Давид ди Донателло 2005
Поделись знанием:
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
| 50-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения | |||
| Место проведения | |||
| |||
50-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» состоялась 29 апреля 2005 года в концертном зале Парко-делла-Музика.
Содержание
- 1 Победители и номинанты
- 1.1 Лучший фильм
- 1.2 Лучшая режиссура
- 1.3 Лучший дебют в режиссуре
- 1.4 Лучший сценарий
- 1.5 Лучший продюсер
- 1.6 Лучшая женская роль
- 1.7 Лучшая мужская роль
- 1.8 Лучшая женская роль второго плана
- 1.9 Лучшая мужская роль второго плана
- 1.10 Лучшая операторская работа
- 1.11 Лучшая музыка
- 1.12 Лучшая песня
- 1.13 Лучшая художественная постановка
- 1.14 Лучший костюм
- 1.15 Лучший монтаж
- 1.16 Лучший звук
- 1.17 Лучшие визуальные эффекты
- 1.18 Лучший документальный фильм
- 1.19 Лучший короткометражный фильм
- 1.20 Лучший европейский фильм
- 1.21 Лучший иностранный фильм
- 1.22 Premio Piemonte Torino Olimpica
- 1.23 Premio David Giovani
- 1.24 David Speciali
- 2 Ссылки
Победители и номинанты
Лучший фильм
- Последствия любви, режиссёр Паоло Соррентино
- Такие дети, режиссёр Андреа Фрацци и Антонио Фрацци
- Ключи от дома, режиссёр Джанни Амелио
- Боль чужих сердец, режиссёр Ферзан Озпетек
- Учебник любви, режиссёр Джованни Веронези
Лучшая режиссура
- Паоло Соррентино — Последствия любви
- Джанни Амелио — Ключи от дома
- Давиде Феррарио — После полуночи
- Андреа Фрацци и Антонио Фрацци — Такие дети
- Ферзан Озпетек — Боль чужих сердец
Лучший дебют в режиссуре
- Саверио Костанзо — Личное
- Паоло Франки — Немой свидетель
- Дэвид Греко — Эвиленко
- Стефано Мордини — Механическая провинция
- Паоло Вери и Антонио Бокола — Химический голод
Лучший сценарий
- Паоло Соррентино — Последствия любви
- Джанни Амелио, Сандро Петралья и Стефано Рулли — Ключи от дома
- Джанни Ромоли и Ферзан Озпетек — Боль чужих сердец
- Давиде Феррарио — После полуночи
- Уго Кити, Джованни Веронези — Учебник любви
Лучший продюсер
- Розарио Ринальдо — Такие дети
- Аурелио Де Лаурентис — Учебник любви
- Давиде Феррарио — После полуночи
- Эльда Ферри — Входите при свете
- Доменико Прокаччи и Никола Джулиано — Последствия любви
Лучшая женская роль
- Барбора Бобулова — Боль чужих сердец
- Сандра Чеккарелли — Желанная жизнь
- Валентина Черви — Механическая провинция
- Мария де Медейруш — Всё, что осталось от ничего
- Майя Санса — Возвращённая любовь
Лучшая мужская роль
- Тони Сервилло — Последствия любви
- Стефано Аккорси — Механическая провинция
- Джорджо Пазотти — После полуночи
- Ким Росси Стюарт — Ключи от дома
- Лука Дзингаретти — Входите при свете
Лучшая женская роль второго плана
- Маргерита Буй — Учебник любви
- Эрика Бланк — Боль чужих сердец
- Лиза Гастони — Боль чужих сердец
- Джованна Меццоджорно — Повторная любовь
- Галатеа Ранци — Желанная жизнь
Лучшая мужская роль второго плана
- Карло Вердоне — Учебник любви
- Джонни Дорелли — Когда же придут девчонки?
- Сильвио Муччино — Учебник любви
- Раффаель Пизу — Последствия любви
- Фабио Тройяно — После полуночи
Лучшая операторская работа
- Лука Бигацци — Последствия любви
- Тани Каневари — Учебник любви
- Арнальдо Катинари — Желанная жизнь
- Данте Кеккин — После полуночи
- Джанфилиппо Кортичелли — Боль чужих сердец
Лучшая музыка
- Риц Ортолани — Когда же придут девчонки?
