Даврос

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Персонаж «Доктора Кто»

Слева-направо, сверху-вниз: Дэвид Гудерсон, Майкл Вишер, Терри Моллой, Джулиан Блич
Даврос
Раса Каледы
Родная планета Скаро
Первое появление Происхождение далеков
Последнее появление «Фамильяр ведьмы»
Кем сыгран(а) Майкл Уишер (1975)
Дэвид Гудерсон (1979)
Терри Моллой (1984—1988)
Джулиан Блич (2008—)
Джоуи Прайс (в детстве, 2015)

Даврос (англ. Davros) — персонаж британского научно-фантастического телесериала «Доктор Кто», один из злейших врагов Доктора и создатель расы далеков. Создан сценаристом Терри Нейшном как гениальный учёный с планеты Скаро, который может похвастаться знаниями в самых различных областях науки, но при этом страдает манией величия (он считает, что знания нужны лишь для достижения власти над всеми существами во Вселенной).





Концепция

Впервые Даврос появляется в серии двенадцатого сезона классического «Доктора Кто» «Происхождение далеков». Идея создания образа гениального, но при этом не использующего свои знания во благо, учёного принадлежит сценаристу серии, Терри Нейшну. Нейшн при создании расы далеков опирался на идеологию нацистской Германии, поэтому он наделил Давроса глубокими фашистскими убеждениями[1]. Над внешним обликом создателя далеков работали художник по спецэффектам Питер Дей и скульптор Джон Фридлендер, которые и предложили использовать нижнюю часть механической оболочки далека в качестве образца для дизайна передвижного кресла Давроса[2]. Продюсер Филипп Хинчклифф попросил Фридлендера сделать Давроса похожим на Мекона, злодея из серии комиксов Eagle с яйцеобразной головой и иссушенным телом[3].

Первым исполнителем роли Давроса стал Майкл Уишер, который до этого появлялся в гостевых ролях в нескольких предыдущих сериях; также его голосом говорят далеки в сериях «Космическая граница», «Планета далеков» и «Смерть далекам». Воплощая на экране образ учёного-каледа Уишер руководствовался взглядами философа Бертрана Расселла[4]. Кроме того, чтобы привыкнуть к гриму, актёр долгое время тренировался, нося на голове бумажный пакет[5]. Сам грим представлял собой тяжёлую латексную маску, которая покрывала всю голову, кроме области рта. Чтобы скрыть переходы от маски к коже актёра, гримёр Сильвия Джонс наносила тёмный грим, накрашивала губы чёрной помадой и чернила зубы[6].

В серии «Судьба далеков» Уишера сменил Дэвид Гудерсон, который использовал тот же грим, но для более быстрой работы гримёра маска была разрезана на несколько частей, что также позволило лучше подогнать её под лицо нового актёра[7]. Когда на смену Гудерсону пришёл Терри Моллой, художник Стивен Митчелл разработал для него новый дизайн маски-лица Давроса.

Описание персонажа

Даврос — представитель каледов, одной из рас, населявших планету Скаро. Его народ участвовал в кровопролитной войне с другой расой планеты — талами. В сериале обычно показан изуродованным и ужасно травмированным, предположительно, из-за попадания снаряда талов в его лабораторию. У него функционирует лишь одна рука, а также он не может открыть глаза, поэтому у него во лбу вживлён кибернетический протез, позволяющий ему видеть. Практически всю историю сериала он передвигается при помощи собственного изобретения — особого устройства, которое одновременно является и инвалидным креслом, и системой жизнеобеспечения (он фактически не может выжить без этого кресла более полуминуты; также, вероятно, дальнейшее развитие этого изобретения привело к появлению механической оболочки далека). Голос Давроса, как правило, мягок и вкрадчив, но когда создатель далеков злится, то его голос становится таким же истеричным и электронным, как и у его творений.

