Давуд ибн Али аз-Захири
| Давуд ибн Али аз-Захири араб. داود بن علي الظاهري | |
|---|---|
| Род дея- тельности: |
факих, мухаддис |
| Подданство: | Аббасидский халифат |
| Нацио- нальность: |
араб |
| Дети: | Мухаммад |
| Школа, течение: | Ислам, суннитского толка |
| Направление деятельности: | фикх, усуль аль-фикх, наука хадиса |
| Учителя: | Исхак ибн Рахавейх, Абу Саур аль-Кальби и др. |
| Ученики: | Мухаммад аз-Захири, Закария ас-Саджи, Аббас аль-Музаккир, Юсуф ад-Давуди, и др. |
| Последователи: | захириты |
Абу́ Сулейма́н Даву́д ибн Али́ аз-За́хири (предположительно с 813 по 824, Эль-Куфа — 884) — известный мусульманский улем, факих, муджтахид, основатель захиритского мазхаба[1].
Биография
Его полное имя: Абу Сулейман Давуд ибн Али ибн Халаф аль-Исфахани аль-Багдади аз-Захири. Он родился в Куфе, вырос в Багдаде. Относительно даты его рождения существуют большие разногласия: он родился предположительно в 815, 816, 817, 818, 813 или 824 году. Его нисба «» связана с тем, что его мать была родом из Исфахана (совр. Иран). Его дед был вольноотпущенником аббасидского халифа аль-Махди, а отец работал писцом у ханафитского кади Абдуллаха ибн Халида в Исфахане.
Давуд ибн Али обучался у Сулеймана ибн Харба, Амра ибн Марзука, Исхака ибн Рахавейха, Абу Саура аль-Кальби и многих других.
Аль-Хатиб аль-Багдади говорил о нём:
От него передавали хадисы его сын Абу Бакр Мухаммад ибн Давуд аз-Захири, Закария ас-Саджи, Юсуф ибн Якуб ад-Давуди, Аббас ибн Ахмад аль-Музаккир и др.
Согласно Ибн Камилю, Давуд ибн Али скончался в месяц рамадан 270 года по хиджре (884 год).
Религиозная деятельность
Давуд ибн Али является основателем правовой школы захиритов, которая считается пятым мазхабом мусульман-суннитов.
Воззрения
Давуд ибн Али в вопросе о Коране придерживался взглядов, которые отличались от взглядов ортодоксальных улемов-суннитов. Когда он попросил о встрече с Ахмадом ибн Ханбалем, тот отказался принять его, несмотря на заверения его сына Салиха об его отречении от этих взглядов, сославшись на сообщение Мухаммада ибн Яхъи о его словах насчёт «новизны» (мухдис) Корана.
Абу Абдуллах аль-Варрак сообщил о том, что когда он спросил Давуда ибн Али о Коране, он ответил:
Тот, что в Лаух аль-Махфузе — не сотворён, а тот, что у людей — сотворён (махлук).
Оригинальный текст (ар.)تعالي فانظري بمن ابتلاني قال أحمد بن كامل القاضي : أخبرني أبو عبد الله الوراق : أنه كان يورق على داود بن علي , وأنه سمعه يسال عن القرآن , فقال : أما الذي في اللوح المحفوظ : فغير مخلوق , وأما الذي هو بين الناس : فمخلوق .
Напишите отзыв о статье "Давуд ибн Али аз-Захири"
Примечания
- ↑ Melchert, Christopher. [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-3/dawud-b-khalaf-COM_25936 Dawud b. Khalaf] // Encyclopaedia of Islam, THREE. — Brill Online, 2015.
Литература
- [www.islamweb.net/newlibrary/showalam.php?id=2292 داود بن علي الظاهري] (ар.). Islamweb.net. Проверено 30 июля 2015. [www.webcitation.org/6Fimt0An4 Архивировано из первоисточника 8 апреля 2013].
- Ариф Халиль Мухаммад Абу Ид. [books.google.com.sa/books?id=M-X1XwAACAAJ Имам Абу Давуд аз-Захири и его наследие]. — Дар аль-Аркам, 1984.
Отрывок, характеризующий Давуд ибн Али аз-Захири
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
