Дворец культуры ВЭФ

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Достопримечательность
Дворец культуры ВЭФ
Страна	Латвия
Адрес	Рига, улица Ропажу, 1
Архитектурный стиль	Эклектика
Строительство	???—1960 годы
Состояние	Реставрация

Дворец культуры ВЭФ (часто: Дом культуры ВЭФ) — образец советского эклектизма в Риге, по ул. Ропажу, 1. Расположен возле Чиекуркалнского моста, главный фасад обращён к улице Бривибас, а боковой фасад — к Рижскому вагоностроительному заводу.

История

Был открыт в 1960 году, тогда же получил название «Дворец культуры ВЭФ». В 1978 году название было изменено на «Дворец культуры и техники ВЭФ», но в начале 1990-х было возвращено прежнее название.

По формулировке энциклопедии «Рига», изданной в 1989 году, Дворец культуры и техники ВЭФ проводил «культурно-просветительскую работу среди рабочих и служащих производственного объединения ВЭФ и жителей города». На 1987 год насчитывалось 2500 участников на 56 коллективов, занимавшихся художественной самодеятельностью и прикладным искусством. Согласно статистическим данным, ежегодно дворец культуры ВЭФ посещали около 65 000 человек.

Из коллективов, участвовавших в деятельности Дворца и отмеченных почётным званием народного, следует отметить:

• Хор «Рига» — смешанный хор Дворца культуры и техники ВЭФ и РМИ, звание заслуженного коллектива Латвийской ССР носил с 1977 года;
• Ансамбль «Ригас пантомима» — был основан в 1956 году, на 1988 год в нём насчитывался 21 участник;
• «Зелта сиетиньш» — детский танцевальный коллектив при Дворце культуры, в соответствии с идеей семи звёзд (Стожар) коллектив был разделён на семь разных возрастных групп;
• Народный театр Дворца культуры и техники ВЭФ — был основан в 1947 году;
• Народная киностудия — основанная в 1955 году, является одной из первых любительских киностудий в истории СССР; из известных фильмов, которые удостоились международных и всесоюзных премий, следует отметить «Разрез», «Всю жизнь и … ещё раз»; «Ночной трамвай». В большом количестве киностудия Дворца культуры ВЭФ снимала этнографические фильмы.
• Народная фотостудия — занималась фотопублицистикой и активно участвовала в международных выставках.
• Студия живописи «Варавиксне» («Радуга») — основана в 1961 году.
• Студия скульптуры «Дома» — основана в 1961 году, в основном работала в жанре портрета.

В то же время во Дворце регулярно устраивались популярные кинолектории, действовали клубы по интересам, работал Музей истории ВЭФ.

Архитектурное описание

Строительство здания было полностью завершено в 1960 году. Архитектор — Николай Александрович Семенцов (1912—1988). Здание выполнено в ранних советских архитектурных традициях эклектизма с преобладанием неоклассических форм. Также можно отметить очевидную перенасыщенность эклектическими деталями, которая смотрится довольно органично в условиях урбанистического ландшафта. Композиция объёмов Дворца отличается симметричностью. Зрительный зал, рассчитанный на 900 человек, отличается просторностью; в него включен балкон. Центральный фасад Дворца обращён к улице, представляет собой портик, акцентированный монументальными колоннами. Жёсткая привязка симметричной планировки здания к продольной оси несколько затрудняла рациональную организацию интерьеров здания. Для наружной отделки здания применяли естественный камень и штукатурку.

В 2010 году на здании были начаты реставрационные работы.

Дворец культуры ВЭФ:

Литература

• Энциклопедия «Рига». Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. ISBN 5-89960-002-0 Стр. 287
• [esinstitute.org/files/pribaltiyskie_russkie.pdf Прибалтийские русские: история в памятниках культуры]. Рига: Институт европейских исследований, 2010. Ред. А. В. Гапоненко, 736 с. ISBN 978-9934-8113-2-6 — стр. 625—627

Отрывок, характеризующий Дворец культуры ВЭФ

– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.