Авалосы
д'Авалос | |
Титул: |
Принцы ди Франкавилла, маркизы ди Пескара и Васто |
---|---|
Родина |
Испания |
Подданство |
Неаполитанское королевство |
Имения |
Иския |
Дворцы |
Род д’А́валос, де А́валос (итал. d'Avalos, исп. de Ávalos) — знатная итальянская семья испанского происхождения эпохи Ренессанса. Резиденцией династии был Арагонский замок (Кастелло Арагонесе) на острове Искья в Неаполитанском заливе.
Происхождение
Родриго (Руй) Лопес де Авалос (1357—1428) был толедским аристократом, который принял участие в гражданских войнах Кастилии во время правления Хуана II и умер в изгнании в Валенсии, став героем пьесы Тирсо де Молина («Счастливый жребий дона Альваро и несчастная судьба Руй Лопеса д’Авалоса»). Его сын Иньиго (Игнасио), пошел на службу к Альфонсо V Арагонскому и оказался в его владениях в Неаполе, где вступил в выгодный брак с представительницей семьи Аквино по имени Антонелла и получил титул маркиза Пескары (ум. 1484).
Ему наследовал сын Альфонсо, который получил вслед за ним маркизат, женился на аристократке из семьи Кардона и был предательски убит во время французского вторжения в Неаполь. Его единственный сын Фернандо д’Авалос (1489—1525), женатый на поэтессе Виттории Колонна стал кондотьером и способствовал славе своей семьи, участвуя во многих сражениях. Их брак был бездетным, и титул перешел его кузену, Альфонсо д’Авалосу (1502—1546), маркизу дель Васто, родоначальнику основной ветви семьи и модели нескольких портретов Тициана.
Из потомков последнего известна Мария д'Авалос (1562-1590), жена композитора Джезуальдо да Веноза, убитая им из ревности; а современницей и кузиной была Констанца д’Авалос (1460-) герцогиня Франкавилья, вдова Федериго дель Бальцо, которую называли в числе возможных моделей Джоконды, тезка которой Констанца д’Авалос Пикколомини (ум. 1560), герцогиня Амальфи, была известна как поэтесса.
Владения
- Остров Иския был передан под управление Иньиго д’Авалоса, маркиза Пескары в 1495 году.
Родословное древо
- Родриго (Руй) Лопес де Авалос (1357—1428). 1-я супруга — Констанца Товар[1]; 2-я — Эльвира де Гевара[2]
- Иньиго д’Авалос (ум. 1483), граф Монтеодорисио. Супруга — Антонелла д’Аквино, маркиза Пескары.
- Альфонсо д’Авалос. Супруга — Диана (или Ипполита) Кордона
- Фернандо д’Авалос (1489—1525). Супруга — Виттория Колонна
- Иньиго д’Авалос (ок. 1467—1503). Супруга — Лаура ди Сан Северино
- Альфонсо д’Авалос (1502—1546) маркиз ди Васто ди Пескара, граф ди Монтеодоризьо (1526), принц ди Франкавилла, гранд Испании, испанский генерал-капитан (1536), губернатор Милана (1538-44). Его супруга — Мария д’Арагона (1503—1568)[3]
- Ферранте Франческо (1531—1571)
- Альфонсо Феличе (1564—1593)
- Мария Каталина (1586—1618). Супруг — Камилло II Гонзага
- Альфонсо Феличе (1564—1593)
- Иниго (1535—1600), кардинал (1561)
- Карло (1539—1612), принц ди Монтесаркио
- Мария (1562—1590). Супруг — Карло Джезуальдо
- Чезаре (1536—1614), маркиз делла Падула, гранд камергер Неаполя, ж- Лукреция дель Туфо
- Иниго (1578—1632), принц ди Франкавилла
- Ферранте Франческо (1601—1665), гранд камергер Неаполя (1632)
- Франческа (+1676) Принц Авеллино, герц. Атрипальда. Супруга — Марино Караччиоло.
