Давид ди Донателло 2008
Поделись знанием:
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
| 53-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения | |||
| Место проведения | |||
| |||
53-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» состоялась 18 апреля 2008 года. Номинации были объявлены 20 марта.
Содержание
- 1 Победители и номинанты
- 1.1 Лучший фильм
- 1.2 Лучшая режиссура
- 1.3 Лучший дебют в режиссуре
- 1.4 Лучший сценарий
- 1.5 Лучший продюсер
- 1.6 Лучшая женская роль
- 1.7 Лучшая мужская роль
- 1.8 Лучшая женская роль второго плана
- 1.9 Лучшая мужская роль второго плана
- 1.10 Лучшая операторская работа
- 1.11 Лучшая музыка
- 1.12 Лучшая песня
- 1.13 Лучшая художественная постановка
- 1.14 Лучший костюм
- 1.15 Лучший визаж
- 1.16 Лучший парикмахер
- 1.17 Лучший монтаж
- 1.18 Лучший звук
- 1.19 Лучшие визуальные эффекты
- 1.20 Лучший документальный фильм
- 1.21 Лучший короткометражный фильм
- 1.22 Лучший европейский фильм
- 1.23 Лучший иностранный фильм
- 1.24 Premio David Giovani
- 1.25 David Speciali
- 2 Ссылки
Победители и номинанты
Лучший фильм
- Девушка у озера, режиссёр Андреа Молайоли
- Тихий хаос, режиссёр Антонио Луиджи Гримальди
- Дни и облака, режиссёр Сильвио Сольдини
- Держать дистанцию, режиссёр Карло Маццакурати
- И возвращается ветер на круги своя, режиссёр Джорджо Диритти
Лучшая режиссура
- Андреа Молайоли — Девушка у озера
- Кристина Коменчини — Белые и чёрные
- Антонио Луиджи Гримальди — Тихий хаос
- Карло Маццакурати — Держать дистанцию
- Сильвио Сольдини — Дни и облака
Лучший дебют в режиссуре
- Андреа Молайоли — Девушка у озера
- Фабрицио Бентивольо — И думать забудь, Джонни!
- Джорджо Диритти — И возвращается ветер на круги своя
- Марко Мартани — Железобетон
- Сильвио Муччино — Говори со мной о любви
Лучший сценарий
- Сандро Петралья — Девушка у озера
- Нанни Моретти, Лаура Паолуччи, Франческо Пикколо — Тихий хаос
- Дориана Леондефф, Франческо Пикколо, Федерика Понтремоли, Сильвио Сольдини — Дни и облака
- Дориана Леондефф, Карло Маццакурати, Марко Петтенелло, Клаудио Пьерсанти — Держать дистанцию
- Джорджо Диритти, Валла Фредо — И возвращается ветер на круги своя
Лучший продюсер
- Никола Джулиано, Франческа Чима — Девушка у озера
- Доменико Прокаччи — Тихий хаос
- Лионнелло Черри — Дни и облака
- Андреа Оккипинти, Джанлука Аркопинто — Сонетаула
- Симона Бачини, Mario Chemello, Джорджо Диритти — И возвращается ветер на круги своя
Лучшая женская роль
- Маргерита Буй — Дни и облака
- Анна Бонаюто — Девушка у озера
- Антония Лискова — Убежище
- Валентина Лодовини — Держать дистанцию
- Валерия Соларино — Синьорина Эф
Лучшая мужская роль
- Тони Сервилло — Девушка у озера
- Антонио Альбанезе — Дни и облака
- Ландо Будзанка — Вице-короли
- Нанни Моретти — Тихий хаос
- Ким Росси Стюарт — Пиано, соло
Лучшая женская роль второго плана
- Альба Рорвахер — Дни и облака
- Паола Кортеллези — Пиано, соло
- Каролина Крешентини — Говори со мной о любви
- Изабелла Феррари — Тихий хаос
- Валерия Голино — Тихий хаос
- Сабрина Импаччииаторе — Синьорина Эф
Лучшая мужская роль второго плана
- Алессандро Гассман — Тихий хаос
- Джузеппе Баттистон — Дни и облака
- Фабрицио Джифуни — Девушка у озера
- Ахмед Хафине — Держать дистанцию
- Умберто Орсини — Кто рано встаёт, того удача ждёт
Лучшая операторская работа
- Рамиро Чивита — Девушка у озера
- Лука Бигацци — Держать дистанцию
- Маурицио Кальвези — Вице-короли
- Арнальдо Катинари — Говори со мной о любви
- Алессандро Пеши — Тихий хаос
Лучшая музыка
- Паоло Буонвино — Тихий хаос
- Леле Маркителли — Пиано, соло
- Fausto Mesolella — И думать забудь, Джонни!
