Давид ди Донателло 2010
Поделись знанием:
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
| 55-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения | |||
| Место проведения | |||
| |||
55-я церемония вручения наград премии «Давид ди Донателло» состоялась 7 мая 2010 года, место проведения — Auditorium di Santa Cecilia.
Содержание
- 1 Победители и номинанты
- 1.1 Лучший фильм
- 1.2 Лучшая режиссура
- 1.3 Лучший дебют в режиссуре
- 1.4 Лучший сценарий
- 1.5 Лучший продюсер
- 1.6 Лучшая женская роль
- 1.7 Лучшая мужская роль
- 1.8 Лучшая женская роль второго плана
- 1.9 Лучшая мужская роль второго плана
- 1.10 Лучшая операторская работа
- 1.11 Лучшая музыка
- 1.12 Лучшая песня
- 1.13 Лучшая художественная постановка
- 1.14 Лучший костюм
- 1.15 Лучший визаж
- 1.16 Лучший парикмахер
- 1.17 Лучший монтаж
- 1.18 Лучший звук
- 1.19 Лучшие визуальные эффекты
- 1.20 Лучший документальный фильм
- 1.21 Лучший короткометражный фильм
- 1.22 Лучший европейский фильм
- 1.23 Лучший иностранный фильм
- 1.24 Premio David Giovani
- 1.25 Премия «Давид ди Донателло» за жизненные достижения
- 2 Ссылки
Победители и номинанты
Лучший фильм
- Тот, кто придёт, режиссёр Джорджо Диритти
- Баария, режиссёр Джузеппе Торнаторе
- Первое прекрасное , режиссёр Паоло Вирдзи
- Холостые выстрелы, режиссёр Ферзан Озпетек
- Побеждать, режиссёр Марко Беллоккьо
Лучшая режиссура
- Марко Беллоккьо — Побеждать
- Джузеппе Торнаторе — Баария
- Джорджо Диритти — Тот, кто придёт
- Паоло Вирдзи — Первое прекрасное
- Ферзан Озпетек — Холостые выстрелы
Лучший дебют в режиссуре
- Валерио Мьели — Десять зим
- Сузанна Никкьярелли — Космонавтка
- Клаудио Ноче — Здравствуй, Аман
- Марко Кьярини — Спичечный человек
- Джузеппе Капотонди — Двойной час
Лучший сценарий
- Франческо Бруни, Франческо Пикколо и Паоло Вирдзи — Первое прекрасное
- Джим Керрингтон, Андреа Пургатори, Марко Ризи и Maurizio Cerino — Фортапаш
- Джорджо Диритти, Giovanni Galavotti и Таня Педрони — Тот, кто придёт
- Иван Котронео и Ферзан Озпетек — Холостые выстрелы
- Марко Беллоккьо и Даниэла Чезелли — Побеждать
Лучший продюсер
- Симона Бачини и Джорджо Диритти — Тот, кто придёт
- Джиампаоло Летто и Марио Спедалетти — Баария
- Анджело Барбагалло и Джанлука Курти — Фортапаш
- Доменико Прокаччи — Холостые выстрелы
- Марио Джианани — Побеждать
Лучшая женская роль
- Микаела Рамаццотти — Первое прекрасное
- Грета Дзукки Монтанари — Тот, кто придёт
- Стефания Сандрелли — Первое прекрасное
- Маргерита Буй — Белое пространство
- Джованна Меццоджорно — Побеждать
Лучшая мужская роль
- Валерио Мастандреа — Первое прекрасное
- Либеро Де Риенцо — Фортапаш
- Антонио Альбанезе — Сердечный вопрос
- Ким Росси Стюарт — Сердечный вопрос
- Филиппо Тими — Побеждать
Лучшая женская роль второго плана
- Илариа Оккини — Холостые выстрелы
- Анита Кравос — Подними голову
- Альба Рорвахер — Тот, кто придёт
- Клаудия Пандольфи — Первое прекрасное
- Елена София Риччи — Холостые выстрелы
Лучшая мужская роль второго плана
- Эннио Фантастичини — Холостые выстрелы
- Ряд актёров — Баария
- Пьерфранческо Фавино — Поцелуй меня ещё раз
- Марко Джаллини — Роковая Лара
- Марко Мессери — Первое прекрасное
Лучшая операторская работа
- Даниэле Чипри — Побеждать
- Энрико Лучиди — Баария
- Роберто Чиматти — Тот, кто придёт
- Никола Пекорини — Первое прекрасное
- Маурицио Кальвези — Холостые выстрелы
Лучшая музыка
- Эннио Морриконе — Баария
- Marco Biscarini и Даниэле Фурлати — Тот, кто придёт
- Карло Вирзи — Первое прекрасное