Биография персонажа

Столкновения с Четвёртым Доктором

Впервые Даврос встретил Доктора в серии «Происхождение далеков», в которой Повелителя времени (точнее, его четвёртое воплощение) и его спутников отправили на планету Скаро с целью остановить создание далеков. В то время будущий создатель этой расы являлся главным учёным расы каледов и главой Элитного научного подразделения и разрабатывал для своего народа различные стратегии для победы в Тысячелетней войне с другой расой, населяющей Скаро — талами. Узнав, что его сородичи мутируют под воздействием ядерного и биологического оружия, которое использовалось в войне обеими сторонами, Даврос искусственно ускоряет их эволюцию и помещает получившихся осьминогоподобных существ в бронированную механическую оболочку, которую создал по тем же технологиям, что и своё кресло. Позднее он назвал своё творение «далеком», что является анаграммой к слову «калед».

Вскоре Даврос становится одержим новой расой, считая её более совершенной чем любые другие расы во Вселенной. Он проводит новые модификации далеков, благодаря чему они должны лишиться чувств, в том числе жалости и сострадания, что сильно не нравится остальным каледам. Тогда, поняв, что его проект в любой момент могут закрыть, Даврос вступает в сговор с талами и передаёт им формулу вещества, которое позволит сделать защитный купол его народа очень хрупким — в результате все, кто был в куполе, погибают от попадания ядерной боеголовки талов. Когда враги праздновали победу, их начали убивать далеки. Однако против Давроса выступили его коллеги-учёные, они выдвинули ему ультиматум: либо вернуть далекам чувства, либо уничтожить их. Безумный учёный делает вид, что готов на переговоры, зачитывает длинную речь о превосходстве рас, но в итоге появляются далеки и убивают заговорщиков. Тем не менее, его творения, которые больше не желают подчиняться Давросу из-за убеждения в собственном превосходстве над ним, обернулись против него самого — убив всех его сторонников, они в конце концов, стреляют в своего создателя[8].

В «Судьбе далеков» раскрывается, что Даврос не погиб: его основная система жизнеобеспечения была повреждена, но запасные схемы успели погрузить его в анабиоз. Спустя века далеки ведут раскопки в старом городе каледов, чтобы найти своего создателя, спящего в руинах. На этот раз они подчиняются учёному, так как его знания необходимы им, чтобы победить расу андроидов-мовелланцев, с которыми ведут войну. Однако Доктор победил армию далеков при помощи их же взрывных устройств, после чего сам Даврос вновь помещён в анабиоз и отправлен на Землю, где должен предстать перед судом[9].

Гражданская война далеков

В истории с Пятым Доктором «Воскрешение далеков» Давроса содержат в анабизе в космической тюрьме, откуда его вызволяет небольшой отряд, состоящий из далеков, человеческих клонов и союзников-людей. Учёный выяснил, что война с мовелланами проиграна благодаря вирусу, который уничтожает только далеков, и решает реконструировать гены далеков так, чтобы они могли распознавать силу нелогичных существ и побеждать их. Для этого он подчиняет себе несколько людей, клонов и двоих далеков, при помощи которых надеется превратить свои творения в повелителей Вселенной. Однако оставшиеся далеки выяснили, что Даврос не собирается делать для них противоядие от вируса, поэтому решают уничтожить его. Тогда учёный выпускает тот самый вирус, но так как физиологии далеков и каледов очень похожи, он сам также оказывается жертвой болезни[10].

В «Откровении далеков» Шестой Доктор находит Давроса на планете Некрос, где безумный учёный скрывается под именем «Великого целителя» в местном хранилище тел. После событий в космической тюрьме от тела учёного осталась лишь голова, заключённая в прозрачный цилиндр (хотя позднее выясняется, что это была не более чем марионетка, управляемая настоящим Давросом). Безумный учёный использует тела умерших, чтобы изготавливать искусственный протеин, а также для создания полностью лояльных ему белых далеков. Однако работники хранилища, недовольные положением дел, связываются с другими далеками, которые забирают своего создателя на Скаро, где намерены судить его[11].