- Тео Теардо — Девушка у озера
- Джованни Веноста — Дни и облака
Лучшая песня
- L’amore trasparente, Ивано Фоссати — Тихий хаос
- Senza fiato, Паоло Буонвино — Железобетон
- Amore fermati, (Gorni, Zapponi, Terzoli) — И думать забудь, Джонни!
- L’arrivo a Milano, Pino Donaggio — Milano—Palermo: il ritorno
- Tear Down These Houses, Skin, Андреа Гуэрра — Говори со мной о любви
- La rabbia, Луис Энрикес Бакалов — Ярость
Лучшая художественная постановка
- Франческо Фриджери — Вице-короли
- Паола Биззарри — Дни и облака
- Джида Калабрия — Тихий хаос
- Алессандра Мура — Девушка у озера
- Тонино Дзера — Отель Мейна
Лучший костюм
- Милена Канонеро — Вице-короли
- Ортенсия Де Франческо — И думать забудь, Джонни!
- Катя Доттори — Отель Мейна
- Маурицио Милленотти — Говори со мной о любви
- Сильвия Небиоло, Патриция Маццон — Дни и облака
- Alessandra Toesca — Тихий хаос
Лучший визаж
- Джино Таманьини — Вице-короли
- Мартинасс Коссу — Каким ты меня хочешь
- Джанфранко Мекаччи — Тихий хаос
- Фернанда Перес — Девушка у озера
- Эсме Шьярони — Дни и облака
Лучший парикмахер
- Мария-Тереза Корридони — Вице-короли
- Aldina Governatori — Дни и облака
- Giorgio Gregorini — Прости за любовь
- Ferdinando Merolla — Отель Мейна
- Sharim Sabatini — Тихий хаос
Лучший монтаж
- Джорджио Франкини — Девушка у озера
- Паоло Коттиньола — Держать дистанцию
- Карлотта Кристиани — Дни и облака
- Эду Креспо, Джорджо Диритти — И возвращается ветер на круги своя
- Анджело Николини — Тихий хаос
Лучший звук
- Алессандро Занон — Девушка у озера
- Гаэтано Чарито — Тихий хаос
- Франсуа Мусы — Дни и облака
- Бруно Пуппаро — Белые и чёрные
- Ремо Уголинелли — Держать дистанцию
Лучшие визуальные эффекты
- Paola Trisoglio и Stefano Marinoni для Visualogie — Девушка у озера
- Proxima — Тихий хаос
- Marbea — Железобетон
- Lee Wilson — La terza madre
- Corrado Virgilio, Винченцо Ниско — Винкс Клуб: Тайна затерянного королевства
Лучший документальный фильм
- Madri, режиссёр Барбара Куписти
- Centravanti nato, режиссёр Жанклаудио Гвидуччи
- La minaccia, режиссёр Сильвия Люци, Лука Беллино
- Il passaggio della linea, режиссёр Пьетро Марчелло
- Vogliamo anche le rose, режиссёр Алина Марацци
Лучший короткометражный фильм
- Uova, режиссёр Алессандро Челли
- Adil & Yusuf, режиссёр Клаудио Ноче
- Il bambino di Carla, режиссёр Эмануэла Росси
- Ora che Marlene, режиссёр Джиованна Назарена Сильвестри
- Tramondo, режиссёр Джакоммо Агнетти и Davide Bazzali
Лучший европейский фильм
- Ирина Палм сделает ЭТО лучше, режиссёр Сэм Гарбарски
- 4 месяца, 3 недели и 2 дня, режиссёр Кристиан Мунджиу
- Кус-Кус и Барабулька, режиссёр Абделатиф Кешиш
- Золотой век, режиссёр Шекхар Капур
- Скафандр и бабочка, режиссёр Джулиан Шнабель
Лучший иностранный фильм
- Старикам тут не место, режиссёр Итан Коэн и Джоэл Коэн
- Через Вселенную, режиссёр Джули Тэймор
- В диких условиях, режиссёр Шон Пенн
- В долине Эла, режиссёр Пол Хаггис
- Нефть, режиссёр Пол Томас Андерсон
Premio David Giovani
- Говори со мной о любви, режиссёр Сильвио Муччино
- Держать дистанцию, режиссёр Карло Маццакурати
- Уроки шоколада, режиссёр Клаудио Капеллини
- Пиано, соло, режиссёр Риккардо Милани
- Вице-короли, режиссёр Роберто Фаэнца
David Speciali
Напишите отзыв о статье "Давид ди Донателло 2008"
Ссылки
- [www.daviddidonatello.it/ Сайт премии]
- [www.filmweb.pl/awards/David+di+Donatello/2008 Кинопремия Давид ди Донателло 2008 на сайте FilmWeb]
- [www.imdb.com/event/ev0000203/2008 Кинопремия Давид ди Донателло 2008 на сайте IMDB]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Давид ди Донателло 2008
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
