Давыдов, Евграф Владимирович

Евграф Владимирович Давыдов
портрет лейб-гусарского полковника Е.В. Давыдова работы О.А.Кипренского, 1809. Государственный Русский музей (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1775(1775)
Дата смерти	6 (18) сентября 1823(1823-09-18)
Принадлежность	Российская империя
Звание	генерал-майор
Командовал	Лубенский гусарский полк
Сражения/войны	Война четвёртой коалиции Отечественная война 1812 года Война шестой коалиции
Награды и премии

Евгра́ф Влади́мирович Давы́дов (1775, Тульская губерния — 6 (18) сентября 1823К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), село Тютьково, Венёвский уезд, Тульская губерния) — русский генерал-майор из рода Давыдовых, шеф Лубенского гусарского полка. Участник наполеоновских войн.

Биография

Евграф Давыдов родился в 1775 году в Тульской губернии в семье Владимира Семёновича Давыдова. 29 августа 1791 года вступил на службу вахмистром в лейб-гвардии Конный полк, 10 января 1798 года переведён корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. 31 марта 1803 года — полковник, принимал участие в кампании 1805 года, командовал эскадроном лейб-гвардии Гусарского полка, отличился в битве при Аустерлице, где «хладнокровием своим доказал отличное мужество».

Участвовал в кампании 1807 года, в 1812 году командовал лейб-гвардии Гусарским полком, 14 июля тяжело ранен картечью в левую руку при Островно. Вернулся в строй весной 1813 года, сражался при Люцене, за отличие в сражении при Кульме произведён 24 августа 1813 года в генерал-майоры и назначен шефом Лубенского гусарского полка.

В битве под Лейпцигом Е. В. Давыдов был ранен осколком гранаты в правую ногу и контужен ядром в голову, но остался в строю (в тот же день ему ядром оторвало кисть правой руки и левую ногу по колено). С 8 января 1814 года состоял на службе по кавалерии, российский император Александр I пожаловал ему пенсион в 6000 рублей в год.

Евграф Владимирович Давыдов умер 6(18) сентября 1823 года в селе Тютьково Венёвского уезда Тульской губернии.

Известен по изображению в форме лейб-гвардии Гусарского полка на портрете работы Кипренского. Долгое время считалось, что на портрете изображен дальний родственник Е.В. Давыдова Денис Давыдов, знаменитый партизан, участник Отечественной войны 1812 года. Ошибка произошла из-за неправильной расшифровки подписи Кипренского к портрету (в «Реестре» картин, составленном самим Кипренским в 1831 году, это произведение обозначено как «Портрет Ев. В. Давыдова в лейб-гусарском мундире, почти в целой рост картина писана в 1809 году, в Москве»).

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_d03.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 375.

Отрывок, характеризующий Давыдов, Евграф Владимирович

– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.