Давидов, Август Юльевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Август Юльевич Давидов
Место рождения:

Либава, Курляндская губерния

Научная сфера:

математика, механика

Место работы:

Московский университет

Альма-матер:

Московский университет

Научный руководитель:

Брашман Н. Д.

Известные ученики:

Бугаев Н. В., Жуковский Н. Е., Цингер В. Я.

Известен как:

президент ММО; автор школьных учебников

Награды и премии:

Демидовская премия

А́вгуст Ю́льевич Дави́дов (1823—1885/1886) — российский математик и механик, заслуженный профессор Московского университета; автор трудов по дифференциальным уравнениям с частными производными, определённым интегралам и применению теории вероятностей к статистике; президент Московского математического общества (1866—1885/1886). Также известен как автор школьных учебников по элементарной математике, многократно переиздававшихся с 1860-х по 1920-е годы.

Иногда встречаются другие варианты написания фамилии (Давыдов) и отчества (Юлиевич).

А. Ю. Давидов — старший брат Карла Юльевича Давидова (18381889), виолончелиста-виртуоза, композитора, директора Санкт-Петербургской консерватории.[1]





Биография

Родился в Курляндии в еврейской семье; его отец — Юлиус Петрович Давидов (1804—1870) — был доктором медицины[2].

Образование

Первоначальное образование Август Давидов получил дома. В 1839 году он переехал в Москву, где отец получил место врача в Николаевском воспитательном доме, и некоторое время учился в старших классах Института для оберофицерских детей при Императорском Московском воспитательном доме[2].

В 1841 году Давидов зачислен на физико-математическое отделение Московского университета своекоштным студентом, где занимался под руководством профессора Николая Дмитриевича Брашмана (17961866). В 1845 году за студенческое сочинение «О бесконечно малых перемещениях» Давидов получил золотую медаль Московского университета; в том же году он окончил курс, после чего был оставлен в университете и продолжал занятия математикой под руководством Брашмана. В 1848 году Давидов получил степень магистра математики (а впоследствии и Демидовскую премию Петербургской академии наук) за сочинение «Теория равновесия тел, погружённых в жидкость»[2].

Преподавательская деятельность

До начала преподавания в университете Давидов некоторое время работал учителем математики в кадетском корпусе[2].

В 1850 году он начал в качестве адъюнкта чтение лекций на физико-математическом отделении Московского университета по теории вероятностей. В 1851 году защитил докторскую диссертацию «Определение вида поверхности жидкости, заключённой в сосуде»; в том же году появилась его «Теория капиллярных явлений»[3] (по другим данным, докторской диссертацией Давидова была именно «Теория капиллярных явлений»[2]). В 1853 году был назначен экстраординарным профессором по кафедре прикладной математики — в этом звании он оставался до 1859 года, когда был назначен ординарным профессором по занимаемой им кафедре прикладной математики[3].

В 1860 году Давидов занял должность инспектора над частными учебными заведениями и в качестве общественной деятельности активно занялся вопросами преподавания математических наук в средних учебных заведениях[3]. В 1862 году он стал членом Попечительского совета Московского учебного округа и оставался в нём до конца своей жизни. Он принимал участие в организации при Политехническом музее педагогического отдела по начальному образованию, в составлении программ по математике для абитуриентов. По его инициативе в журнале «Математический сборник» появился специальный раздел для учителей. Наибольшей же заслугой Давидова в деле начального и среднего образования стало написание им школьных учебников по математическим предметам, в которых он излагал теоретический материал в тесной увязке с практическими вопросами, использовал в качестве примеров исторические данные, применял наглядные доказательства. Эти учебники, по общему признанию, были очень высокого качества; подтверждением может служить тот факт, что они выдержали несколько десятков изданий и регулярно переиздавались в течение десятков лет, практически не подвергаясь переработке. К примеру, «Элементарная геометрия в объёме гимназического курса» выдержала 39 изданий (издавалась в течение шестидесяти лет), «Начальная алгебра» — 24 издания, причём два последних переиздания этих двух учебников состоялись уже при советской власти, в 1918 году и 1922 году[2].

В 1862 году Давидов перешёл на кафедру чистой математики и заведовал ею до конца своей службы в университете. В 1864 году им был создан новый курс теории функций, который читал до 1869 года (после Давидова этот курс стал читать его ученик Николай Васильевич Бугаев). Известно, что Давидов оказал большое влияние на Николая Егоровича Жуковского (18471921), который в 18641868 гг. учился в Московском университете; «отец русской авиации» посвятил два специальных очерка разбору работ своего учителя[2].

Научно-организационная деятельность

В 1863 году Давидов был избран на должность декана физико-математического факультета и занимал её до 1873 года, второй раз на эту должность он был избран в 1878 году и занимал её до 1880 года[2].

Также в разные годы он занимал посты вице-президента, и затем и президента Общества любителей естествознания, президентом Императорского Русского общества акклиматизации животных и растений, членом Общества испытателей природы[2].