В серии «Поминовение далеков» Даврос появляется вновь, уже как император далеков[12]. Он создал свою личную армию из бело-золотых далеков, которых назвал «имперскими». В этой серии тело учёного было помещено в механическую оболочку, и в каждом эпизоде его называли не иначе как «Император». Седьмой Доктор обманывает Императора и далеков и уничтожает их при помощи артефакта Повелителей времени, известного как Рука Омеги, превратив солнце Скаро в сверхновую. Однако один из далеков на мостике императорского корабля рапортует, что личная спасательная капсула Императора покидает корабль-носитель, что свидетельствует о том, что Даврос спасся и в будущем ещё вернётся.

После Войны Времени

После возрождения сериала Даврос несколько раз упоминался в связи с убеждениями далеков: Девятый Доктор в серии «Далек» говорит: «Вас создал гений… человек, который был королём своего собственного маленького мира»[13], а в серии «Эволюция далеков» Десятый Доктор упоминает создателя далеков, который полагал, что «отсутствие эмоций делает вас сильнее»[14], намекая на Давроса. Сам же учёный появился лишь в предпоследнем эпизоде четвёртого сезона, «Украденная Земля», в которой его сыграл Джулиан Блич. Из сюжета следует, что Даврос считался погибшим в ходе Войны Времени, но, как выяснилось, он был спасён Далеком Кааном, одним из Культа Скаро, и впоследствии использовал кусочки своего собственного тела, чтобы воссоздать «империю» далеков. Под руководством своего создателя далеки украли 27 планет, в том числе и Землю, и переместили их в Каскад Медузы, где они составили идеально сбалансированную систему, рассинхронизированную с остальной Вселенной на одну секунду[15].

В последующем эпизоде, «Конец путешествия», раскрывается, что созданная система планет является источником энергии для ужасающего изобретения Давроса — Бомбы Реальности. Это оружие должна уничтожить всю жизнь во Вселенной, кроме той, что находится возле Крусибла далеков — станции в центре системы из 27 планет. Однако слишком поздно Даврос узнаёт, что Далек Каан, спасший его из ловушки Войны времени и помогавший своими предсказаниями, на самом деле оказался предателем, цель которого — уничтожить сородичей. Несмотря на то, что Доктор пытается спасти учёного, тот отказывается от помощи и кричит: «Никогда не забывай, Доктор, ты это сделал! Я даю тебе имя навечно: ты — Разрушитель Миров!» В результате Повелитель времени вынужден оставить Давроса на произвол судьбы, поскольку Крусибл разрушается[16].

Встреча с Двенадцатым Доктором

Персонаж Давроса вновь появился в сериях девятого сезона «Ученик волшебника» и «Фамильяр ведьмы». По сюжету создатель далеков находится на Скаро, где его жизнь поддерживают всевозможные системы жизнеобеспечения. На пороге смерти Даврос вспоминает себя мальчишкой (в исполнении Джоуи Прайса), когда он впервые встретил Доктора. Как выяснилось, Двенадцатый Доктор попал на Скаро в самым разгар битвы между каледами и талами и увидел мальчика, заблудившегося посреди поля ручных мин (особого оружия в виде кисти руки, которое хватает прохожего за ногу и взрывается). Сначала Повелитель времени желает помочь, но узнав, что мальчика зовут Даврос, уходит, оставив лишь звуковую отвёртку. Теперь же, умирающий учёный желает вновь встретиться с Повелителем времени, чтобы проститься со старым врагом[17]. На самом же деле всё это был обман: Давросу нужна была энергия регенерации Доктора, чтобы возродить себя и свои творения. Однако в плане учёного оказался один недостаток — те далеки, которые заживо гнили в катакомбах и сточных канавах Скаро, также получили свою долю энергии и своей массой начали разрушать планету. Тем временем Доктор встречает свою спутницу, Клару Освальд, замаскированную под далека, и, не узнав её (что бы она ни говорила, синтезатор голоса выдаёт исключительно характерные для далеков фразы), пытается уничтожить. Однако его неожиданно сбивает с толку то, что синтезатор голоса может воспроизвести слово «милосердие» — для далека это немыслимо — и понимает, что это слово мог запрограммировать только Даврос. Тогда Повелитель времени возвращается в тот же момент, когда бросил его маленьким на минном поле, и на этот раз спасает собственными руками — это оставляет в душе будущего создателя далеков хоть и небольшое, но понятие о милосердии[18].

