Давыденков, Олег Викторович
Поделись знанием:
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
| Олег Давыденков | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: |
Московский автомобильно-дорожный институт |
| Научный руководитель: | |
Оле́г Ви́кторович Давыде́нков (20 марта 1966, Москва, СССР) — российский богослов, религиовед, философ и переводчик. Кандидат философских наук, доктор богословия, доцент. Профессор ПСТГУ. Протоиерей Русской православной церкви, клирик храмов свт. Николая в Кузнечной слободе и Пресвятой Троицы в Вишняках.[1]
Содержание
Биография
В 1988 году окончил Московский автомобильно-дорожный институт.[1]
С 1993 года — старший преподаватель кафедры библеистики ПСТБИ.[1]
В 1994 году рукоположен во диакона.[1]
В 1996 году рукоположен во священника.[1]
В 1997 году окончил Санкт-Петербургскую духовную академию, защитив диссертацию кандидата богословия по теме «Традиционная христология „нехалкидонитов“ с точки зрения свв. отцов и Вселенских Соборов Православной Церкви».[1]
С 1998 года член диссертационного совета ПСТБИ.[1]
С 1998 года — старший преподаватель кафедры догматического богословия богословско-пастырского факультета ПСТБИ.[1]
С 2000 года — доцент кафедры восточно-христианской филологии и Восточных Церквей.[1]
С 2000 года — член научно-редакционного совета по изданию Православной энциклопедии.[1]
В 2005 году в ПСТГУ защитил диссертацию доктора богословия по теме «Христологическая система Севира Антиохийского (догматический анализ)».[1]
С 2006 года — заведующий кафедрой Восточно-христианской филологии и Восточных Церквей Филологического факультета ПСТГУ и профессор кафедры Догматического богословия Богословского факультета ПСТГУ.[1]
В 2008 году в Российской академии государственной службы при Президенте РФ под научным руководством доктора философских наук, профессора Ф. Г. Овсиенко защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Философско-догматическая система Севира Антиохийского и её место в истории византийской философско-теологической мысли». Специальность 09.00.13 — религиоведение, философская антропология, философия культуры. Официальные оппоненты — доктор философских наук, профессор МГИМО-Университет М. В. Силантьева и кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН А. Р. Фокин. Ведущая организация — Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова.
В 2012 году присвоено учёное звание доцента.[1]
С 2013 года — член диссертационного совета Общецерковной аспирантуры и докторантуры.[1]
Автор около 40 научных работ.[1]
Награды
- медаль св. благоверного князя Даниила Московского (2006)
- медаль свт. Инокентия Иркутского (2009)
Научные труды
Диссертации
- Давыденков О. В. [cheloveknauka.com/v/30553/a?#?page=1 Философско-догматическая система Севира Антиохийского и её место в истории византийской философско-теологической мысли] / автореферат дис. ... кандидата философских наук : 09.00.13. — М.: Рос. акад. гос. службы при Президенте РФ, 2008. — 31 с.
Монографии
- Давыденков О. В., свящ. Традиционная христология нехалкидонитов с точки зрения святых отцов и Вселенских Соборов Православной Церкви. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1998. ([photoshare.ru/album108327.html некоторые страницы])
- Иванов П. М., свящ., Давыденков О. В., свящ., Каламов С. Х. Христианство и религии мира: Учебное пособие. — М.: Про-Пресс, 2000. — 224 с.
- Давыденков О. В., прот. Катихизис: Введение в догматическое богословие. Курс лекций. — Изд-во ПСТГУ, 2000.
- Давыденков О. В., прот. Догматическое богословие. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. — 415 с.
- Давыденков О. В., прот. Христологическая система Севира Антиохийского: Догматический анализ. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. — 328 с. — ISBN 978-5-7429-0257-7.
- Давыденков О. В., прот. Эфиопский язык: Учебное пособие. Ч. 1. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2010.
- Давыденков О. В., прот. Эфиопский язык: Учебное пособие. Ч. 2. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2014.
