Д.Е.М.И.
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1986 годуКоординаты: 55°06′33″ с. ш. 36°35′08″ в. д. / 55.1091° с. ш. 36.5855° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.1091&mlon=36.5855&zoom=17 (O)] (Я)
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
(перенаправлено с «ДЕМИ (театр-студия)»)
| Д.Е.М.И. | |
| Основан |
1986 |
|---|---|
| Здание театра | |
| Местоположение | |
| Руководство | |
| Главный режиссёр | |
«Д.Е.М.И.» — муниципальный театр-студия в Обнинске, созданный в 1986 году. Получил название по части фамилии своего основателя — режиссёра Олега Демидова.
История
Театр-студия «Д.Е.М.И.» был основан в Обнинске 12 декабря 1986 года[1] режиссёром Олегом Демидовым. Первоначальное название «Василёк», посвящённое Анатолию Васильеву, было затем изменено Демидовым на «Д.Е.М.И.».
Студия выросла из школьного драматического кружка и получила муниципальный статус после того, как её спектакль увидел первый мэр Обнинска, искушённый театрал, Юрий Кириллов[2].
Мы были воспитаны на великих спектаклях Эфроса, Товстоногова, Ефремова, Васильева. Служить такому театру было за честь в любой форме. Мой коллектив первоначально назывался «Василёк» — я его посвятил Васильеву. В принадлежности к такому могучему явлению, как русский театр, заключался серьезный смысл. А за последние 20 лет театральная культура в стране упала ниже плинтуса. Какими были БДТ, Таганка, Ленком и какими они стали? Об антрепризных же спектаклях, которые привозят в Обнинск, вообще говорить нечего. Великого русского театра больше нет, а разве интересно служить тому, чего нет?[2]
Спектакли «Д.Е.М.И» проходят в Центре развития творчества детей и юношества «Эврика» (проспект Ленина, 131). В 2011 году Демидов так рассказывал о своём театральном пространстве:
...Мечтаю о свете. Нужно менять освещение в театре, то есть софиты. Недавно город подарил нашему театру звук. И это многое изменило в постановках. Мечтаю снять кресла в зале и вместо них положить подушки. Таким образом, сцена станет выше. Пространство в зале «Эврики» всем очень нравится. Дель, режиссёр театра «Предел» назвал его одним из лучших помещений по объёму. Просто там всё уже старое, и с этим надо что-то делать. Когда мы вместо кресел положим подушки, то спектакль можно будет играть где угодно. В том числе и в зрительном зале[3].
Олег Демидов считает, что последователей у него нет, и «Д.Е.М.И.» прекратит существование вместе с ним[2].
Репертуар
- «Пять вечеров» Александра Володина[4].
- «Апрельское колдовство» Рэя Бредбери[4].
- «Наташины мечты» Ярославы Пулинович. Премьера спектакля состоялась в 2010 году. В том же году театр-студия «Д.Е.М.И.» принял участие с этим спектаклем в VII международном театральном фестивале «Авангард и традиции» (Гатчина), и актриса Валерия Кашлаева получила на этом фестивале приз за лучшее исполнение женской роли[5].
- «А зори здесь тихие» Бориса Васильева[6][7].
- «Пеппи Длинныйчулок» Астрид Линдгрен[8].
- «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери. На 8-м Обнинском открытом театральном фестивале «МИГ» режиссёр спектакля Олег Демидов получил специальный приз жюри за концептуальное режиссёрское решение[3].
Известные актёры
- Барков, Семён (р. 1991) — российский актёр[3].
- Богатырёв, Марк Константинович (р. 1984) — российский актёр. Окончил Школу-студию МХАТ (2005—2010, курс Игоря Золотовицкого). Актёр МХТ имени А. П. Чехова (с 2010)[3][9].
- Кашлаева, Валерия (р. 1989) — российская актриса. Осенью 2010 года, на момент награждения за лучшее исполнение женской роли на VII международном театральном фестивале «Авангард и традиции» (Гатчина), была студенткой обнинского института ФРИДАС[5]. Координатор совета Ассоциации выпускников ФРИДАС и Обнинского филиала Государственного университета управления[10].
