Устав Мемфис-Мицраим

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ДИУММ»)
Перейти к: навигация, поиск

Масонство
Шаблон: просмотр • обсуждение • править

Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима (ДИУММ), (фр. Rite ancien et primitif de Memphis et Misraïm, англ. Ancient and Primitive Rite of Memphis-Misraïm) — общее название разных синтезированных в один уставов египетского направления масонства, известных с конца XVIII века[1][2] и реорганизованных под влиянием Гарибальди в 1881 году[3]. Наибольшая система масонских степеней за всю историю масонства[4]. Почти все организации, практикующие устав Мемфиса и Мицраима, не признаются Объединённой великой ложей Англии и не считаются ею за масонские[5].

Наиболее широко устав распространен среди лож Великого востока Франции, который единственный обладает неоспоримой преемственностью и правами на него[6]. Великий восток Франции также по праву является самым многочисленным послушанием, практикующим египетский устав Мемфиса-Мицраима в мире[6].

Древний и изначальный устав Мемфиса-Mицраима — один из масонских уставов. Первоначально явился интеграцией двух египетских уставов: Египетского устава Мицраима и Восточного устава Мемфиса, история развития которых началась приблизительно в 1805 году во время Египетского похода Наполеона, среди солдат которого были масоны[7].





Египетский устав Мицраима

Египетский устав Мицраима (фр. «Rite de Misraïm ou égyptien», англ. «The Rite of Misraïm») — появился не ранее 1738 года. Египетский устав Мицраима был наполнен алхимической, оккультной и древнеегипетской символикой[8]. Египетский устав Мицраима начал широко распространяться в 1814-1815 годах в Париже братьями Марком, Мишелем и Жозефом Бедарридами.

Египетский устав Мицраима основывался, прежде всего, на практике устава филадельфов Нарбонна, Египетском уставе Калиостро[9] в котором исследователи находят элементы, схожие с изображенными в Волшебной флейте Моцарта[10][11], уставе Архитекторов Африки, алхимической системе Arcanum Arcanorum[12], а также на нескольких других французских масонских около герметических уставов дополнительных степеней того времени. Устав был затем привезён во Францию из Египта братьями Бедаррид в 1810 году, а также распространился в Италии.

Согласно современным положениям исторических исследований, этот устав появился в Республике Венеции, вероятно, благодаря патенту, переданному Джузеппе Бальзамо (Алессандро Калиостро), который, как полагают некоторые исследователи, дал существенный толчок развитию этих ритуалов, и подготовил почву для их распространения в Европе[13], прежде, чем устав этот появился во франко-итальянских ложах Королевства Неаполя. Согласно одной из версий, будучи приближённым великого магистра Мальтийского ордена Мануэля Пинто де Фонсека, Калиостро учредил устав высшего египетского масонства в 1784 году. В период между 1767 и 1775 годами он якобы принял посвящение в «Arcana Arcanorum», три высшие герметические степени, от сэра рыцаря Луиджи д’Аквино, брата национального великого мастера неаполитанского масонства.[14] В 1788 году Калиостро включил их в Египетский устав Мицраима и утвердил. Возможно, что у него есть также свои истоки происхождения в масонских эзотерических кругах области Конта-Венессена, где был якобы посвящён отец братьев Бедарридов, что по их словам произошло в 1771—1773 годах[15].

Вероятно, система и хартии братьев Бедарридов показались убедительными для нескольких масонов, среди которых были Тори и граф Мурэр, и которые также были связаны с другими масонами из Шотландского устава. Далее были учреждены несколько других лож, однако братья Бедарриды, оставшиеся безработными после падения Империи Наполеона, и не желавшие искать работу, не связанную с парфюмерией, начали выживать путём распространения их устава, продавая хартии, что и подтолкнуло многих братьев к тому, чтобы покинуть устав в 1816 году и просить о принятии их в «Великую консисторию» Великого востока Франции[16].

В период управления братьями Бедарридами в устав входили не только аристократы, но и бонапартисты и республиканцы, а также некоторые революционеры-карбонарии. Египетский устав Мицраима продолжал историю своего существования, вместе со взлетами и падениями, до 1822 года, то есть до той даты, когда, будучи использован для прикрытия политических либеральных и республиканских связей[17], был запрещен полицией времен Реставрации. Устав был запрещён в 1822 году после инцидента с четырьмя сержантами из Ла-Рошели и процесса над карбонариями[1][18]. Ложи стали местом встреч для врагов существующего политического режима, что привело к упадку устава. Были закрыты десять лож, которые составляли данный устав[17], и большая часть архивов подверглась конфискации, которые теперь частично находятся в собрании национальных архивов Франции[19]. В 1831 году устав получил разрешение на восстановление от июльской монархии, этому способствовало и восшествие на престол Луи Филиппа I-ого в качестве 36-го Короля французов[20], однако воспользоваться этим смогли только четыре ложи.

В 1845 году, Марк Бедаррид публикует два тома рекламной фантастической книги «О Масонском уставе Мицраима с его учреждения до наших дней, от истоков до нынешних достижений»[21]. В этой книге, он излагает легенду о том, как масонство якобы вышло из пирамид, и передавалось до наших дней вначале через ессеев, затем гностиков, после них — тамплиерами, и до XVIII века — розенкрейцерами, которые и управляют, согласно излагаемой им мистификации, Египетским уставом Мицраима[22].

