Дабанович, Младен

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дабанович»)
Перейти к: навигация, поиск
Младен Дабанович
Общая информация
Родился 13 сентября 1971(1971-09-13) (52 года)
Марибор, СФРЮ
Гражданство Словения
Рост 196 см
Вес 94 кг
Позиция вратарь
Информация о клубе
Клуб завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
Дравния
Клубная карьера*
1991—1995 Марибор 122 (-?)
1995—1999 Рудар 112 (−?)
1999—2004 Локерен 72 (−?)
2004—2008 Драва 98 (−?)
Национальная сборная**
1998—2003 Словения 25 (−?)

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Младен Дабанович (словен. Mladen Dabanovič; 13 сентября 1971, Марибор, СФРЮ) — словенский футболист, вратарь. Участник Евро 2000 и ЧМ 2002 в составе сборной Словении.





Клубная карьера

Свою спортивную карьеру Марко начал, выступая за молодёжную команду «Дравнии». В 1991 году подписал свой первый профессиональный контракт с «Марибором», за который выступал на протяжении 5 лет и выиграл два Кубка Словении (в 1992 и 1994 годах). В 1995 году перешёл в «Рудар», в составе которого еще раз выиграл Кубок Словении в 1998 году. В 1999 году покинул Словению и отправился в Бельгию, где играл за «Локерен» на протяжении пяти лет. В 2004 году Дабанович вернулся на родину, где выступал за «Драву», вплоть до завершения своей профессиональной карьеры в 2008 году.

Международная карьера

За национальную сборную дебютировал 19 августа 1998 года в товарищеском матче против сборной Венгрии (1-2). Участник Евро 2000 и ЧМ 2002. Всего за сборную Словении Младен провёл 25 матчей.

Достижения

«Марибор»
«Рудар»
  • Обладатель Кубка Словении (1): 1998

Напишите отзыв о статье "Дабанович, Младен"

Ссылки

  • [www.prvaliga.si/klubi/mostvo/igralec.asp?idi=36&id=28 Профиль игрока на сайте www.prvaliga.si]  (словенск.)
  • [www.nzs.si/index.php?t=reprezentancaPortret&id=36 Профиль игрока на сайте ФСС]  (словенск.)



Отрывок, характеризующий Дабанович, Младен

Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.