- Паскуале Каталано — Холостые выстрелы
- Карло Кривелли — Побеждать
Лучшая песня
- Baciami ancora, Джованотти — Поцелуй меня ещё раз
- Angela, Кекко Дзалоне — Я падаю с облаков
- 21st Century Boy, Bad Love Experience — Первое прекрасное
- Sogno, Патти Право — Холостые выстрелы
- Canzone in prigione — Марлен Кунц — Все свободны
Лучшая художественная постановка
- Марко Дентичи — Побеждать
- Маурицио Сабатини — Баария
- Джанкарло Базили — Тот, кто придёт
- Тонино Дзера — Первое прекрасное
- Андреа Кризанти — Холостые выстрелы
Лучший костюм
- Серджо Балло — Побеждать
- Луиджи Бонанно — Баария
- Лия Франческа Морандини — Тот, кто придёт
- Габриэлла Пескуччи — Первое прекрасное
- Алессандро Лаи — Холостые выстрелы
Лучший визаж
- Франко Корридони — Побеждать
- Джино Замприоли — Баария
- Амель Бен Зольтане — Тот, кто придёт
- Паола Гаттабруси — Первое прекрасное
- Луиджи Роккетти и Эржебет Форгач — Mi ricordo Anna Frank
Лучший парикмахер
- Alberta Giuliani — Побеждать
- Giusy Bovino — Баария
- Aldo Signoretti и Susana Sanchez Nunez — Я, Дон Жуан
- Daniela Tartari — Тот, кто придёт
- Massimo Gattabrusi — Первое прекрасное
Лучший монтаж
- Франческа Кальвелли — Побеждать
- Массимо Квалья — Баария
- Джорджо Диритти и Паоло Марцони — Тот, кто придёт
- Симона Манетти — Первое прекрасное
- Патрицио Мароне — Холостые выстрелы
Лучший звук
- Карло Миззиденти — Тот, кто придёт
- Фаузи Тхабет — Баария
- Бруно Пуппаро — Родители и дети. Взболтать перед употреблением
- Марио Иагуан — Первое прекрасное
- Гаэтано Чарито — Побеждать
Лучшие визуальные эффекты
- Paola Trisoglio и Stefano Marinoni — Побеждать
- Mario Zanot — Баария
- LIMINA — Тот, кто придёт
- Ermanno Di Nicola — Спичечный человек
- EDI — Effetti Digitali Italiani — Первое прекрасное
Лучший документальный фильм
- La bocca del lupo, режиссёр Пьетро Марчелло
- Hollywood sul Tevere, режиссёр Марко Спагноли
- L’isola dei sordobimbi, режиссёр Стефано Каттини
- The One Man Beatles, режиссёр Козимо Мессери
- Valentina Postika in attesa di partire, режиссёр Кэтрин Карон
Лучший короткометражный фильм
- Passing Time, режиссёр Лаура Биспури
- L’altra metà, режиссёр Pippo Mezzapesa
- Buonanotte, режиссёр Риккардо Банфи
- Nuvole, mani, режиссёр Симон Масси
- Uerra, режиссёр Паоло Сассанелли
Лучший европейский фильм
- Концерт, режиссёр Раду Михэйляну
- Белая лента, режиссёр Михаэль Ханеке
- Пророк, режиссёр Жак Одиар
- Душевная кухня, режиссёр Фатих Акин
- Добро пожаловать, режиссёр Филипп Лиоре
Лучший иностранный фильм
- Бесславные ублюдки, режиссёр Квентин Тарантино и Элай Рот
- Серьёзный человек, режиссёр Итан Коэн и Джоэл Коэн
- Аватар, режиссёр Джеймс Кэмерон
- Непокоренный, режиссёр Клинт Иствуд
- Мне бы в небо, режиссёр Джейсон Райтман
Premio David Giovani
- Баария, режиссёр Джузеппе Торнаторе
- Поцелуй меня ещё раз, режиссёр Габриэле Муччино
- Родители и дети. Взболтать перед употреблением, режиссёр Джованни Веронези
- Роковая Лара, режиссёр Карло Вердоне
- Тот, кто придёт, режиссёр Джорджо Диритти
Премия «Давид ди Донателло» за жизненные достижения
Напишите отзыв о статье "Давид ди Донателло 2010"
Ссылки
- [www.daviddidonatello.it/ Сайт премии]
- [www.filmweb.pl/awards/David+di+Donatello/2010 Кинопремия Давид ди Донателло 2010 на сайте FilmWeb]
- [www.imdb.com/event/ev0000203/2010 Кинопремия Давид ди Донателло 2010 на сайте IMDB]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Давид ди Донателло 2010
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
