Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика

Эта статья — о регионе СССР. О субъекте Российской Федерации, см. Дагестан.

Дагестанская АССР
авар. Дагъистаналъул АССР
кум. Дагъыстан АССР
лезг. Дагъустандин АССР
лакск. Дагъусттаннал АССР
дарг. Дагъистанла АССР

Герб Флаг
Страна	СССР
Статус	АССР
Входила в	РСФСР
Административный центр	Махачкала
Дата образования	1921—1991
Официальные языки	русский, аварский, даргинский, лакский, лезгинский, кумыкский, ногайский (до 1936 года и после 1978 года), табасаранский, азербайджанский, татский,чеченский (с 1978 года)
Население (1989)	1 802 579
Национальный состав	русские, аварцы, лакцы, лезгины, табасараны, кумыки, ногайцы, даргинцы,чеченцы таты и др.
Площадь	50,3 тыс. км²

Дагеста́нская Автоно́мная Сове́тская Социалисти́ческая Респу́блика (Дагестанская АССР) — административно-территориальная единица РСФСР, существовавшая в 1921—1993 годах.

Столица — город Махачкала.

История

20 января 1921 года на территории Дагестанской и части территории Терской областей была образована Дагестанская Автономная Социалистическая Советская Республика. Первый Вседагестанский учредительный съезд Советов, проходивший 1—7 декабря 1921 года, принял Конституцию Дагестанской АССР. 16 февраля 1922 года республика награждена орденом Трудового Красного Знамени РСФСР за сплочённость населения при прокладке оросительного канала протяжённостью 50 километров методом многодневных субботников.

С 6 сентября 1931 года Дагестанская АССР входила в состав Северо-Кавказского края.

С принятием новой сталинской конституции 5 декабря 1936 года республика была выведена из состава Северо-Кавказского края, а также был изменён порядок слов в названии: Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика. Позднее, 12 июня 1937 года, Чрезвычайным 11-м Вседагестанским съездом Советов была принята Конституция Дагестанской АССР.

22 февраля 1938 года в состав Орджоникидзевского края были переданы пять северных районов республики (Ачикулакский, Караногайский, Каясулинский, Кизлярский, Шелковской). Из них был образован Кизлярский автономный округ с центром в городе Кизляре.

7 марта 1944 года в результате ликвидации Чечено-Ингушской АССР к Дагестанской АССР отошли несколько её горных районов.

9 января 1957 года в состав восстановленной Чечено-Ингушской АССР были возвращены её территории; в состав Дагестанской АССР из упразднённой Грозненской области вошла большая часть территории бывшего Кизлярского округа, в результате чего территория Дагестана приняла современные границы.

В 1965 году республика награждена Орденом Ленина; в 1970 году — Орденом Октябрьской Революции.

13 мая 1991 года Съезд народных депутатов Дагестанской АССР принимает постановление о государственном статусе автономии, согласно которому Дагестанская АССР преобразована в Дагестанскую Советскую Социалистическую Республику — Республику Дагестан в составе РСФСР, Съезд народных депутатов РСФСР 24 мая 1991 года отразил новое наименование лишь частично.

17 декабря Верховный Совет Дагестана принял декларацию о неделимости и целостности республики, в которой она именуется Республикой Дагестан.

21 апреля 1992 года Съезд народных депутатов России внёс двойное наименование «Дагестанская Советская Социалистическая Республика — Республика Дагестан» в конституцию России; изменение вступило в силу 16 мая 1992 года. 30 июля 1992 года Верховный Совет Дагестана внёс поправки в конституцию республики, которыми провозгласил равнозначность наименований «Дагестанская Советская Социалистическая Республика» и «Республика Дагестан», при этом в преамбуле и основном корпусе конституции предпочтение было отдано второму названию, а двойное обозначение республики сохранялось лишь в наименовании конституции.

25 декабря 1993 года вступила в силу новая Конституция Российской Федерации, в которой республика именуется исключительно Республикой Дагестан.

Административное деление

Первоначально республика делилась на 10 округов:

1. Аварский — центр с. Хунзах
2. Андийский — с. Ботлих
3. Гунибский — укрепление Гуниб
4. Даргинский — с. Леваши
5. Кази-Кумухский (Лакский) — с. Кази-Кумух
6. Кайтаго-Табасаранский — с. Маджалис
7. Кюринский — с. Кас-Кент (Касумкент)
8. Самурский — с. Ахты
9. Темир-Хан-Шуринский — г. Темир-Хан-Шура
10. Хасав-Юртовский — слоб. Хасав-Юрт

16 ноября 1922 года в состав Дагестанской АССР из Терской губернии переданы Кизлярский округ и Ачикулакский район.