Статьи
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/62430.html Абд аль-Масих аль-Хабаши] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 38. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/62440.html Абдаллах ибн ат-Таййиб аль-Ираки] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 39-40. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/62676.html Авдишо бар Бахриз] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 121. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/63352.html Агноиты] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 263. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/63800.html Акакий Селевкийский] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 367–368. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/63856.html Акефалы] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 390. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/114486.html Аммар аль-Басри] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 170-171. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/114712.html Анании святого монастырь] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 219. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/77146.html Афтартодокетизм] // Православная энциклопедия. Том IV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 193-194. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-009-9
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/77618.html Барсум эль-Эриан] // Православная энциклопедия. Том IV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 361. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-009-9
- Давыденков О. В. [www.pravenc.ru/text/149511.html Богомужное действие] // Православная энциклопедия. Том V. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 473-475. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2
- Давыденков О. В., Войтенко А. А. [www.pravenc.ru/text/153639.html Булус аль-Буши] // Православная энциклопедия. Том VI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2003. — С. 366. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2
- в журналах и сборниках
- Давыденков О. В., диак. К вопросу о восприятии церковного управления модернистскими течениями // Единство церкви: Богословская конференция 15-16 ноября 1994 г. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1996. — C. 167—177.
- Давыденков О. В., свящ. Христология Севира Антиохийского // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1996. — С. 197—206.
- Давыденков О. В., свящ. [www.pstbi.ccas.ru/institut/book/1997/dav.htm Communicatio idiomatum как важнейшая часть православного учения о Лице Искупителя] // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1997. — С. 7-15.
- Давыденков О. В., свящ. Понятия «силы» и «энергии» в святоотеческом богословии // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1998. — С. 5-16.
- Давыденков О. В., свящ. Афтартодокетизм: христология и антропология // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 1999. — С. 7-17.
- Давыденков О. В., свящ. Из истории сирийского монофизитства: Исторические предпосылки распространения монофизитства в Сирии // Богословский сборник. — 1999. — № 3. — С. 24-41.
- Давыденков О. В., свящ. [halkidon2006.orthodoxy.ru/lk/079.htm Из истории сирийского монофизитства: Исторические предпосылки распространения монофизитства в Сирии] // Богословский сборник. — 1999. — № 4. — С. 20-29.
- Давыденков О. В., свящ. Некоторые черты христологии священника Георгия Кочеткова // «Суд им давно готов. О вероучении священника Георгия Кочеткова». — М: ПСТБИ, 2000. — С. 35-42.
- Давыденков О. В., свящ. Православны ли «православные» эфиопы? // Православное богословие на пороге третьего тысячелетия: Материалы Международной конференции. — М.: Изд-во ПСТБИ, 2000. — С. 374—396.
- Давыденков О. В., свящ. Учение Юлиана Галикарнасского и традиция Древней Церкви // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 2001. — С. 7-13.
- Давыденков О. В., свящ. [pstgu.ru/download/1254130300.13.pdf Севир Антиохийский] // Богословский сборник. — № 7. — М.: ПСТБИ, 2001. — С. 82-93.
- Давыденков О. В., свящ. Спор о границах богопознания в ХΙV веке // Богословский сборник. — № 8. — М.: ПСТБИ, 2001. — С. 37-56.
- Давыденков О. В. [pstgu.ru/download/1244065042.4.pdf Религиозная политика при Юстине I (518-527) и в первый период единоличного царствования Юстиниана I (527-540). Рост монофизитства в Константинополе] // Вестник ПСТГУ. Предыстория. Богословский сборник. — 2002. — Вып. 9. — С. 59–72.
- Давыденков О. В., свящ. Юлиан Галикарнасский // Богословский сборник. — № 9. — М.: ПСТБИ, 2002. — С. 47-50.
- Давыденков О. В., свящ. [pstgu.ru/download/1172752994.davydenkov.pdf Учение Севира Антиохийского о «единой сложной природе» и христология святителя Кирилла Александрийского] // Богословский сборник. — № 10. — М.: ПСТБИ, 2002. — С. 76-87.