В других медиа

Комиксы

Журнал Doctor Who Magazine напечатал на своих страницах несколько серий комиксов, в которых, среди прочих персонажей, фигурируетили упоминается также и Даврос. Так, в одном из них, «Немезиде далеков» (англ. Nemesis of the Daleks), Седьмой Доктор встречает Императора и обращается к нему, называя «Давросом», но в ответ получает лишь «Кто такой Даврос?». Для Повелителя времени сущности Императора далеков и Давроса неотделимы друг от друга, но в более поздней серии комиксов, «Императоре далеков» (англ. Emperor of the Daleks), раскрывается, что данный Император не является создателем далеков. Как выяснилось, во временной линии Давроса всё происходящее имеет место до событий «Поминовения далеков», которые для Доктора уже в прошлом. Вместе со своим шестым воплощением он спас Давроса от гнева далеков, в результате чего учёный смог стать императором. В комиксе «Выше всяких богов» (англ. Up Above the Gods) Шестой Доктор и создатель далеков показаны ведущими диалог внутри ТАРДИС.

Аудио-драмы

Терри Моллой вернулся к роли Давроса в аудио-постановках Big Finish Production,. В издании, которое так и называется — «Даврос», имеются флэшбеки, рассказывающие о жизни учёного до того, как он был изуродован — согласно сюжету он был сильно травмирован в результате попадания снаряда талов в его лабораторию (в новелизации Терренса Дикса серии «Происхождение далеков» высказывалось лишь предположение, что это стало причиной его уродства).

Очевидно, что тот факт, что в аудио-драме «Даврос» не появляются далеки, намекает на то, что её события происходят в период между происходящим в финальном эпизоде «Воскрешения далеков» и событиями серии «Откровение далеков»[19]. Даврос пытается манипулировать экономикой галактики, сделав её зависимой от военной сферы, как на Скаро. Однако Шестой Доктор помешал этим планам и все корабли взрываются (об этом событии мельком упоминается в сериале). Даврос также упоминает, что у него есть намерения бороться с голодом, что является прямой отсылкой к событиям «Откровения далеков».

В «Миссии Давроса» (англ. The Davros Mission), в которой главным героем является сам создатель далеков (Доктор вообще не появляется в этой аудио-драме), рассказывается о том, как учёный покинул планету Некрос, и начале суда над ним. В конце концов, Даврос мстит далекам и заставляет их выполнять свои указания. Мини-сериал Big Finish под названием «Я, Даврос» (англ. I, Davros) также содержит сцены суда далеков над Давросом, но главным образом он рассказывает о молодости учёного. Во всех четырёх историях он является подростком, то есть события происходят задолго до происходящего в серии «Происхождение далеков».

«Проклятие Давроса» (англ. The Curse of Davros) начинается с того, что Даврос и далеки пытаются изменить исход сражения при Ватерлоо, используя особое устройство, позволяющее брать под контроль разум людей. Ситуацию усложняется, когда выясняется, что Шестой Доктор использует это же устройство, чтобы разрушить планы далеков изнутри. В результате на поле боя остаются далеки с полностью очищенной памятью. По-видимому именно их Даврос впоследствии превратит в имперских далеков.

В аудио-постановке «Джаггернауты» (англ. The Juggernauts) Даврос скрывается от изначальных далеков. Он планирует добавить человеческие ткани к роботам Механоидам, используя их, а также лояльных ему далеков, чтобы уничтожить изначальных. В конце «Джаггернаутов» активируется механизм самоуничтожения Давроса и происходит взрыв, однако это не объясняет каким образом учёный смог выжить, чтобы потом стать Императором. Однако на DVD среди дополнительного материала можно найти предположение режиссёра Гарри Рассела, что создатель далеков мог выжить, но в результате этого взрыва от него мало, что осталось. Это также объясняет тот факт, что в «Поминовении далеков» зритель видит лишь его голову, окружённую проводами[20].