Упадок Египетского устава Мицраима

В 1840 году умирает Жозеф Бедаррид, затем, в 1846 году умирает Марк Бедаррид, после них, в 1856 году 10 февраля умирает последний из братьев — Мишель Бедаррид, менее чем за месяц до своей смерти (24 января того же года) назначив себе преемника, некоего Ж. Т. Айера, принявшего должность верховного великого консерватора и великого мастера устава. В апреле 1862 года маршал Бернар Маньян пригласил все масонские послушания Франции присоединиться к Великому востоку Франции, но Айер и его сподвижники отказались, что позволило Египетскому уставу Мицраима продолжить независимое существование, сохраняя под своей юрисдикцией двенадцать лож[23]. 4 мая 1864 года Айера сменяет на его посту доктор Жиро, сам же Айер становится почётным великим консерватором устава. В 1872 году Жиро передает полномочия великого мастера устава Ипполиту Осселену (р. 1814 — умер 1887). В 1873 году Ипполит Осселен назначает заместителем великого мастера в долинах Юга (имеется ввиду юг Франции), Эмиля Комба, представлявшего ложу «Грядущее» (фр. Avenir) в Марселе. В 1874 году Египетский устав Мицраима устанавливает официальные масонские отношения с Великим востоком Франции[24]. 27 декабря 1875 года Державное святилище египетского устава Мицраима устанавливает масонские отношения с Верховным советом ДПШУ Франции. В 1877 году Эмиль Комб налаживает отношения с Фердинандом Франсуа дельи Одди, великим мастером Великого востока Египта, работающего по Восточному уставу Мемфиса. В том же году они подписывают договор о взаимном признании. Таким образом, Эмиль Комб к своему 90° Египетского устава Мицраима прибавил 95° Восточного устава Мемфиса, став с этого момента гарантом дружбы и признания между французскими и египетскими послушаниями[25].

После смерти Ипполита Осселена в 1887 году его миссию продолжает его сын — Жюль Осселен, унаследовав права и преемственность на работы по Египетскому уставу Мицраима. Устав пребывал в упадке, и примерно в 1890 году последние масоны- мицраимиты объединились в одну оставшуюся ложу: «Арк-ан-Сьель»[17]. 19 ноября 1890 года были установлены масонские отношения, и подписаны договоры о признании регулярности с Верховным великим генеральным советом устава Мемфиса и Мицраима долины Неаполя (образовавшегося после слияния Египетского устава Мицраима и Восточного устава Мемфиса при Гарибальди)[26].

Начиная с 1877 года, во Франции возникли сложности и междоусобицы в масонстве, связанные с актуализацией и развитием движения за реформы основополагающих масонских принципов — веры в единого Бога и бессмертие души. Возникли они вследствие того, что по инициативе протестантского священника Фредерика Десмона, состоявшего в Великом востоке Франции, в ложах Великого востока Франции была упразднена ландмарка о вере в Высшую Сущность (Бога) — что позволило более консервативно настроенным Ложам рассматривать данное решение ВВФ как нарушение и попытку отхода от основополагающих принципов масонства[27]. В 1891 году эти настроения оказали влияние и на Египетский устав Мицраима. Великий секретарь устава Шайу, и ряд братьев, разделявших его точку зрения, предлагали, по образцу ВВФ заменить обязательную веру в Великого Архитектора Вселенной и бессмертие души республиканскими ценностями — «Свободой, Равенством и Братством» (фр. Liberté, égalité, fraternité), признания которых было бы достаточным для вступления в ложи Египетского устава Мицраима, и дальнейшего пребывания и продвижения в нём[28]. Поскольку большинство братьев устава отрицательно отнеслось к попытке проведения таких реформ, Шайу и его сторонники учинили раскол. Таким образом, в последние годы XIX века Египетский устав Мицраима существовал во Франции в виде двух конкурирующих ветвей[29]:

  1. Древний египетский устав Мицраима, под руководством Жака Вийераля, насчитывавший две ложи, состоящие из последовавших за Шайу членами послушания.
  2. Великая ложа Мицраима, под руководством Жюля Осселена, в которую входили парижские мастерские Египетского устава Мицраима: «Радуга», «Неопалимая купина и Пирамиды» и ложа «Грядущее» в Марселе[29].

В конечном итоге, в начале XX века ветвь Древнего египетского устава Мицраима прекратила самостоятельное существование, влившись в Великий восток Франции[28]. В 1896 году доктор Жерар Анкосс (Папюс), был приглашен в ложу «Радуга» на открытое («белое», то есть не ритуальное) собрание, основным поводом проведения которого являлась конференция, посвящённая мартинистской традиции, и выступил с речью о традиции Мартинизма и Ордене мартинистов. Однако, несмотря на это, в связи с отрицательным отношением ряда братьев ложи к спиритуализму, теургии, и церемониальной магии, Папюсу было дважды отказано в принятии в ложу (в том же, 1896 году, и в 1897 году). Все это спровоцировало разногласия в ложе «Радуга», остававшейся к тому времени единственной регулярно действующей ложей под эгидой Великой ложи Мицраима. В 1899 году ложа «Радуга» разделилась на две: одна ложа под руководством Абеля Хаатана, в которую вошли противники Папюса, и другая ложа под руководством Жюля Осселена, в которой сосредоточились братья, являвшиеся друзьями Папюса, в том числе и Ивон Ле Луп (1871—1926) более извсетный под псевдонимом Поль Седир[30]. В 1901 году ложа «Радуга» Абеля Хаатана слилась с Древним египетским уставом Мицраима, который двумя годами позже растворился в Великом востоке Франции. И в том же, 1901 году посвящение в Египетский устав Мицраима, в ложе Жюля Осселена, получил Папюс[31][32][33].

