д’Эското Брокман, Мигель

Мигель д'Эското Брокман исп. Miguel d’Escoto Brockmann<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр иностранных дел Никарагуа
19 июля 1979 года — 25 апреля 1990 года
Президент:	Даниэль Ортега
Предшественник:	Хулио Кинтана
Преемник:	Энрике Дрейфус Моралес
Председатель Генеральной Ассамблеи ООН
16 сентября 2008 года — 15 сентября 2009 года
Предшественник:	Срджан Асан Керим
Преемник:	Али Абдель Салам ат-Трейки
Рождение:	5 февраля 1933(1933-02-05) (91 год) Лос-Анджелес (Калифорния, США)
Партия:	СФНО
Награды:

Миге́ль д'Эско́то Бро́кман (исп. Miguel d’Escoto Brockmann) (родился 5 февраля 1933 в Лос-Анджелесе, США) — никарагуанский дипломат, политик и католический священник. Председатель 63-й сессии Генеральной ассамблеи ООН.

Биография

Мигель д'Эското Брокман родился в США, детство провёл в Никарагуа и в 1947 году вернулся в Соединённые Штаты для получения образования. Он поступил в католическую семинарию в Мэрикнолле (Нью-Йорк) в 1953 году и в 1961 году был рукоположен в сан священника. В 1962 году после окончания журналистского факультета Колумбийского университета ему была присвоена степень магистра наук.

В 1970-х годах он тайно вступил в Сандинистский фронт национального освобождения. После победы сандинистов в 1979 году стал министром иностранных дел Никарагуа и пробыл на этом посту до 1990 года. В этот период, в 1985 году, Брокман с тремя другими священниками (включая Фернандо и Эрнесто Карденалем) был лишен сана папой Иоанном Павлом II в рамках запрета духовенству занимать государственные должности, направленного против теологии освобождения.

После возвращения сандинистов к власти в 2007 году Брокман стал советником по международным делам в ранге министра при президенте Даниэле Ортеге. 4 июня 2008 года он был избран путём аккламации на пост Председателя 63-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций на период с сентября 2008 года по сентябрь 2009 года.

Брокман является членом Национального сандинистского совета и его политической комиссии — высшего руководящего органа СФНО.

В августе 2014 года Папа Римский Франциск восстановил Мигеля Д'Эското Брокмана в сане священника, по просьбе последнего разрешить ему перед смертью еще раз отслужить мессу.

Награды

• Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами» (1987)
• Премия Томаса Мертона (1987)

Ссылки

• [archive.is/20130416002843/www.un.org/russian/ga/president/63/presskit/president.shtml Председатель 63-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН]

Отрывок, характеризующий Д’Эското Брокман, Мигель

– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?