13 февраля 1924 года в состав республики из упразднённой Терской губернии передана территория ликвидированного Кизлярского уезда.

22 ноября 1928 года вместо округов и районов в республике образованы 26 кантонов и 2 подкантона.

3 июня 1929 года кантоны переименованы в районы, подкантоны — в подрайоны.

22 февраля 1938 года в состав вновь образованного Кизлярского округа Орджоникидзевского края переданы Ачикулакский, Караногайский, Каясулинский, Кизлярский и Шелковской районы.

7 марта 1944 года из состава упразднённой Чечено-Ингушской АССР в состав Дагестанской АССР переданы Веденский, Курчалоевский, Ножай-Юртовский, Саясановский, Чеберлоевский, Шароевский районы.

25 июня 1952 года в дополнение к районному делению в составе Дагестанской АССР были образованы 4 округа: Буйнакский, Дербентский, Избербашский, Махачкалинский.

24 апреля 1953 года округа были упразднены, все районы отошли в прямое подчинение администрации республики.

9 января 1957 года в состав восстановленной Чечено-Ингушской АССР были переданы Андалалский, Веденский, Ритлябский, Шурагатский районы; из состава упразднённой Грозненской области в Дагестанскую АССР переданы город Кизляр, Караногайский, Кизлярский, Крайновский, Тарумовский районы.

Таким образом в 1990 году в состав Дагестанской АССР входило 10 городов республиканского подчинения:

1. Махачкала
2. Буйнакск
3. Дагестанские Огни
4. Дербент
5. Избербаш
6. Каспийск
7. Кизилюрт
8. Кизляр
9. Хасавюрт
10. Южно-Сухокумск

и 39 районов:

1. Агульский — центр с. Тпиг
2. Акушинский — с. Акуша
3. Ахвахский — с. Карата
4. Ахтынский — с. Ахты
5. Бабаюртовский — с. Бабаюрт
6. Ботлихский — с. Ботлих
7. Буйнакский — г. Буйнакск
8. Гергебильский — с. Гергебиль
9. Гумбетовский — с. Мехельта
10. Гунибский — с. Гуниб
11. Дахадаевский — с. Уркарах
12. Дербентский — г. Дербент
13. Казбековский — с. Дылым
14. Кайтагский — с. Маджалис
15. Каякентский — с. Новокаякент
16. Кизилюртовский — г. Кизилюрт
17. Кизлярский — г. Кизляр
18. Кулинский — с. Вачи
19. Курахский — с. Курах
20. Лакский — с. Кумух
21. Левашинский — с. Леваши
22. Ленинский — с. Карабудахкент
23. Магарамкентский — с. Магарамкент
24. Новолакский — с. Новолакское
25. Ногайский — с. Терекли-Мектеб
26. Рутульский — с. Рутул
27. Сергокалинский — с. Сергокала
28. Советский — с. Советское
29. Сулейман-Стальский — с. Касумкент
30. Табасаранский — с. Хучни
31. Тарумовский — с. Тарумовка
32. Тляратинский — с. Тлярата
33. Унцукульский — с. Унцукуль
34. Хасавюртовский — г. Хасавюрт
35. Хивский — с. Хив
36. Хунзахский — с. Хунзах
37. Цумадинский — с. Агвали
38. Цунтинский — с. Бежта
39. Чародинский — с. Цуриб

Население

Динамика численности населения республики:

Год	Население, чел.	Источник
1926	788 098	Перепись 1926 года
1939	930 416	Перепись 1939 года
1959	1 062 472	Перепись 1959 года
1970	1 428 540	Перепись 1970 года
1979	1 627 884	Перепись 1979 года
1989	1 802 579	Перепись 1989 года

Национальный состав

год	Русские	Аварцы	Даргинцы	Кумыки	Лакцы	Лезгины	Ногайцы	Азербайджанцы	Табасараны	Таты и горские евреи	Чеченцы
1926	12,5%	17,7%	13,9%	11,2%	5,1%	11,5%	3,3%	3,0%	4,0%	1,5%	2,8%
1939	14,3%	24,8%	16,2%	10,8%	5,6%	10,4%	0,5%	3,4%	3,6%	?	2,8%
1959	20,1%	22,5%	13,9%	11,4%	5,0%	10,2%	1,4%	3,6%	3,2%	1,6%	1,2%
1970	14,7%	24,4%	14,5%	11,8%	5,0%	11,4%	1,5%	3,8%	3,7%	1,3%	2,8%
1989	9,2%	27,5%	15,6%	12,9%	5,1%	11,3%	1,6%	4,3%	4,3%	0,9%	3,2%

Ссылки

• Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика

– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.