В течение 1901—1908 годов Египетский устав Мицраима «засыпает» во Франции, и прекращает всяческую деятельность. Папюс продолжает дело развития уже объединённого устава Мемфиса-Мицраима. Некоторый «ренессанс» Египетский устав Мицраима переживает только в 1956 году, когда его «пробуждает» Робер Амбелен. В том же, 1956 году, в декабре, собирается конвент в Брюсселе, на котором формируется Международный верховный совет единого устава Мицраима, великим иерофантом которого становится Жан-Анри Пробст-Бирабен. Впоследствии он разделился на две ветви: «Великую ложу устава Мицраима», «Великую французскую ложу Мицраима»[34].

Степени Египетского устава Мицраима

Изначально, на первых этапах становления, до 1813 года, устав носил наименование «Египетского устава Мисфраима» (фр. «Rite de Misphraïm ou égyptien»), и до 1810 года имел всего 77° посвящения. В период между 1811-1813 годами происходит увеличение числа степеней до окончательной системы из 90°. По свидетельству Рагона, это произошло вследствие получения братьями Бедаррид от Верховного совета Неаполя знаменитой неаполитанской системы «Arcana Arcanorum» Калиостро, которую они сразу же встроили в систему устава Мицраима[35][36].

Система и иерархия Египетского устава Мицраима состояла из девяноста степеней (90°) посвящения, сгруппированных в четыре корпуса[37]:

Само наполнение Египетского устава Мицраима представляет собой синтез Устава филадельфов Нарбонна, Египетского устава Калиостро, Устава магов Мемфиса[9], устава Архитекторов Африки, около алхимической системы Arcanum Arcanorum[12] и политического Тамплиеризма. Державные великие мастера и иерофанты устава претендовали на право управлять всеми масонскими ложами в мире[37].

Чарльз Гекерторн, историк масонства конца 19-го века утверждает, что посвятительные испытания при приёме в доп. степени устава были тяжелы и продолжительны; они основывались на описаниях Египетских и Элевсинских мистерий[37]. В первых двух корпусах доп. степеней основоположники устава, пытались совместить все верования и установления Шотландского масонства с Египетскими мистериями, а в двух последних отделениях сосредоточили все свои представления об алхимических и каббалистических познаниях жрецов этих стран, оставив последним трем степеням верховное управление орденом[37].

Египетский устав Мицраима подвергался критике, со стороны некоторых исследователей, в частности, именно за свою огромную (90° степеней) систему посвящения, а также за централизованное управление уставом главами ордена, которые бессменно правили им в течение жизни. Такая система управления не устраивала демократически настроенных исследователей, как из среды членов других уставов, так и из среды некоторых историков XIX века[37].


Восточный устав Мемфиса

«Восточный устав Мемфиса» (фр. «Rite de Memphis ou oriental», англ. «Oriental Rite of Memphis») учредил Самюэль Они, уроженец Каира, и Габриэль-Матье Маркони, купец, уроженец Монтобана. Устав был учрежден в ложе «Последователи Мемфиса», основанной 30 апреля 1815 года в Монтобане[40][41]. Самюэль Они утверждал, что привез этот устав в Монтабан из Каира в 1814 году, однако документальных свидетельств, подтверждающих это не существует[40]. В 1838 году Габриэль-Матье Маркони передает все права на устав своему сыну, Жаку Этьену Маркони де Нэгру[40].

Восточный устав Мемфиса появился благодаря Самюэлю Они, уроженцу Каира, и Габриэлю-Матье Маркони, купцу, уроженцу Монтобана. Устав обязан своим появлением на свет ложе «Последователи Мемфиса», основанной 30 апреля 1815 года в Монтобане[40][41]. Самюэль Они утверждал, что привез этот устав в Монтабан из Каира в 1814 году, однако документальных свидетельств, подтверждающих это не существует[40]. В 1838 году Габриэль-Матье Маркони передает все права на устав своему сыну, Жаку Этьену Маркони де Нэгре. К 1856 году организации Восточного устава Мемфиса были учреждены в США, Румынии, Австралии и Швейцарии Жаком Этьеном Маркони де Нэгром. Но уже в 1862-м Маркони де Нэгре передал все права на устав Мемфиса Великому востоку Франции[40]. Во время Гражданской войны устав в США потерял очень много своих членов, и от этой потери он не мог оправиться долгое время. В 1881 году оба устава были объединены Джузеппе Гарибальди, тем самым положив начало Древнему и изначальному уставу Мемфиса-Мицраима. ДИУММ активно развивался Жаном Брико, и наследовавшим ему Констаном Шевийоном. После Второй мировой войны устав возглавил Робер Амбелен, и управлял им до 1985 года. В 1998-м году, после беспрецедентного раскола в уставе, связанного с уходом преемника Робера Амбелена — Жерара Клоппеля с поста великого международного мастера, ДИУММ вне лона Великого востока Франции продолжает существовать в виде нескольких взаимно не признаваемых и враждующих ветвей, в основном во Франции[42].

Жак Этьен Маркони де Нэгр в 1838 году развивал Восточный устав Мемфиса, как самостоятельный вариант Египетского устава Мицраима, объединявшего элементы политического храмовничества и светского рыцарства, а также иных духовных рыцарских орденов с египетской мифологией>. Существовало, минимум две ложи (фр. «Osiris» и фр. «Des Philadelphes») в Париже, и ещё две («La Bienveillance» и «De Heliopolis») в Брюсселе, а также несколько приверженцев в Англии. Устав имел успех среди лож с преобладанием военных. Он явно тяготел к политической и революционной деятельности, но в 1841 году приостановил свою работу, возможно, по причине репрессий, последовавших за вооружённым восстанием Societe des Saisons Огюста Бланки в 1839 году[43]. После свержения короля Луи-Филиппа в 1848 году Восточный устав Мемфиса был возрожден 5 марта силами входившего в устав социалиста и члена Временного правительства Луи Блана, отвечавшего также за национальные мастерские. С 21 апреля начался расцвет Верховного совета Восточного устава Мемфиса, который продолжался вплоть до поражения революции в октябре, когда устав был запрещен.