- Диего (+1697), принц ди Изерния (1646), гранд камергер Неаполя (1665), супруга — Франческа Караффа
- Изабелла (+1695). Супруг — Карло Караффа, принц ди Роккелла(1651-95)
- Фердинандо Франческо (1651-72)
- Чезаре Микеланжело (1667—1729), принц ди Пескара ди Изерния ди Франкавилла, испанский посланник в Вене. На нем пресеклась линия, владевшая островом Иския, и он отошел королю
- Ферранте Франческо (1601—1665), гранд камергер Неаполя (1632)
- Джованни (+1638), принц ди Монтесарчио
- Андреа (1618—1709), принц ди Монтесарчио, гранд Испании
- Франческо (+1655), принц ди Тройя
- Джованни (+1712), принц ди Тройя ди Монтесарчио
- Никколо (+1729), принц ди Тройя ди Монтесарчио
- Джован Баттиста (1694—1749), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1729)
- Диего (1697—1764), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1749). Супруга — Элеонора Аквавива д’Арагона
- Томмазо (1752—1802), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1764)
- Диего (1773—1797)
- Фердинандо (1794—1841), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1806)
- Альфонсо (1796—1861), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1841)
- Фердинандо (1794—1841), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1806)
- Диего (1773—1797)
- Томмазо (1752—1802), принц ди Тройя ди Монтесарчио ди Витуланоринц ди Пескара ди Франкавилла ди Васто, гранд камергер Неаполя (1764)
- Андреа (+1746). Супруга — Космантония Караччиоло, герц. Келенца
- Карло Чезаре (1727—1810), герцог ди Келенца, принц ди Торребруна
- Андреа (1766—1812), герцог ди Келенца, принц ди Торребруна (1810)
- Гаэтано (1775—1855), герцог д’Авалос (1813)
- Карло (1817—1866), герцог д’Авалос (1855)
- Гаэтано (1846—1865)
- Франческо (1819—1885), 4-й герцог д’Авалос (1866), принц ди Пескара ди Франкавилла
- Джузеппе (1865—1907), 5-й герцог д’Авалос (1885)
- Франческо (1889—1927), 6-й герцог д’Авалос (1907)
- Карло (1891—1970), 7-й герцог д’Авалос (1927)
- Франческо (1930 Неаполь) 8-й герцог д’Авалос, 19-й принц ди Франкавилла, 12-й принц ди Пескара ди Васто (1970)
- Андреа (1971)
- Франческо (1930 Неаполь) 8-й герцог д’Авалос, 19-й принц ди Франкавилла, 12-й принц ди Пескара ди Васто (1970)
- Джузеппе (1865—1907), 5-й герцог д’Авалос (1885)
- Карло (1817—1866), герцог д’Авалос (1855)
- Карло Чезаре (1727—1810), герцог ди Келенца, принц ди Торребруна
- Никколо (+1729), принц ди Тройя ди Монтесарчио
- Джованни (+1712), принц ди Тройя ди Монтесарчио
- Иниго (1578—1632), принц ди Франкавилла
- Ферранте Франческо (1531—1571)
- Альфонсо д’Авалос (1502—1546) маркиз ди Васто ди Пескара, граф ди Монтеодоризьо (1526), принц ди Франкавилла, гранд Испании, испанский генерал-капитан (1536), губернатор Милана (1538-44). Его супруга — Мария д’Арагона (1503—1568)[3]
- Альфонсо д’Авалос. Супруга — Диана (или Ипполита) Кордона
- Иньиго д’Авалос (ум. 1483), граф Монтеодорисио. Супруга — Антонелла д’Аквино, маркиза Пескары.
Напишите отзыв о статье "Авалосы"
Примечания
Литература
- [books.google.ru/books?id=2UaT1qmmQ5EC&pg=PA122&lpg=PA122&dq=d'avalos+inigo&source=bl&ots=ASFBkTIbTc&sig=GtbhFJ187u02s1y7Vwsrknx8EEU&hl=ru&ei=kIcCS9XuJIrm-Qb8ur0U&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CDoQ6AEwCQ#v=onepage&q=d'avalos%20inigo&f=false Flavia Luise. I D'Avalos: una grande famiglia aristocratica napoletana nel Settecento]
Отрывок, характеризующий Авалосы
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.