д’Аргу, Антуан Морис Аполлинер

Антуан Морис Аполлинер д'Аргу
Antoine Maurice Apollinaire d'Argout
портрет 1834 г.
Дата рождения:	28 августа 1782(1782-08-28)
Место рождения:	Вессильё
Гражданство:	Франция Франция
Подданство:	Франция Франция
Дата смерти:	15 января 1858(1858-01-15) (75 лет)
Место смерти:	Париж

Антуан Морис Аполлинер д’Аргу (фр. Antoine Maurice Apollinaire d'Argout; 1782—1858) — видный французский государственный деятель XIX века.

Биография

Антуан Морис Аполлинер д’Аргу родился 28 августа 1782 года в замке Вейсилье, вблизи Ла-Тур-дю-Пен, в департаменте Изер.

С 1812 по 1814 год д’Аргу был главным директором судоходства по реке Рейн, в 1816 году назначен префектом департамента Нижних Пиренеев и Гард, в 1819 году получил достоинство графа и пэра.

С 1830 по 1834 год, при короле Луи-Филиппе I, занимал должности морского министра, министра внутренних дел и министра финансов Франции. В апреле 1832 года переболел холерой, но выжил и продолжил работу.

6 сентября 1836 года, когда было распущено правительство Виктора де Брольи, он вступил в должность руководителя Банка Франции. Этот пост он уже занимал ранее, выказав на нём немалые административные способности. Он занимал его до 9 июня 1857 года.

В 1851 году Д’Аргу был сделан президентом финансового отделения, генеральным советником Сенского департамента и в 1852 году сенатором.

Антуан Морис Аполлинер д’Аргу скончался 15 января 1858 года в столице Франции городе Париже.

Примечания

Персоналии   Франция   Политика

Отрывок, характеризующий Д’Аргу, Антуан Морис Аполлинер

– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.