тень
- 1948 — «Цыганский барон» И. Штрауса — Шандор Баринкай
- 1949 — «Великий скрипач» Ф. Легара — Николо Мартинелли
- 1949 — «Перикола» («Птички певчие») Ж. Оффенбаха — Дон Андреас
- 1949 — «Вольный ветер» И.О. Дунаевского — Марко, Стефан
- 1949 — «Беспокойное счастье» Ю.С. Милютина — Андрей Балашов
- 1950 — «Роз-Мари» Р. Фримля — Джим Кеньон
- 1955 — «Весёлая вдова» Ф. Легара — Данило
- 1955 — «Румму Юри» Э. Арро и Л. Нормета — Румму Юри
- 1958 — «Где-то на юге» Э. Кеменьи — Дьердь Петери
- 1959 — «Оперный бал» Р. Хойбергера — Поль Обье
- 1959 — «Баядера» И. Кальмана — Раджами
- 1959 — «Марица» И. Кальмана — Тасилло
- 1964 — «Принцесса цирка» И. Кальмана — мистер Икс
- 1966 — «Целуй меня, Кэт!» К. Портера — Фред Грэхем
- 1971 — «Человек из Ламанчи» на музыку М. Ли — Дон Кихот, Сервантес
Фильмография
Актёр
- 1951 — Свет в Коорди — Пауль Рунге
- 1961 — Друг песни (музыкальный фильм)
- 1955 — Когда наступает вечер (фильм-концерт)
- 1958 — Мистер Икс (по сюжету оперетты И. Кальмана) — Этьен Вердье
- 1959 — В этот праздничный вечер (музыкальный фильм)
- 1960 — День, полный песни (короткометражный) — певец
- 1960 — Демон (фильм-опера) — Демон
- 1961 — Случайная встреча — Рейн Лайго
- 1964 — Возвращённая музыка — певец
- 1964 — Когда песня не кончается (фильм-концерт) — певец
- 1969 — Похищение (фильм-концерт) — камео
- 1969 — В.А. Моцарт... Г. Отс (фильм-концерт)
- 1970 — Между тремя поветриями — Бальтазар Руссов
- 1974 — Кола Брюньон (фильм-опера, на музыку Д. Кабалевского) — Кола Брюньон
Вокал
- 1959 — Озорные повороты
- 1969 — Последняя реликвия (песни к фильму)
- 1972 — Личная ответственность (документальный)
Архивные кадры
- 2006 — Георг Отс (из цикла «Как уходили кумиры») (документальный)
- 2009 — Спасти себя. Лариса Мондрус (документальный) — певец
Фильмы о Георге Отсе
- «Рыцарь музыки» (документальный) (1976, реж. М. Пыльдре)
- «Человек без маски. Георг Отс» (документальный) (Телеканал «Россия», 2006, реж-ры Н. Брусенцев, В. Водынски, С. Костин)
- «Георг» (художественный) (2007, реж. П. Симм).
Память о Георге Отсе
- Именем Георга Отса названы:
- Улица в центре Таллина, на которой находятся Эстонский драматический театр и Национальная опера «Эстония».
- Улица в Кривом Роге.
- Улица в селе Вамбалы Зырянского района Томской области, Россия.
- Таллинское музыкальное училище.
- Пассажирское судно «Георг Отс», курсировавшее в 1980—2000 годы между Таллином и Хельсинки, а с 2002 года — между Санкт-Петербургом и Калининградом. С 2010 года пассажирский паром «Георг Отс» приписан к порту Владивостока.
- Малая планета (3738) Отс, открытая астрономом Крымской астрофизической обсерватории Н. С. Черных 19 августа 1977 года[7].
- Спа-отель в Курессааре на эстонском острове Сааремаа.
- Один из рейсовых автобусов компании «ПТК», работающий на маршруте Санкт-Петербург-Таллин.
- На доме № 5 по улице Каарли пуйестеэ в Таллине, где жил певец, установлена мемориальная доска и барельеф.
- Выпущена памятная медаль Георга Отса (художник В. Куйк) (существует всего в 25 экземпляров)[8].
- В 1975 году учреждена премия имени Г. Отса.
- К 60-летию со дня рождения певца государственное предприятие «Эстонская почта» выпустило специальный комплект почтовых марок, а Национальная опера «Эстония» в сотрудничестве с Эстонской общественной телерадиовещательной корпорацией подготовила DVD «Георг Отс — легенда Эстонии».
- В детской школе искусств № 11 в Москве (улица Паустовского, 5к3) установлен бюст Отса.
См. также
Напишите отзыв о статье "Отс, Георг Карлович"
Примечания
- ↑ [georg-ots.narod.ru/rep-p.html Георг Отс - песенный репертуар]
- ↑ kkre-48.narod.ru/chuev.htm
- ↑ [narnecropol.narod.ru/necropol.htm Некрополь]
- ↑ [www.bionames.ru/bio/biographies/Ots_Georg_Karlovich/ Отс Георг Карлович — Биографии известных людей]
- ↑ [patefon.knet.ru/stars/ots.htm Георг Карлович Отс]
- ↑ 1 2 3 [lichnosti.net/people_1321.html Георг Отс — Биография]
- ↑ [www.minorplanetcenter.net/db_search/show_object?object_id=3738 База данных MPC по малым телам Солнечной системы (3738)] (англ.)
- ↑ [chtoby-pomnili.com/page.php?id=832 Отс Георг Карлович — «Чтобы Помнили»]
Литература
- Тынсон Х. Георг Отс. — Таллин, 1981.
Ссылки
- Георг Отс (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.peoples.ru/art/music/stage/ots/ Георг Отс на сайте Peoples.ru]
- [patefon.knet.ru/stars/ots.htm Георг Карлович Отс]
- [www.last.fm/music/Georg+Ots Георг Отс] на Last.fm
Отрывок, характеризующий Отс, Георг Карлович
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
Категории:
- Родившиеся 21 марта
- Родившиеся в 1920 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 5 сентября
- Умершие в 1975 году
- Умершие в Таллине
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы СССР
- Певцы и певицы Эстонии
- Певцы и певицы XX века
- Оперные певцы и певицы СССР
- Оперные певцы и певицы Эстонии
- Оперные певцы и певицы XX века
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры Эстонии
- Актёры XX века
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Народные артисты СССР
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Лауреаты Сталинской премии
- Музыканты по алфавиту
- Выпускники Таллинского музыкального училища им. Г. Отса
- Выпускники Эстонской академии музыки и театра
- Ректоры вузов Эстонии
- Персоналии:Национальная опера «Эстония»
- Баритоны
- Заслуженные артисты Эстонской ССР
- Народные артисты Эстонской ССР
- Певцы и певицы оперетты
- Лауреаты Государственной премии Эстонской ССР
- Академические музыканты Эстонии
- Академические музыканты СССР
- Командиры взводов в Великой Отечественной войне
- Депутаты Верховного Совета СССР 9 созыва
- Общественные деятели СССР
- Общественные деятели Эстонии
- Члены КПСС
- Умершие от опухоли мозга
- Похороненные на Лесном кладбище Таллина