- Лебедева, Софья Сергеевна (р. 1993) — российская актриса. Студентка Школы-студии МХАТ (с 2010, курс Игоря Золотовицкого)[3][9]. Одновременно с игрой в театре-студии «Д. Е.М. И.» играла, будучи ученицей обнинской Гимназии, в гимназическом театре-студии «Золушка»[11].
- Росткова, Мария Анатольевна (р. 1990) — российская актриса. Служит в Театре кукол имени С. В. Образцова[3].
Библиография
- [newsreda.ru/?p=1807 Театр военных действий] // Новая среда +. — 18 февраля 2010 года.
- [newsreda.ru/?p=3278 Театр «ДЕМИ» получил приз на международном фестивале любительских театров] // Новая среда +. — 2 ноября 2010 года.
- Собачкин Алексей. [newsreda.ru/?p=3432 Стареющее искусство] // Новая среда +. — 16 ноября 2010 года.
- Трудности перевода: Валерия Кашлаева получила диплом фестиваля // Час пик. — 19 ноября 2010 года.
- [vestnik-obninsk.ru/?p=2774 Ораторское искусство в театральной постановке] // Обнинский вестник. — 14 апреля 2011 года.
- Никулина Н. [livepark.pro/blog/obninsk/5586.html Обнинский рыцарь на столичной сцене] // Обнинск. — 2 августа 2011 года.
- Никулина Н. [www.vperyod.ru/id18693.htm О. Демидов: «Театр — это кафедра»] // Обнинск. — 22 декабря 2011 года. — № 156 (3566).
- Задохина Екатерина. [livepark.pro/blog/yo/18433.html Театральный турист: [Интервью с Олегом Демидовым]] // Журнал Е. — 2014. — № Май.
Напишите отзыв о статье "Д.Е.М.И."
Примечания
- ↑ [livepark.pro/blog/editorial/3543.html Обнинскому театру D.E.M.I. 12 декабря исполняется 24 года] // Livepark.pro. — 8 декабря 2010 года.
- ↑ 1 2 3 Собачкин Алексей [livepark.pro/blog/newsreda/3363.html#cut Стареющее искусство] // Новая среда +. — 16 ноября 2010 года.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Никулина Н. [www.vperyod.ru/id18693.htm О. Демидов: «Театр — это кафедра»] // Обнинск. — 22 декабря 2011 года. — № 156 (3566).
- ↑ 1 2 [gazeta-balabanovo.ru/arhiv/-45-488-17-nojabrja-2010-g/afisha.html Афиша] // Балабаново. — 17 ноября 2010 года. — № 45 (488).
- ↑ 1 2 [newsreda.ru/?p=3278 Театр «ДЕМИ» получил приз на международном фестивале любительских театров] // Новая среда +. — 2 ноября 2010 года.
- ↑ [newsreda.ru/?p=1807 Театр военных действий] // Новая среда +. — 18 февраля 2010 года.
- ↑ [www.ngregion.ru/archiv/-50-887-ot-24-12-2010/itogi-2010-goda.html Итоги года] // НГ-регион. — 24 декабря 2010 года. — № 50 (887).
- ↑ [obninsk.name/news2005.htm Самый лучший праздник] // Obninsk.Name. — 1 августа 2011 года.
- ↑ 1 2 Никулина Н. [livepark.pro/blog/obninsk/5586.html Обнинский рыцарь на столичной сцене] // Обнинск. — 2 августа 2011 года.
- ↑ [www.ofguu.ru/graduate/association Ассоциация выпускников ФРИДАС и Обнинского филиала ГУУ]
- ↑ Эпатова Н. [www.vperyod.ru/id10102.htm Размышления после спектакля] // Обнинск. — 25 мая 2010 года. — № 64 (3308).
Отрывок, характеризующий Д.Е.М.И.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
