Давиденко, Леонид Григорьевич

Леонид Григорьевич Давиденко
белор. Леанід Рыгоравіч Давідзенка
Дата рождения:	9 мая 1941(1941-05-09)
Место рождения:	Минск, БССР
Дата смерти:	28 октября 2002(2002-10-28) (61 год)
Место смерти:	Минск, БССР
Гражданство:	СССР СССР → Белоруссия Белоруссия
Жанр:	скульптор
Учёба:	Белорусский театрально-художественный институт
Влияние:	Сергей Катков Геннадий Муромцев Андрей Бембель Анатолий Аникейчик
Влияние на:	Константин Селиханов Александр Финский Сергей Бондаренко Владимир Слободчиков
Работы на Викискладе

Леони́д Григо́рьевич Давиде́нко (9 мая 1941, Минск — 28 октября 2002, Минск) — белорусский советский скульптор, живописец, график, педагог.

Биография

Первые художественные навыки получил в изостудии минского «Дома пионеров» у известного белорусского художника и преподавателя Сергея Петровича Каткова.

В 1959 году поступил в Минское художественное училище. Учился у преподавателя Г. И. Муромцева.

В 1962 году, не закончив училища, успешно сдал вступительные экзамены в Белорусский государственный театрально-художественный институт, где его наставниками были известные белорусские скульпторы Андрей Бембель и Анатолий Аникейчик.

В 1967 году под руководством Андрея Бембеля Леонид Давиденко выполнил дипломную работу — рельеф по дереву «Урожай».

С 1968 года стал преподавать в скульптурном отделении Минской школы-интерната по изобразительному искусству и музыке имени И. О. Ахремчика. Внёс большой педагогический вклад в развитие белорусской скульптурной школы.

С 1968 года начал участвовать в республиканских и всесоюзных художественных выставках.

В 1979 году скульптура «Юноша с белкой» экспонировалась на выставке в Лондоне.

Произведения

• «Купава» (1970-е)
• «Юноша с белкой» (1970-е)
• «Мать и сын» (1980-е)
• «Нежность» (1980-е)
• «Лето», фонтан на проспекте Победителей в Минске
• «Сымон-музыка», музыкальный лицей при Белорусской консерватории
• «Дама в черном», Несвиж
• «Любава», центральный парк Кишинёва, Молдова

Произведения Леонида Давиденко находятся в Национальном художественном музее Республики Беларусь, Государственной Третьяковской галерее (Москва) и в Русском музее (Санкт-Петербург).

Память

С 15 января по 2 февраля 2013 года в минском Музее современного изобразительного искусства проводилась выставка «Созвучие деревянной скульптуры», посвященная памяти скульптора Леонида Давиденко.

Ссылки

• [belapan.by/archive/2013/01/16/media_davydenko/ В Минске открылась выставка «Сумоўе драўлянай скульптуры» памяти Леонида Давиденко]

Отрывок, характеризующий Давиденко, Леонид Григорьевич

Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.