- Паоло Буонвино — Учебник любви
- Паскуале Каталано — Последствия любви
- Андреа Гуэрра — Боль чужих сердец
- Франко Пьерсанти — Ключи от дома
Лучшая песня
- Christmas in love, Тони Ренис — Любовь на Рождество
- Fame chimica — Химический голод
- Gioia e rivoluzione — Работать с лентяйкой
- Manuale d’amore, Паоло Буонвино — Учебник любви
- Ma quando arrivano le ragazze?, Риц Ортолани — Когда же придут девчонки?
Лучшая художественная постановка
- Андреа Кризанти — Боль чужих сердец
- Джанкарло Базили — Возвращённая любовь
- Франческа Бокка — После полуночи
- Марко Дентичи — Желанная жизнь
- Беатрис Скарпато — Всё, что осталось от ничего
Лучший костюм
- Даниэла Чианчио — Всё, что осталось от ничего
- Мария Рита Барбера — Желанная жизнь
- Катя Доттори — Боль чужих сердец
- Джанна Джисси — Возвращённая любовь
- Джемма Масканьи — Учебник любви
Лучший монтаж
- Клаудио Катри — Такие дети
- Клаудио Кормио — После полуночи
- Клаудио Ди Мауро — Учебник любви
- Джорджио Франкини — Последствия любви
- Патрицио Мароне — Боль чужих сердец
- Симона Паджи — Ключи от дома
Лучший звук
- Алессандро Занон — Ключи от дома
- Марио Далимонти — Входите при свете
- Гаэтано Чарито и Пьерпаоло Мерафино — Учебник любви
- Марко Грилло — Боль чужих сердец
- Даги Ронданини и Эмануэле Кекере — Последствия любви
Лучшие визуальные эффекты
- Grande Mela — После полуночи
- Паола тризоглио и Стефано Маринони — Входите при свете
- Proxima — Повторная любовь
- E.D.I.: Паскуале Кроук и Роберто Местрони — Хрустальные глаза
- Apocalypse — 3 лика страха
Лучший документальный фильм
- Особое молчание, режиссёр Стефано Рулли
- I dischi del sole, режиссёр Люка Пасторе
- In viaggio con Che Guevara, режиссёр Джанни Мина
- Passaggi di tempo — Il viaggio di Sonos 'e Memoria, режиссёр Джанфранко Кабидду
- I ragazzi della Panaria, режиссёр Nello Correale
Лучший короткометражный фильм
- Aria, режиссёр Клаудио Ноче (ex aequo)
- Lotta libera, режиссёр Стефано Виали (ex aequo)
- Mio fratello Yang, режиссёр Массимилиано Де Серио и Джанлука Де Серио
- O' guarracino, режиссёр Микеланджело Форнаро
- Un refolo, режиссёр Джованни Арканджели
Лучший европейский фильм
- Море внутри, режиссёр Алехандро Аменабар
- Хористы, режиссёр Кристоф Барратье
- Венецианский купец, режиссёр Майкл Рэдфорд
- Вера Дрейк, режиссёр Майк Ли
- Головой о стену, режиссёр Фатих Акин
Лучший иностранный фильм
- Малышка на миллион, режиссёр Клинт Иствуд
- 2046, режиссёр Вонг Кар-Вай
- Пустой дом, режиссёр Ким Ки Дук
- Отель «Руанда», режиссёр Терри Джордж
- Рэй, режиссёр Тейлор Хэкфорд
Premio Piemonte Torino Olimpica
- Такие дети, режиссёр Андреа Фрацци и Антонио Фрацци
Premio David Giovani
- Входите при свете, режиссёр Роберто Фаэнца
David Speciali
- Карло Адзелио Чьямпи
- Том Круз
- Марио Моничелли
- Дино Ризи
- Cecchi Gori Group
Напишите отзыв о статье "Давид ди Донателло 2005"
Ссылки
- [www.daviddidonatello.it/ Сайт премии]
- [www.filmweb.pl/awards/David+di+Donatello/2005 Кинопремия Давид ди Донателло 2005 на сайте FilmWeb]
- [www.imdb.com/event/ev0000203/2005 Кинопремия Давид ди Донателло 2005 на сайте IMDB]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Давид ди Донателло 2005
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