В истории с Восьмым Доктором «Террор Фирма» (англ. Terror Firma), события имеют место после произошедшего в «Поминовении далеков») Даврос командует армией далеков, успешно завоевавшей Землю. Он показан намного более психически нестабильным, чем раньше: у него наблюдаются симптомы раздвоения личности (в его голове одновременно сосуществуют «Даврос» и «Император»). Когда далеки понимают это, они отказываются ему подчиняться. В конце концов личность Императора становится доминирующей и они вновь начинают слушаться его, после чего покидают Землю.

Роман

События «Террора Фирма» могут противоречить сюжету романа Джона Пила из цикла Eighth Doctor Adventures «Война далеков» (англ. War of the Daleks). Согласно сюжету невредимый Даврос взят под стражу по приказу Далека Прайма, совмещающего в себе функции Императора и Верховного далека. По словам Далека Прайма, Скаро не была разрушена, так как далеки терраформировали Анталин, сделав его похожим на свою родную планету, и он будет разрушен вместо неё. Это является отговоркой, чтобы уничтожить далеков, присоединившихся к Давросу: и тех, которые будут на Скаро (Анталине), и тех, кто скрываются среди других далеков на (настоящем) Скаро. Несмотря на то, что на Земле XXII века была найдена информация о событиях «Поминовения далеков», и то, что об угрозе планете сообщило оборудование далеков, Далек Прайм всё равно допустил разрушение планеты, чтобы уничтожить лояльных Давросу сородичей. Он также утверждал, что война с мовелланами (и фактически большая часть истории его расы перед разрушением Скаро) является фикцией, созданной Давросом. Скаро, как позже сообщается, цел и невредим, а Далек Прайм, возможно, пытается ослабить претензии создателя далеков на лидерство, уничтожив и его, и его союзников.

«Война далеков», как и комиксы и аудио-постановки, не всегда признаётся каноном. В конце романа говорится, что Давроса расщепил паук-далек по приказу Далека Прайма, но ранее сообщалось, что среди пауков-далеков имеется спящий агент учёного, так что точно нельзя сказать, действительно ли он был расщеплён, или просто телепортирован в безопасное место.

Рассказ

В рассказе Пола Корнелла «Инцидент касательно бомбардировки Колонии Фобоса» (англ. An Incident Concerning the Bombardment of the Phobos Colony) рассказывает о жизни Давроса где-то в период между событиями «Воскрешения далеков» и его становлением в роли Императора.

Театр

В 1993 году Майкл Уишер и Питер Майлз приняли участие в постановке театральной пьесы «Суд над Давросом» в роли Давроса и его помощника Найдера соответственно (те же роли актёры играли в сериале). По сюжету Повелители времени судят создателя далеков, а его помощник является свидетелем.

В 2005 году было решено сделать ремейк этой пьесы, но уже при участии Терри Моллоя. Питер Майлз вернулся к своей роли Найдера. В сюжет была добавлена специальная видеозапись, показывающая все злодеяния далеков.

В 2008 году в концертном зале Royal Albert Hall состоялось представление под названием Doctor Who Prom. Джулиан Блич, исполнитель роли Давроса в возрождённом сериале, появился на сцене, полностью загримированным под своего персонажа, и объявил, что зал отныне его дворец, а все зрители — «его послушные рабы»[21].

Пародии от BBC

Телекомпания BBC регулярно делает пародии на свои самые популярные программы, которые потом показывает на рождественских представлениях. В 1993 году они представили забавную постановку, в которой Джон Бирт, тогда генеральный директор BBC, известный своей жёсткой политикой и диктаторским стилем управления, был представлен как Даврос. Были описаны необычные слияния отделов, выдача наград самому себе, а также исполнена песня I Wan’na Be Like You (её поёт король обезьян Луи в мультфильме «Книга джунглей»), текст которой был изменён таким образом, чтобы рассказывать будущее глазами Бирта-Давроса[22].

