Давид Солунский

Давид Солунский (V век — ок. 540, Салоники) — греческий святой, почитаемый в лике преподобных. Память в Православной церкви совершается 26 июня (по юлианскому календарю).

Давид принял постриг в монастыре святых мучеников Феодора и Меркурия. Во второй половине V века он пришёл в город Салоники, где поселился в шалаше под миндалевым деревом. Давид провёл в своём шалаше около 70 лет, предаваясь аскетическим упражнениям. Димитрий Ростовский в житии Давида сообщает, что он безболезненно мог брать в руки горящие угли:

Однажды он взял в руки разженный уголь и, возложив на него фимиам, предстал перед царем и кадил на него, при чем руки его нисколько не пострадали от огня, Увидев это, царь удивился и поклонился угоднику Божию в ноги. — Димитрий Ростовский. Жития святых (26 июня)

Почитался местными жителями как чудотворец. Скончался около 540 года.

Мощи Давида Солунского хранятся Салониках в монастыре святой Феодоры. В городе ему посвящён кафоликон монастыря Латому. Частица мощей преподобного Давида была передана митрополитом Солунским Пантелеимоном в дар Вознесенской Давидовой пустыни.

Ссылки

• [days.pravoslavie.ru/Life/life1396.htm Житие на сайте Православие. RU]
• [fr-d-serfes.org/lives/stdavid.htm David of Thessalonica]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Давид Солунский

– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.