Семья

Московское математическое общество

Московское математическое общество возникло как научный кружок преподавателей математики (большей частью из Московского университета), объединившихся вокруг профессора физико-математического факультета Московского университета Николая Дмитриевича Брашмана. Первое заседание общества состоялось 27 (15) сентября 1864. Брашман был избран первым президентом общества, вице-президентом — Давидов. В 1866 году, после смерти Брашмана, президентом Общества был избран Давидов; он оставался на этом посту до самой смерти, то есть в течение двадцати лет[5]. Поскольку официальное утверждение устава Общества состоялось только в 1867 году, в некоторых источниках указано, что Давидов — первый президент Московского математического общества[6].

Научные работы

Работы Давидова относятся как к математике (теория уравнений с частными производными, теория определённых интегралов, применение теории вероятностей к решению задач статистики), так и к механике (гидродинамике, теории равновесия плавающих тел, исследование связи между теорией капиллярных явлений и общей теории равновесия)[2].

Некоторые работы по математике:

  • Приложение теории вероятностей к статистике.
  • Приложение теории вероятностей к медицине.
  • Уравнения с частными дифференциалами какого-нибудь порядка // Матем. сб., 1866, 1:1, 351—390.
  • Элементарный вывод формулы <math>e^{m\sqrt{-1}}=\cos m+\sin m\sqrt{-1}</math> // Матем. сб., 1867, 2:1, 20—25.
  • О геометрическом представлении эллиптических функций первого вида // Матем. сб., 1867, 2:2, 129—142.
  • Замечание об Абелевых функциях // Матем. сб., 1870, 4:4, 287—296.
  • Об одной общей формуле в теории определённых интегралов // Матем. сб., 1882, 10:1, 3—29.

Некоторые работы по механике:

  • Устройство и действие паровых машин.
  • О наибольшем числе положений равновесия плавающей трёхгранной призмы.
  • Теория равновесия тел, погружённых в жидкость.
  • Единство мер и весов // Матем. сб., 1870, 4:3, 97—110.

Школьные учебники:

  • Элементарная геометрия в объёме гимназического курса. — 1863.
  • Начальная алгебра. — 1866.
  • Руководство к арифметике. — 1870.
  • Геометрия для уездных училищ. — 1873.
  • Начальная тригонометрия. — 1877.
  • Собрание геометрических задач. — 1888. Над этой книгой Давидов работал в самом конце своей жизни, а издана она была уже после его смерти.

Личная библиотека

После смерти учёного вдова А. Ю. Давидова передала его книжное собрание в дар Московскому университету — всего около 1970 томов книг по математике. В настоящий момент библиотека А. Ю. Давидова хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова[7].

Кончина

В июне 1885 года, после тридцати лет службы в Московском университете, Август Юльевич Давидов вышел в отставку. В том же году, 22 декабря (по старому стилю), он скончался[2].

Похоронен Август Юльевич Давидов на Введенском кладбище[6].

После смерти Давидова его вдова учредила премию его имени, присуждавшуюся за выдающиеся работы в области математики. Среди лауреатов этой премии можно отметить будущего академика Николая Николаевича Лузина (18831950)[2].

Напишите отзыв о статье "Давидов, Август Юльевич"

Примечания

  1. [www.lechaim.ru/ARHIV/87/bloh.htm Григорий Блох «Братья Давыдовы»]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Лёвшин Л. В. Деканы физического факультета… (см. раздел Литература)
  3. 1 2 3 Давидов, Август Юльевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  4. [books.google.com/books?id=Spo3AQAAMAAJ&pg=PA274&lpg=PA274&dq= International Who's Who in Music (1918)]
  5. Демидов С. С., Тихомиров В. М., Токарева Т. А. [mms.math-net.ru/history.php История Московского математического общества] // Московское математическое общество : официальный сайт.  (Проверено 15 октября 2009)
  6. 1 2 Давидов Август Юльевич // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
  7. [nbmgu.ru/nbmgu/manuscript.aspx?sector=library Научная Библиотека МГУ | О библиотеке | Редкие книги и рукописи]
  8. </ol>

Литература

  • Лёвшин Л. В.  Август Юльевич Давидов // [museum.phys.msu.ru/rus/books/pdf/deans.pdf Деканы физического факультета Московского университета]. — М.: Физический факультет МГУ, 2002. — С. 100—105. — 272 с. — 500 экз. — ISBN 5-8279-0025-5.
  • Лобзина Ю.В. Август Юльевич Давидов (1823-1885). Монография. - Орёл: ГОУ ВПО "ОГУ", издательство "Вешние воды", 2010. - 299 с. - ISBN 978-5-87295-240-4.
  • Жуковский Н. Е. , Некрасов П. А., Покровский П. М.  [www.mathnet.ru/php/archive.phtml?wshow=paper&jrnid=sm&paperid=7492&option_lang=rus Жизнь и труды А. Ю. Давидова] // Матем. сб., 15 (1), 1890. — С. 1—57.
  • Ч. Давидов, Август Юльевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.М., 1896—1918.

Ссылки

  • [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=39921 Список публикаций А. Ю. Давидова в базе данных Math-Net.Ru]  (Проверено 1 декабря 2009)

Отрывок, характеризующий Давидов, Август Юльевич



Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!