- Давыденков О. В., свящ. Уточнение значения формулы ἐν θεωρίᾳ у святителя Кирилла Александрийского // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: ПСТБИ, 2002. — С. 9-11.
- Давыденков О. В., свящ. Христологические споры в Египте VI века // Культурное наследие Египта и Христианский Восток (материалы международных научных конференций). Вып. 1. — М., 2002.
- Давыденков О. В., свящ. К вопросу о методе исследования христологии святителя Кирилла Александрийского // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 2003. — С. 18-23.
- Давыденков О. В., свящ. Возникновение параллельной монофизитской иерархии // Богословский сборник. — № 11. — М.: ПСТБИ, 2003. — С. 34-38.
- Davydenkov O. V. The Russian Orthodox Church and the non-Chalcedonian Oriental Churches // St. Isaak News. — 2004. — № 1. — Р. 10-13.
- Давыденков О. В., свящ. Некоторые проблемы дальнейшего исследования богословия нехалкидонитов // Церковь и время. — 2005. — № 3. — С. 152—173.
- Давыденков О. В., свящ. Некоторые особенности сотериологического учения свт. Кирилла Александрийского // Материалы ежегодной богословской конференции ПСТБИ. — М.: Изд-во ПСТБИ, 2005. — С. 17-22.
- Davidenkov O. V. Severus´ Objection to the Chalcedonian Tradition: the Causes of Misunderstanding // Proceedings of the 21st International Congress of Byzantine Studies. Aldershot, 2006. Vol. 3. — P. 227. (theses)
- Давыденков О. В. Библейско-патристические истоки христианского персонализма (философско-антропологический аспект христологических споров VI в.) // Развитие личности. — 2007. — № 3. — С. 88-107.
- Давыденков О. В. Светская и церковная политика: возможные точки пересечения (общественно-политический аспект диалога между Православной Церковью и Древними Восточными Церквами) // Власть. — 2008. — № 7. — С. 63-66.
- Давыденков О. В., прот. Философия и теология в системе византийского мышления эпохи Вселенских Соборов // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 1 (21). — 2008. — С. 7-16.
- Давыденков О. В., прот. «Воипостасная сущность» в богословии Иоанна Грамматика // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 2 (22). — 2008. — С. 7-13.
- Davidenkov O. V. Philosophical Aspect of Christological Studies of Severus of Antioch // Col.: History of Early Christianism and Near East. M., 2008.
- Давыденков О. В., прот. Концепции «сложная ипостась» и «сложная природа» в контексте христианских споров VI в. // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 1 (25). — 2009. — С. 7-21.
- Давыденков О. В., прот. Булус ар-Рахиб и его творения // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 4 (32). —2010. С 7-19.
- Давыденков О. В., прот. Понятийно-терминологическая система богословия Булуса ар-Рахиба // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 4 (36). — 2011. — С. 31-51.
- Давыденков О. В., прот. Некоторые особенности учения о Троице в работах арабохристианских авторов // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 2 (40). — 2011. — С. 20-31.
- Давыденков О. В. Проблема соотношения общего и единичного в христологии умеренного монофизитства VI века: Иоанн Филопон (к вопросу о философской проблематике христологических дискуссий эпохи Вселенских Соборов) // Вестник ОГУ. Серия: «Новые гуманитарные исследования». — № 2 (22). — 2012. — С. 212—216.
- Давыденков О. В., прот. Вопрос о тождестве Ипостаси Христа Ипостаси предвечного Логоса в православной христологии VI—IX вв. // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 4 (42). — 2012. — С. 22-35.
- Давыденков О. В. К вопросу о философской проблематике христологических дискуссий VI века: умеренное монофизитство // Учёные записки ОГУ. — № 4. — 2012. — С. 378—383.
- Давыденков О. В. Проблема соотношения общего и единичного в христологии умеренного монофизитства VI века: Севир Антиохийский (к вопросу о философской проблематике христологических дискуссий эпохи Вселенских Соборов) // Учёные записки ОГУ. № 5. — 2012. — С. 136—141.