В 1850 г. в Лондоне была основана ложа «Последователей Менеса» (фр. «Les Sectateurs de Menes»), вскоре набравшая популярность среди беженцев из Франции. Примерно в десяти ложах на тот момент были беженцы из Франции, и главной из них стала Великая ложа филадельфов, открытая в Лондоне 31 января 1851 г. и существовавшая до конца 1870-х. В это время в ней состояли около 100 человек, часто называемых филадельфами.

В 1856 году Бенуа Декень, ранее исключенный из послушания секретарь Северного общества типографов заявил, что высшие степени устава Мемфиса — лишние, недемократичные и несовместимые с идеалами масонского равенства. Несмотря на попытки Жана Филибера Бержо закрыть ложу филадельфов, её члены избрали своим мастером Эдуара Бенуа, после чего эта группа братьев обрела широкую известность благодаря причастности к формированию революционной политики. Однако ложи «Гимнософисты» и «Авенир» согласились с Бержо. В 1860 году количество степеней было сокращено до 33, а к 1866 году Бержо всё-таки закрыл ложи доп. степеней, и большинство «гимнософистов» вошли в ложу «Филадельфов».

В Египте данный устав развивался довольно быстро с 1873 года вплоть до воцарения короля Фарука. Его возглавлял Сальваторе Авентюр Золя, великий иерофант, впоследствии отрекшийся от своей должности, и перешедший в католицизм, мотивируя свой выбор большей действенностью католических молитв, чем тех сведений, которые он получал в своем уставе. Маркони де Нэгр также внедрил устав Мемфиса в Америку приблизительно в 1856 году, и там он получил широкое распространение с 1861 году благодаря Великому мастеру Гарри Сеймуру.

Градусы Восточного устава Мемфиса

Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима

Объединение Египетских уставов

25-го октября 1876 года, незадолго до своего разочарования в египетском масонстве, Великий иерофант Восточного устава Мемфиса Сальватор Золя жалует 95° и 96° устава, вместе с пожизненным титулом Великого мастера Державного святилища Египта полководцу, революционеру, и идеологу объединения Италии, Джузеппе Гарибальди, в войсках которого он сражался в Италии[45].

В начале 80-х годов XIX века, Восточный устав Мемфиса, погруженный в сон во Франции, продолжал существовать в США, Великобритании, Египте и Италии[46]. Частичное объединение уставов начало происходить в Неаполе. Джон Яркер, являвшийся носителем преемственности Реформированного устава Мемфиса 33° (тридцати трёх степеней), учрежденного в Каттании в 1876 году[47][48] назначил своим делегатом и полномочным представителем в Неаполе Джамбаттиста Пессино[48][49].

В 1881 году Джузеппе Гарибальди являвшийся в то время уже Великим иерофантом Восточного устава Мемфиса, и одновременно с этим Великим Иерофантом Египетского устава Мицраима, решил слить воедино оба эти устава, для усиления политической стабильности в стране и лучшего контроля над ними. Он инициировал процедуры соединения двух Египетских уставов, однако их окончательное объединение произошло только в 1889 году[43], уже после смерти Джузеппе Гарибальди, прервавшей его жизнь 2 июня 1882 года. С этого момента начинается история Древнего и Изначального устава Мемфиса и Mицраима.

Папюс и Древний и изначальный устав Мемфиса и Мицраима

После упадка устава во Франции в середине XIX века, в 1906-м году с разрешения и по законно выданной Хартии, доктор Жерар Анкосс (Папюс), епископ Гностической церкви и основатель Ордена мартинистов приступил к созданию ДИУММ во Франции[43]. В создании устава во Франции участвуют Шарль Детре (Тедер), Теодор Ройсс, а также, до 1908-го года Рене Генон[50]. К 1910 году в Париже действуют уже как минимум две ложи — «INRI» и «Humanidad». В том же 1910 году они получили масонское признание от Великого востока Франции, которое после смерти Папюса было отозвано[51][52][53].

В 1913 году в Париже появляется Великая национальная ложа Франции (ВНЛФ), которая сразу же получает масонское признание от ОВЛА. Данная юрисдикция проводила масонские работы по Исправленному шотландскому уставу (фр. Rite écossais rectifié), которому Папюс симпатизировал, ввиду того воздействия, которое на данный устав (ИШУ) оказал Жан-Батист Виллермоз, ученик Мартинеса де Паскулиса, и сподвижник Луи Клода де Сен-Мартена в Ордене Избранных коэнов, от которого вел свою историю Орден Мартинистов Папюса. В 1914 году Папюс, как глава Ордена Мартинистов, и одновременно, глава Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима во Франции, начинает переговоры с Великим мастером ВНЛФ Эдуардом де Рибокуром, с целью учредить под его эгидой ряд масонских лож, которые бы работали по Исправленному шотландскому уставу. Папюс ушёл добровольцем на фронт, где работал врачом полевого госпиталя, пока его не комиссовали, по причине заражения туберкулезом, от которого он и умер 25 октября 1916 года[51][54].

Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима после Папюса

Преемником Папюса на посту главы Великого мастера Ордена мартинистов, равно как и на посту Великого мастера Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима был избран Шарль Детре (Тедер). 29 октября 1916 года Тедер принимает руководство и над Каббалистическим орденом Розы+Креста основанным в конце XIX века Станисласом де Гуайтой. Однако, ввиду ряда обстоятельств, Тедеру не хватало ни сил, ни времени для активной работы по ДИУММ, и годы его правления примечательны лишь активной интенсификацией сближения ДИУММ с Орденом мартинистов чем многие мартинисты были недовольны[55][56].

Египетское масонство ДИУММ и Робер Амбелен

После Второй мировой войны Устав возглавил Робер Амбелен, и управлял им до 1985 года. С 1961-го года, в поисках масонского признания своей организации Мемфиса-Мицраима, Робер Амбелен начинает переговоры с Жаном Корнелием, бывшим Командором «Великой коллегии Уставов» ВВФ. В своем письме от 14-го марта 1961-го года Амбелен просит о реинтеграции его устава в лоно ВВФ. Однако, ему в этом было отказано, поскольку Великий восток Франции имеет свои собственные и более древние и правильные права на устав Мемфиса и Мицраима[57]. В 1998-м году, после беспрецедентного раскола в уставе, связанного с уходом преемника Робера Амбелена — Жерара Клоппеля с поста Великого международного мастера, ДИУММ вне Великого востока Франции продолжает существовать в виде нескольких взаимно не признаваемых ветвей, в основном во Франции[58].

Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Дальнейшее распространение ДИУММ

В 1984 году Робер Амбелен назначает Жерара Клоппеля Великим мастером для Франции, а в 1985 году — Всемирным великим мастером устава Мемфиса-Мицраима со всей полнотой и властью преемственности по своей линии. Жерар Клоппель также унаследовал пост руководителя в Посвятительном Ордене мартинистов (l’Ordre Martiniste Initiatique), который действует и в настоящее время[59].

Он вышел в отставку со своего поста в 1998 году, доверив пост Всемирного великого мастера Шейкне Силле (Cheikna Sylla). Практически сразу после этого устав Мемфиса-Мицраима по всему миру, и в особенности во Франции, постиг беспрецедентный раскол[60].

От Великой французской ложи устава Мемфиса-Мицраима и Международного державного святилища отпочковались десятки различных конкурирующих и откровенно враждующих ветвей, прямо заявляющих порой, что ведут магическую войну против конурентов, и наводят на членов соперничающих организаций порчу, с помощью греко-египетских проклятий[60].[нет в источнике 3940 дней]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) К 2011 году в мире из наиболее крупных объединений существуют:

  1. Великая французская ложа устава Мемфиса-Мицраима
  2. Великая смешанная ложа устава Мемфиса-Мицраима
  3. Великая традиционная ложа устава Мемфиса-Мицраима[60]

Великую традиционную ложу Мемфиса-Мицраима Жерар Клоппель создал в 1998 году и тогда же и аффилировался в неё[60].

Кроме этого, существуют следующие объединения:

  1. Адриатическое великое святилище Мемфиса-Мицраима, имеющее своё представительство во Франции, и работающее тайно[61]
  2. Восточный древний и изначальный орден Мемфиса-Мицраима, связанный с Орденом Гермеса-Михаила, под руководством Патрика Ж. Петри, работающий в традиции «Arcana Arcanorum»[2]
  3. Державное святилище Германии устава Мемфиса-Мицраима по линии преемственности от Теодора Ройсса, пробужденное Вильке Лотаром на основе преемственности от Рудольфа Штайнера. Смешанная ложа «Три Розы на Эльбе» (Zu den drei Rosen auf der Elbe) при Востоке Гамбурга является наиболее активной ложей египетского масонства, действующей вне лона Великого востока Франции[62].
  4. Великая женская ложа устава Мемфиса-Мицраима, первый раскол в которой произошёл в 1970-м году, когда из неё вышло большинство сестер ложи «Дельта», и основала при Востоке Сен-Жермена-ан-Лэ ложу с отличительным титулом «Маат Мемфиса». С тех пор Великая женская ложа выдержала и другие расколы, и из неё вышло большинство других женских ветвей Устава[2].
  5. Великая международная женская ложа Мемфиса-Мицраима. Вышла из состава Великой женской ложи Мемфиса-Мицраима при очередном расколе[2].

Различные менее значимые ветви Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима, находящиеся вне лона Великого востока Франции, в виде немногочисленных групп (обычно по 10-15 человек)[60] распространены в разных странах мира. В конце XX века, после раскола, некоторые ветви Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима испытали своего рода ренессанс, и теперь существуют в США, Франции, Бельгии, Чили, Бразилии, Эквадоре, Ливане, Боливии, Перу, Парагвае, Англии, Италии, Мексике, Монако, Венесуэле, Словении, Сербии, Румынии, Аргентине, Испании, на Мартинике и Маврикии, в Новой Каледонии, в Португалии, Скандинавии, Швейцарии, Уругвае, Венесуэле и Доминиканской Республике.

Отличия ДИУММ от других уставов масонства

.

Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима ближе к масонским учениям, в том виде, в каком они были проповеданы в XVIII веке Египетским ритуалом Калиостро[63].

Отличия в ритуальной практике Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима от прочих масонских послушаний касаются, в первую очередь, внешнего антуража, особых «египетских» облачений, убранства храмов, изображения Всевидящего ока и офицерских званий[64]. В ритуале ученического и мастерского посвящений присутствует фантастический рассказ о традиции посвящения от мистерий древнего Египта и Атлантиды, хотя в общем и целом, как суть, так и фразеология ритуалов остаются общемасонскими[65].