Список появлений

Серии

Название Оригинал Количество эпизодов Премьера Актёр
«Происхождение далеков» Genesis of the Daleks 6 × 25 мин. 8 марта 1975 года
15 марта 1975 года
22 марта 1975 года
29 марта 1975 года
29 марта 1975 года
12 апреля 1975 года
Майкл Уишер
«Судьба далеков» Destiny of the Daleks 4 × 25 мин. 1 сентября 1979 года
8 сентября 1979 года
8 сентября 1979 года
22 сентября 1979 года
Дэвид Гудерсон
«Воскрешение далеков» Resurrection of the Daleks 2 × 25 мин. 8 февраля 1984 года
15 февраля 1984 года
Терри Моллой
«Откровение далеков» Revelation of the Daleks 2 × 45 мин. 23 марта 1985 года
30 марта 1985 года
«Поминовение далеков» Remembrance of the Daleks 4 × 25 мин. 5 октября 1988 года
12 октября 1988 года
19 октября 1988 года
26 октября 1988 года
«Украденная Земля»/«Конец путешествия» The Stolen Earth / Journey’s End 2 × 45 мин. 28 июня 2008 года
5 июля 2008 года
Джулиан Блич
«Ученик волшебника»/«Фамильяр ведьмы» The Magician’s Apprentice / The Witch’s Familiar 2 × 45 мин. 19 сентября 2015 года
26 сентября 2015 года

Аудио-драмы

  • «Даврос» / Davros
  • «Джаггернауты» / The Juggernauts
  • «Террор Фирма» / Terror Firma
  • «Я, Даврос: Невинность» / I, Davros: Innocence
  • «Я, Даврос: Чистота» / I, Davros: Purity
  • «Я, Даврос: Коррупция» / I, Davros: Corruption
  • «Я, Даврос: Вина» / I, Davros: Guilt
  • «Миссия Давроса» / The Davros Mission
  • «Мастера войны» / Masters of War — является частью расширенной вселенной Doctor Who Unbound, вне основного канона.
  • «Проклятие Давроса» / The Curse of Davros
  • «Далеки среди нас» / Daleks Among Us

Литература

Название Оригинал Автор Литературная форма Напечатано Примечание
«Инцидент касательно
бомбардировки Колонии Фобос»
An Incident Concerning
the Continual Bombardment
of the Phobos Colony
Пол Корнелл рассказ Doctor Who Magazine № 168
«Война далеков» War of the Daleks Джон Пил роман 1997 из цикла Eighth Doctor Adventures
«Немезида далеков» Nemesis of the Daleks серия комиксов Doctor Who Magazine № 152—155 отменена, но потом запущена вновь
«Император далеков» Emperor of the Daleks Джон Фримен
Пол Корнелл
серия комиксов Doctor Who Magazine № 197—202
«Выше всяких богов» Up Above the Gods комикс Doctor Who Magazine № 227

Видеоигры

  • Dalek Attack — по сути это не настоящий Даврос, а созданный Доктором образ.
  • Lego Dimensions — в пакете расширений под названием The Dalek’s Extermination of Earth Даврос и далеки являются главными антагонистами.

Театральные постановки

  • «Суд над Давросом» / The Trial of Davros (1993, 2005)
  • Doctor Who Prom (27 июля 2008 года)[21][23]

The Complete Davros Collection

26 ноября 2007 году в продажу поступил DVD-сборник по названием The Complete Davros Collection, в состав которого вошли все серии (как классические, так и новые) и некоторые аудио-драмы Big Finish с участием Давроса.