- Давыденков О. В., прот. Христологические основания православного учения об обожении // Жизнь во Христе. Мат-лы VI Богословской конференции Русской Православной Церкви. — М., 2012. — С. 442—455.
- Давыденков О. В., прот. Концепция «индивидуальная природа» в христологии Леонтия Византийского // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 3 (47). М., 2013. С. 7-17.
- Давыденков О. В., прот. Концепция «индивидуальная природа» в диофизитской традиции после Леонтия Византийского // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». — 2014.
- Давыденков О. В. Интеллектуальная аналогия в тринитарном богословии арабохристианских писателей IX—XIII вв. // Вестник Московского университета. Серия 7: «Философия». — 2014.
- Davydenkov O. V., archprist. Die Formel «Gottmenschliche Energie» und «Einheitlichen Energie» in der diophysitischen christologischen Tradition von VI—VIII Jahrhunderten // Ostkirchliche Studien. — 2014. — № 1.
Переводы
- Бозовитис С. Антихалкидониты: Великое искушение / пер. Давыденков О., свящ. // Богословский сборник. — 1999. — № 3. — С. 42-58.
- Мейендорф И., протопресв. Иисус Христос в восточном православном богословии / пер. свящ. О. Давыденкова, при участии Л. А. Успенской. — М., 2000. — 318 с.
- Iuliani Halicarnassensis Fragmenta dogmatica / пер. Давыденков О., свящ. // Богословский сборник. — 2002. — № 9. — С. 51-58.
- Севир Антиохийский. Против нечестивого Грамматика (Книга ΙΙ. Главы 4, 18, 19 / пер. Давыденков О., свящ. // Давыденков О. В., свящ. Христологическая система Севира Антиохийского: Догматический анализ. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. — С. 281—294.
- Юлиан Галикарнаский. Догматические фрагменты / пер. Давыденков О., свящ. // Литературные традиции христианского Египта. — М., 2008. — С. 163—177.
- Севир Антиохийский. Против нечестивого Грамматика (Кн. ΙΙ. Гл. 4) / пер. Давыденков О., прот. // Книга еретиков / Сост., предисл., коммент. Д. Бирюкова. — СПб.: Амфора; Изд-во РХГА, 2011. (Александрийская библиотека). — С. 254—258.
- Булус ар-Рахиб. Богословские и философские трактаты / пер. Давыденков О., прот. // Арабы-христиане в истории и литературе Ближнего Востока. — М., 2013. — С. 70-149.
Рецензии
- Давыденков О. В., свящ. Рецензия на: Allen P., Hayward C.T.R. Severus of Antioch. L., N. Y.: Routledge, 2004 (The Early Church Fathers; s. n.) 200 p. // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 1 (17). — 2007. — С. 154—164.
- Давыденков О. В., прот. Рецензия на: Mebratu Kiros Gebru. Miaphysite Christology. An Ethiopian Perspective. NJ: Gorgias Press. 2010. XII + 112P // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 1 (33). — 2011. — С. 111—118.
- Давыденков О. В., прот. Рецензия на: Gleede В. The Development of the Term Enupostatos from Origen to John of Damaskus. Brill, 2012. // Вестник ПСТГУ. Серия I: «Богословие. Философия». Вып. 6 (50). — 2013. — С. 112—116.
Публицистика
- Давыденков О. В., прот. [www.pravmir.ru/v-chem-raznica-mezhdu-pravoslaviem-i-armyanskim-xristianstvom/#ixzz35w9osZVM В чем разница между православием и армянским христианством?] // Православие и мир, 16.03.2010.
Интервью
- Ильин, Игорь [www.pravoslavie.ru/guest/35255.htm Копты: путь возвращения к традициям Беседа с протоиереем Олегом Давыденковым] // Православие.ру, 18.05.2010
- [www.sedmitza.ru/text/3525678.html Прот. Олег Давыденков — о религиозной жизни современной Эфиопии] // Седмица.ru? 04.03.2013
Напишите отзыв о статье "Давыденков, Олег Викторович"
Примечания
Литература
Отрывок, характеризующий Давыденков, Олег Викторович
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