Как и в ДПШУ, с которым ДИУММ конкурировал исторически, и с которого копировал многие аспекты, и даже ритуалы степеней и структуру, степени Древнего и изначального устава Мемфис-Мицраим содержат своеобразные «посвящения» кандидата в практически все известные в XIX веке мировые эзотерические традиции. Просто в Египетском уставе этих традиций больше. К примеру, индуистское учение с большими или меньшими вариациями излагается в степенях «Патриарха Вед», «Князя Брамина», «Рыцаря священного огня» и ещё двух, а некая загадочная грузинская традиция — в степени «Титан Кавказа», и т. п..

Всего посвятительных степеней в современных уставах Мемфиса и Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима девяносто девять[38][66], тогда как в системе Великого востока Франции их тридцать три, согласно реформе, проведенной после передачи ВВФ всех прав на устав Маркони де Нэгре.

Большинство современных организаций, практикующих устав Мемфиса-Мицраима, имеют внутри своей структуры так называемую гностическую церковь, членство в которой, для продвижения в высших степенях устава в этих организациях является обязательным. Разные ветви устава могут афишировать наличие внутри их организации собственной церкви, другие ветви могут стараться это тщательно скрывать[67].

Степени ДИУММ

В данном уставе проводится посвящение в 99 степеней (для первых 33-ех существуют отдельные ритуалы посвящения), степени сгруппированы в четыре класса, начинающиеся с 4-й степени и идущие до 99-й включительно[68]. У данного устава, в силу того, что он был первоначально задуман как египетский, существуют и собственные версии первых трёх символических степеней, уникальные и являющиеся основным официальным ритуалом великих лож.

Наравне с системой из 99 степеней, существует система из 33-ех градусов, практикуемая в ложах Великого востока Франции, ведущая свою преемственность от Маркони де Нэгре, передавшего все права на устав Великому востоку Франции.

Перечень степеней Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима

В Древнем и изначальном уставе Мемфиса-Мицраима 99 степеней посвящения[69].


Перечень степеней изложен по книге «Ambelain Freemasonry-Olden-Timess»[38][70]. Также перечень степеней приводится в «Энциклопедии масонства» Артура Эдварда Уэйта.

Перечень степеней Изначального устава Мемфиса 33 градусов

Степени «Arcanum Arcanorum»

Степени от 87° до 90° являются степенями Arcanum Arcanorum[71][72]:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Проверить нейтральность.
На странице обсуждения должны быть подробности.
  • 87° Возвышенный Князь Масонства
  • 88° Великий Избранник Священного Двора
  • 89° Патриарх Мистического Града
  • 90° Верховный Мастер Великого Делания

Именно они «составляет всю философию истинного устава Мицраима» и дают «фундаментальное объяснение взаимоотношений между человеком и Богом через посредничество небесных духов».

Согласно мнению некоторых историков масонства учение этих градусов было скрыто даже от самых продвинутых членов устава Мицраима, и многие видные члены не были допущены к этим степеням. Именно по этой причине эти степени часто заменялись и заменяются административными, где степени от 87° до 90° служат лишь для отличия руководителей устава. Вся юрисдикция устава была создана таким образом, что даже Верховный хранитель не всегда был допущен к секретам Arcana Arcanorum[60].

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Проверить нейтральность.
На странице обсуждения должны быть подробности.

Секреты Arcana Arcanorum были внесены в устав шевалье Луиджи д’Акино, который был другом Калиостро. Жан Маллинжер в своей работе «Неизвестный» утверждает, что «параллели между некоторыми местами Arcana Arcanorum и традициями устава Калиостро поразительны».

Критика Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима

Реформатор и руководитель другой ветви масонства — ДПШУ, на тот момент конкурирующей с уставом Мемфиса-Мицраима, Великий командор материнского «Верховного Совета 33-го градуса Древнего и принятого шотландского устава Южной Юрисдикции для Соединенных Штатов Америки» Альберт Пайк в своей статье «The Spurious Rites of Memphis and Misraim» после крупного конфликта с юрисдикцией устава Мемфиса и Мицраима в США, после передачи прав на степени устава во Франции Великому востоку Франции Жаком Этьеном Маркони де Нэгром[43] критиковал устав. В своей критике Пайк признавал права устава Мемфиса на работу в Символических степенях, однако отзывался о Высших степенях как о бессмысленных, и по его мнению, ничего не несущих, обвиняя руководителей устава в том, что они якобы получали за эти степени прибыль[15].

Философ А. Г. Дугин, вслед за Рене Геноном, в своих книгах «Конспирология» и «Война Континентов», утверждает, что устав «Мемфис-Мицраим» является наиболее опасной и «контринициатической» разновидностью «египетской» масонерии. При этом они утверждают, что своими корнями данный устав уходит к сектам почитателей богов Сета и Молоха, а некоторые члены устава по ночам превращаются в оборотней. Дугин вслед за Геноном критикует Древний и изначальный устав Мемфиса-Мицраима за то, что устав выдвигает на первый план низшие аспекты человеческого существа и общества в целом, и предполагает индивидуализм и радикальный антропоцентризм, скептицизм и иронию по отношению к идеальному, сверхчеловеческому измерению жизни[73][74].

