Франше д’Эспере, Луи-Феликс-Мари-Франсуа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Д'Эспере, Луи»)
Перейти к: навигация, поиск
Луи Феликс Мари Франсуа Д'Эспере
фр. Louis Félix Marie François Franchet d'Espèrey

Луи Д’Эспере
Прозвище

Отчаянный франк
в 1919 году в Одессе — Совершенно безнадёжный — от фр. Franchement Desespere, как обыгрывание его имени фр. Franchet d'Espèrey[1]

Дата рождения

25 мая 1856(1856-05-25)

Место рождения

Мостаганем, Алжир

Дата смерти

8 июля 1942(1942-07-08) (86 лет)

Место смерти

Тарн

Принадлежность

Франция

Род войск

пехота

Годы службы

18761931

Звание

маршал Франции

Командовал

бригада,
дивизия,
армейский корпус,
5-я французская армия,
Восточная армия на Балканах

Сражения/войны

Ихэтуаньское восстание
Первая мировая война

Военное присутствие Антанты на Украине

Награды и премии
В отставке

мемуарист

Луи-Феликс-Мари-Франсуа Франше д´Эспере (фр. Louis Félix Marie François Franchet d'Espèrey; 25 мая 1856, Мостаганем, Алжир — 8 июля 1942, замок д Амансе, Тарн) — военный и государственный деятель Франции. Маршал Франции (19 февраля 1921). Член Французской академии наук (1934).





Начало карьеры

Получил блестящие военное образование, закончив в 1876 году Военную школу в Сен-Сире и Академию Генерального штаба.

Участвовал в Тонкинской экспедиции, Франко-китайской войне, китайской экспедиции 1900 года, во время которой был назначен командующим французскими войсками в районе Пекина.

23 марта 1908 произведен в бригадные генералы и назначен командиром 77-й пехотной бригады, с 21 сентября 1911 командующий 28-й пехотной дивизии, 23 марта 1912 произведен в дивизионные генералы с утверждением в должности. Участвовал в экспедиции в Марокко в 1912. С 20 ноября 1913 командир I армейского корпуса 5 армии (штаб - Лилль).

Первая мировая война

  • Отличился в битве при защите переправы в Маасе
  • 3 сентября 1914 назначен командующим 5 армией.
  • Участник сражения на Марне
  • с 31 марта 1916 командующий Восточной группой армий (groupe d'armées de l'Est)
  • 27 декабря 1916 назначен командующим Северной группой армий (groupe d'armées du Nord)
  • в 1917 году командующий группой в Шампани.
  • с июня 1918 года переведён на Балканы. Назначен командующим Восточной армии в Македонии
  • в сентябре 1918 года разгромил болгаро-немецко-австрийские части на участке Салоникского фронта. В результате этого Болгария подписал перемирие.
  • 18 июня 1918 назначен Главнокомандующим союзными войсками на Балканах (armées alliées en Orient)

Интервенция в Россию

Небольшие воинские контингенты из французских, сербских, польских и греческих войск в ноябре 1918 г. были направлены в порты Новороссии и Крыма в рамках операции по замещению выводящихся с её территории гарнизонов германо-австрийских войск после революционных событий в Германии и Австро-Венгрии и капитуляции последних в Первой мировой войне.

В марте 1919 года был назначен Верховным комиссаром Франции на Юге России, сменив генерала Бертело. Прибыв около 8—9 марта 1919 г. в Одессу, занятую к тому времени французскими войсками, продолжил политику поддержки украинских сепаратистов и дистанцирования от Добровольческой армии, проводимую местными французскими воинскими начальниками Филиппом Д'Ансельмом и Анри Фрейденбергом. Произвёл в Одессе «переворот», выслав из Одессы её военных руководителей — генералов А. С. Санникова и Гришина-Алмазова, присланных А. И. Деникиным, и назначил командующим русскими войсками в Одессе генерала Шварца.

11 марта 1919 года прибыл в Севастополь, где 12 марта состоялась его встреча с командующим Крымско-Азовской добровольческой армией генералом Боровским. По воспоминаниям П. С. Махрова, Боровский был встречен Франше д´Эспере более чем холодно. Разговор велся чисто в деловой форме и сопровождался «поучениями», как русские должны воевать. Франше д´Эспере сообщил, что в Севастополе высадился эшелон греческих войск в 1 тыс. человек, а 13-го высадится ещё одна тысяча. Французы обещали Боровскому обеспечить тыл в Крыму и требовали, чтобы русские силы были выдвинуты на фронт.[2]

Французская интервенция, однако, продолжалась недолго. Сначала французское командование оставило Херсон и Николаев, а вскоре спешно эвакуировало французские войска из Одессы, бежав от подходящих красных частей атамана Григорьева, бросив белые части, поддержку которым он обещал ранее.

На инспекторской работе

Напишите отзыв о статье "Франше д’Эспере, Луи-Феликс-Мари-Франсуа"

Примечания

  1. Рогачевский А. [www.odessitclub.org/publications/almanac/alm_28/alm_28_58-75.pdf Пинхас Рутенберг в Одессе (по британским архивным материалам)] // Всемирный клуб одесситов Дерибасовская — Ришельевская: Одесский альманах : Сборник. — Одесса: Печатный дом, 2007. — Т. 28. — С. 59—75. — ISBN 966-8099-99-0.
  2. Махров П. С. В Белой армии генерала Деникина. Под ред. Н. Н. Рутыча и К. В. Махрова. СПб.: Логос, 1994. Стр. 28-29.

Литература

Мемуары

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_f/franshet_d_esper.html Луи Д’Эспере на сайте «Хронос»]

Отрывок, характеризующий Франше д’Эспере, Луи-Феликс-Мари-Франсуа

Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.