Серии Аудио-драмы Big Finish
«Происхождение далеков»
«Судьба далеков»
«Воскрешение далеков»
«Откровение далеков»
«Поминовение далеков»
«Украденная земля»/«Конец путешествия»
«Ученик волшебника»/«Фамильяр ведьмы»
«Даврос»
«Джаггернауты»
«Я, Даврос: Невинность»
«Я, Даврос: Чистота»
«Я, Даврос: Коррупция»
«Я, Даврос: Вина»
«Миссия Давроса»

Напишите отзыв о статье "Даврос"

Примечания

  1. Levine, Ian (Director). Genesis of a Classic [Documentary accompanying Genesis of the Daleks DVD]. BBC Worldwide. Событие произошло 13:35.
  2. Levine, Ian (Director). Genesis of a Classic [Documentary accompanying Genesis of the Daleks DVD]. BBC Worldwide. Событие произошло 35:00.
  3. Levine, Ian (Director); Philip Hinchcliffe (Interviewee). Genesis of a Classic [Documentary accompanying Genesis of the Daleks DVD]. BBC Worldwide. Событие произошло 36:00.
  4. Michael Wisher. The Making of Shakedown & DreamWatch '94 Highlights [VHS]. London: Dreamwatch Media Ltd.
  5. Levine, Ian (Director). Genesis of a Classic [Documentary accompanying Genesis of the Daleks DVD]. BBC Worldwide. Событие произошло 43:40–47:30.
  6. Levine, Ian (Director); Philip Hinchcliffe (Interviewee). Genesis of a Classic [Documentary accompanying Genesis of the Daleks DVD]. BBC Worldwide. Событие произошло 37:00.
  7. Информация с DVD-издания «Судьбы далеков»
  8. «Genesis of the Daleks». Writer Terry Nation, Director David Maloney, Producer Philip Hinchcliffe. Doctor Who. BBC. BBC1, London.
  9. «Destiny of the Daleks». Writer Terry Nation, Director Ken Grieve, Producer Graham Williams. Doctor Who. BBC. BBC1, London.
  10. «Resurrection of the Daleks». Writer Eric Saward, Director Matthew Robinson, Producer John Nathan-Turner. Doctor Who. BBC. BBC1, London.
  11. «Revelation of the Daleks». Writer Eric Saward, Director Graeme Harper, Producer John Nathan-Turner. Doctor Who. BBC. BBC1, London.
  12. «Remembrance of the Daleks». Writer Ben Aaronovitch, Directors Andrew Morgan, John Nathan-Turner (uncredited), Producer John Nathan-Turner. Doctor Who. BBC. BBC1, London.
  13. «Dalek». Writer Robert Shearman, Director Joe Ahearne, Producer Phil Collinson. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 6.
  14. «Evolution of the Daleks». Writer Helen Raynor, Director James Strong, Producer Phil Collinson. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 5.
  15. «The Stolen Earth». Writer Russell T Davies, Director Graeme Harper, Producer Phil Collinson. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 12.
  16. «Journey's End». Writer Russell T Davies, Director Graeme Harper, Producer Phil Collinson. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 13.
  17. «The Magician's Apprentice». Writer Steven Moffat, Director Hettie MacDonald, Producer Peter Bennett. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 1.
  18. «The Witch's Familiar». Writer Steven Moffat, Director Hettie MacDonald, Producer Peter Bennett. Doctor Who. BBC. BBC One. Серия 2.
  19. Временная линия, представленная на DVD сборника The Complete Davros Collection помещает аудио-драму «Даврос» после «Воскрешения далеков».
  20. [www.purpleville.pwp.blueyonder.co.uk/rtwebsite/DavrosBoxset.htm The Davros Connections DVD]
  21. 1 2 Rawson-Jones, Ben [www.digitalspy.co.uk/cult/a116433/doctor-who-and-davros-take-over-proms.html 'Doctor Who' and Davros take over Proms]. Digital Spy (28 July 2008). Проверено 29 июля 2008.
  22. [www.youtube.com/watch?v=dVB6LdQF3BA John and Janet, Christmas Tape 1993]
  23. Moran, Caitlin. [entertainment.timesonline.co.uk/tol/arts_and_entertainment/music/proms/article4413034.ece Time Lord opens the Tardis to a new generation of Prom-goers], The Times, London: News Corporation (28 July 2008). Проверено 29 июля 2008.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Даврос

Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.