Напишите отзыв о статье "Устав Мемфис-Мицраим"

Литература

  • Serge Caillet, «La Franc-Maçonnerie égyptienne de Memphis-Misraïm», издательство «Dervy», 2003 год, ISBN 2-84454-215-8; Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, издательство «Ганга», перевод с французского 2011 год. ISBN 978-5-98882-146-5
  • Serge Caillet, Arcanes & Rituels de la Maçonnerie Egyptienne, Guy Trédaniel, Paris, 1994, ISBN 2-85707-613-4
  • Roger Dachez, Histoire de la franc-maçonnerie française, PUF, Paris, 2003, ISBN 2-13-053539-9
  • Jan Gétaz «Historique franco-suisse du Rite Ancien et Primitif de Memphis-Misraïm» издательство «INRI»
  • Franc d’Orelle «Les nouveaux Compagnons de la Hiérophanie ou les véritables Arcanes de la Maçonnerie d’Egypte restitués» издательство «Editions-lacour» год 2004, ISBN 2-7504-0311-1
  • Marcos Drake «L’origine égyptienne des Rites Maçonniques Égyptiens et l’Ordre des Architectes Africains», издательство «INRI», год 2007[75]
  • Jan Gétaz «Que devient le Rite Primitif et l’Ordre Ancien et Traditionnel de Memphis-Misraïm?» издательство «INRI», год 2007[75]
  • Жерар Галтье, «La Maçonnerie égyptienne, Rose Croix et néo-chevalerie» Gérard Galtier, издательство «Broché» — Под ред. Рошера — ISBN 2268016854, — 1994 год
  • Denis Labouré «Les rites maçonniques Égyptiens de Cagliostro aux Arcana Arcanorum» ISBN 978-2-912316-12-7
  • Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3
  • Артур Эдвард Уэйт, Энциклопедия Масонства, ISBN 5-9511-0005-4
  • E.J. Marconis de Negre, «The Sanctuary of Memphis or Hermes», ISBN 1-56459-311-8 . Жак Этьен Маркони де Нэгр, «Святилище Мемфиса или Гермеса».
  • Журнал «Пламенеющая Звезда», ISSN 2222-7512

