Давыд Игоревич

Дави́д (Давы́д) И́горевич (ок. 1055 — 25 мая 1112) — князь волынский, дорогобужский, сын Игоря Ярославича и Кунигунды Орламюндской, внук великого киевского князя Ярослава Мудрого. Князь тмутараканский (1081—1082). Активный участник княжеских междоусобиц.

Ранние годы

Родился около 1055 года. Вследствие ранней смерти отца оказался на положении изгоя и жил на Волыни у Ярополка Изяславича. В 1081 году вместе с другим изгоем Володарем Ростиславичем бежал в Тмутаракань. Изгнал оттуда посадника Всеволода Киевского, но через два года сам был изгнан Олегом Святославичем. Собрав дружину, Давыд в устье Днепра перекрыл торговый путь в Византию, и получил от великого князя киевского Всеволода Ярославича в удел город Дорогобуж на Волыни (1084). В 1086 году после гибели Ярополка Изяславича получил Волынское княжество. В сговоре со Святополком Изяславичем киевским пытался отнять галицкий удел у Володаря и Василька Ростиславичей. В 1097 году участвовал в Любечском съезде, на котором Волынь была утверждена за ним.

Война за западные волости

См. также: Междоусобная война на Руси (1097—1100)

Организатор ослепления в 1097 году Василька Теребовльского. Осаждённый в Бужске Володарем Ростиславичем, вынужден был выдать своего ослеплённого пленника, а затем выдал Ростиславичам на казнь и своих советников. Преследуемый князьями, бежал в Польшу. Вскоре вернулся во Владимир, но, когда войско великого князя киевского Святополка Изяславича осадило город, Давыд Игоревич вынужден был отдать его.

Продолжал вести борьбу за волынский стол. В 1099 году Давыд Игоревич призывал себе на помощь половецкого хана Боняка и при его поддержке, разбив в битве на Вагре противников, получил Владимир и Луцк. На съезде в Уветичах 1100 года за ослепление Василька был лишён этого владения. Вместо Владимира получил волынские города Бужск, Острог, Дубно и Чарторыйск, а вскоре Дорогобуж. Сделал Бужск своей столицей, а также основал у себя во владениях Давид-Городок.

Смерть

Умер 25 мая 1112 года в Дорогобуже. Останки княжеского захоронения, найденные в 1937—1938 при раскопках основанного им Давид-Городка, могли принадлежать Давыду Игоревичу.

Семья

сыновья:

• По одной из версий Всеволодко († 1141) — князь городенский (около 1113—1141). В 1116 вступил в брак с Агафьей, дочерью Владимира Мономаха.
• Игорь († после 1150).

Согласно Карамзину, у Давыда был племянник Мстислав, отец которого неизвестен. Он вместе с дядей в 1099 году осаждал Владимир-Волынский и потом "искал добычи и славы на море".

Ссылки

• А. В. Экземплярский. Давид Игоревич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.lrc-lib.ru/rus_letopisi/Ipatius/idxonom.htm#5 Давид Игоревич]

Литература

• Гайдай Л. Історія України в особах, термінах, назвах і поняттях.- Луцьк: Вежа, 2000.
• Довідник з історії України. За ред. І. Підкови та Р. Шуста.- К.: Генеза, 1993.

Отрывок, характеризующий Давыд Игоревич

Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.