См. также

Примечания

  1. ↑ 1 2 [books.google.com/books?id=FDyBAAAACAAJ&dq=inauthor:%22Calvin+C.+Burt%22&lr=&ei=TsN2SvKyMKr8ygTls-3hAg&hl=ru History of the Egyptian Masonic Rite of Memphis Before Called Ancient and Primitive Rite автор Calvin C. Burt]
  2. ↑ 1 2 3 4 Жерар Галтье, «La Maçonnerie égyptienne, Rose Croix et néo-chevalerie» Gérard Galtier, издательство «Broché» — Под ред. Рошера — ISBN 2268016854, — 1994 год, страница 19
  3. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 152—155
  4. ↑ Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3, страница 380
  5. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 152—155
  6. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 102, 138, 345, 362
  7. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 106
  8. ↑ Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3, страница 381—382
  9. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 97
  10. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 98
  11. ↑ Отто Шааф, "Das Freimaurer-Museum. Archiv fur freimaurerisch Ritualkunde und Geschichtsforshung, t.IV, Zeuleuroda-Leipzig, 1928, 207—245, et Karl R.H. Frik, Light und Finsternis, t.II; Graz, 1978, 149—157
  12. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 107
  13. ↑ Жерар Галтье, «La Maçonnerie égyptienne, Rose Croix et néo-chevalerie» Gérard Galtier, издательство «Broché» — Под ред. Рошера — ISBN 2268016854, — 1994 год, страница 52
  14. ↑ [books.google.com/books?id=O6nBdSrtXmgC&pg=PR6&dq=cagliostro&ei=4sF2StGtIoayzgS1q_DPAg&hl=ru#v=onepage&q=&f=false Cagliostro Авторы: W. R. Trowbridge]
  15. ↑ 1 2 Gérard Galtier, Maçonnerie Egyptienne, rose-croix et néo-chevalierie, éditions du Rocher, 1989 (ISBN 978-2268016856)
  16. ↑ Gérard Galtier, Maçonnerie Egyptienne, rose-croix et néo-chevalierie, éditions du Rocher, 1989 (ISBN 978-2268016856) p. 126
  17. ↑ 1 2 3 Pierre Mollier, Encyclopédie de la franc-maçonnerie, Le Livre de Poche, 2008 (ISBN 978-2-253-13032-1)
  18. ↑ Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3, страница 379
  19. ↑ Jean-Louis de Biasi, Les rites maçonniques égyptiens, philosophie et morale, EDIMAF, 2001 (ISBN 2-903846-86-3) p. 14
  20. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 117—118
  21. ↑ Marc Bedarride «De l’ordre maçonnique de Misraïm, depuis sa création jusqu'à nos jours, de son antiquité, de ses luttes et de ses progrès» Paris, Imp. de Bénard et comp., 1845, переиздание Editeur : Aujourd’hui / Les Introuvables 1985, ISBN 978-2730727334
  22. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 61
  23. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 118—119
  24. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 120
  25. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 121—122
  26. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 123
  27. ↑ [www.masonicworld.com/education/files/artmay01/grande_lodge_of_france.htm The Grand Orient of France and the three great lights]
  28. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 124
  29. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 125
  30. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 126
  31. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 186
  32. ↑ Жан Брико, «R.G.M., Notes on the Ancient and Primitive Oriental Rite of Memphis, op.cit., p. 52»
  33. ↑ Papus et la Maconerie, l’Acacia, janiver, 1907, p. 29-30
  34. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 327, страница 344, страница 361
  35. ↑ Архивы Габбориа, содержащие ритуалы Египетского устава Мицраима, хранятся в муниципальной библиотеке Алансона. Архив 77°-ого градуса был опубликован мартинистами, выступавшими под псевдонимами «Сар Уриил» и «Сар Рафаил» в «Renaissance traditionelle», № 109, art. cit.
  36. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 108
  37. ↑ 1 2 3 4 5 Heckethorn Charles William, 1886, The Secret Societies of All Ages and Countries, Embracing the Mysteries of Ancient India, China, Japan, Egypt, Mexico, Peru, Greece, and Scandinavia, the Cabbalists, Early Christians, Heretics, Assassins, Thugs, Templars, the Vehm and Inquisition, Mystics, Rosicrucians, Illuminati, Freemasons, Skopzi, Camorristi, Carbonari, Nihilists, and Other Sects, publisher: Forgotten Books ISBN 9781440089992 ; на русском языке: «Тайные общества всех веков и всех стран» (подарочное издание), Чарльз Уильям Гекерторн, Ламартис, 2008 г., Кожаный переплет, ISBN 978-5-94532-057-4
  38. ↑ 1 2 3 4 Жерар Галтье, «La Maçonnerie égyptienne, Rose Croix et néo-chevalerie» Gérard Galtier, издательство «Broché» — Под ред. Рошера — ISBN 2268016854, — 1994 год
  39. ↑ Карпачев С. Масонство и масоны России XVIII—XXI вв. Особенности российского «королевского искусства». Saarbrucken: Palmarium Academic Publishing, 2013. — страница 229
  40. ↑ 1 2 3 4 5 6 Marconis de Negre, La Ruche masonique, p.88
  41. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 126—127
  42. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 357—360
  43. ↑ 1 2 3 4 Jean-Louis de Biasi, Les rites maçonniques égyptiens, philosophie et morale, EDIMAF, 2001 (ISBN 2-903846-86-3) p. 16-19
  44. ↑ [www.scribd.com/doc/37675751/E-J-Marconis-The-Sanctuary-of-Memphis-or-Hermes E.J. Marconis de Negre, «The Sanctuary of Memphis or Hermes»], ISBN 1-56459-311-8 . Жак Этьен Маркони де Нэгр, «Святилище Мемфиса или Гермеса»
  45. ↑ Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского, ISBN 978-5-98882-146-5, страница 141
  46. ↑ Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского, ISBN 978-5-98882-146-5, страница 151
  47. ↑ Гастон Вентура, «The Kneph, op.cit., mai, 1884, p. 125—126, перепечатан в R.G.M., Notes on the Ancient and Primitive Oriental Rite of Memphis., op. cit., p. 67»
  48. ↑ 1 2 Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского, ISBN 978-5-98882-146-5, страница 152
  49. ↑ Compte Leon M. de Moulin-Peuillet, Le succession royale d’Araucanie et l’Ordre masonnique de Memphis et Misraim (Rites egiptennes), Cahiers de l' Academie des Hautes Etudes araucaniennes, Paris, 1963, p. 8
  50. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 207—211
  51. ↑ 1 2 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 210
  52. ↑ Robert Amadou, "L’Erreur spirite de Rene Guenon, art. cit.
  53. ↑ Архив Великого Востока Франции, 1910 год
  54. ↑ [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=364:2010-05-20-07-18-30&catid=49:2010-01-14-20-37-47&Itemid=69 Майк Рестиво (Sar Ignatius, Initiatèur Libre) «Папюс и Орден Мартинистов»]
  55. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 211
  56. ↑ [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=395:2010-09-06-11-28-42&catid=49:2010-01-14-20-37-47&Itemid=69 Майк Рестиво (Сар Игнатиус, Вольный Посвятитель) «Орден Мартинистов после Папюса»]
  57. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 345—346
  58. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 128, страница 132, страница 151, страницы 177—185, страница 322
  59. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 358
  60. ↑ 1 2 3 4 5 6 Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 360
  61. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 362
  62. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 362
  63. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 104
  64. ↑ Жерар Галтье, «La Maçonnerie égyptienne, Rose Croix et néo-chevalerie» Gérard Galtier, издательство «Broché» — Под ред. Рошера — ISBN 2268016854, — 1994 год, страница 20
  65. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 351—356
  66. ↑ Энциклопедия Тайных Обществ, Джон Майкл Грир, ISBN 978-5-386-01758-3, страница 378
  67. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство Устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5
  68. ↑ Serge Caillet. La Franc-Maḉonnerie Egyptienne de Memphis-Misraḯm. — ISBN 2-84454-215-8, Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского ISBN 978-5-98882-146-5, страница 403
  69. ↑ Серж Кайе, Египетское Масонство устава Мемфиса-Мицраима, перевод с французского, ISBN 978-5-98882-146-5, страницы 20-21 (Предисловие к русскому изданию, Серж Кайе, март 2011 год)
  70. ↑ [www.scribd.com/doc/5979678/Ambelain-FreemasonryOldenTimes изложено по книге Ambelain Freemasonry-Olden-Times]
  71. ↑ Denis Labouré «Les rites maçonniques Égyptiens de Cagliostro aux Arcana Arcanorum» ISBN 978-2-912316-12-7
  72. ↑ Согласно словарю Вебстера, слово «Arcanum» означает «тайна» или «великая тайна», а вместе со словом «Arcanorum» — «тайна тайн». Что это за «тайна тайн»? Она заключена в наставлениях, которые передавались через века тайными религиями, и когда вы прочтете это эссе, то поймете тайну, которая разжигала мировую борьбу со времен зари цивилизации. Латинская синтагма Arcanum Arcanorum означает «Тайна всех Тайн»
  73. ↑ [arcto.ru/modules.php?file=article&name=News&sid=168 А. Дугин. Конспирология.]
  74. ↑ [konservatizm.org/konservatizm/books/130909020644.xhtml А. Дугин. Конспирология. Великая Война Континентов.]
  75. ↑ 1 2 [www.editions-inri.com Издательство «INRI»]

Отрывок, характеризующий Устав Мемфис-Мицраим

«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Устав_Мемфис-Мицраим&oldid=79829981»