Давыдов, Михаил Аркадьевич
| Михаил Аркадьевич Давыдов | |
| Михаил Аронович Давыдов | |
 М. А. Давыдов | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
| Сражения/войны | |
Михаил Аркадьевич (Аронович) Давыдов (1899—1941[1]) — начальник Особого технического бюро (ОТБ) при народном комиссаре внутренних дел СССР), майор государственной безопасности (1939).
Содержание
Биография
Родился в еврейской[2] семье часовщика. В РКП(б) с сентября 1920.
Окончил городское училище в Донецкой губернии в 1914, затем техническое училище в Славянске в 1916, а также реальное училище в 1918. Учился в Машиностроительном институте имени М. В. Ломоносова в Москве с августа 1929 по май 1932.
Слесарь-штамповщик в механической мастерской технического училища города Славянска с июня 1914 по июль 1916. Чертёжник в городской управе города Коротояк с августа 1916 по декабрь 1918. В 1918 году добровольцем служил в белой армии в качестве рядового вместе с братом, также арестованным в 1939 органами НКВД.
В РККА рядовой 79-го полка 9-й дивизии с января по декабрь 1919. Военком 65-го, 66-го, 193-го, 194-го и 195-го полков 22-й дивизии с декабря 1919 по май 1923, затем военком 109-го полка 37-й дивизии до ноября 1923. Ответственный организатор партийной работы 31-го и 32-го полков 6-й Чонгарской дивизии с ноября 1923 по июнь 1924.
Заведующий организационным отделом Тихорецкого райкома ВКП(б) с июля 1924 по август 1925, ответственный секретарь Темрюкского райкома ВКП(б) до сентября 1927, заместитель заведующего агитационно-пропагандистским отделом Армавирского окружкома ВКП(б) до апреля 1928, ответственный секретарь Курганецкого райкома ВКП(б) в станице Курганская до августа 1929. Начальник Специального управления Всесоюзного автопромышленного объединения с мая по октябрь 1932. Главный механик автозавода имени В. М. Молотова с октября 1932 по октябрь 1936, затем 1-й заместитель технического директора этого завода до апреля 1937. Директор завода имени С. М. Кирова с апреля 1937 по январь 1938.
В органах НКВД в течение двух недель являлся заместителем начальника особого технического бюро при НКВД СССР (с 15 января 1938 по 29 января 1938), затем назначен на должность заместителя народного комиссара машиностроения СССР, где проработал до 16 июля 1938. Временно исполняющий должность начальника 4-го специального отдела НКВД СССР с 21 октября 1938 по 15 января 1939, затем заместитель начальника особого технического бюро (ОТБ) НКВД СССР до 20 апреля 1939, 1-й заместитель начальника ОТБ до 4 сентября 1939. Утверждён начальником особого технического бюро НКВД СССР 4 апреля 1939, проработал на должности до 8 октября 1939.
Арестован 8 октября (по другим данным 9 октября) 1939. Пприговорён ВКВС СССР 7 июля 1941 к ВМН по обвинению в участии в контрреволюционной организации. Расстрелян 27 августа 1941. Определением ВКВС СССР от 16 января 1957 приговор отменён и дело прекращено за отсутствием состава преступления. Посмертно реабилитирован.
Звания
- майор государственной безопасности, 25.02.1939.
Адрес
- Москва, улица Серафимовича, дом 2 (Дом правительства), квартира 204.
Напишите отзыв о статье "Давыдов, Михаил Аркадьевич"
Литература
- [www.memo.ru/history/nkvd/kto/biogr/gb125.htm М. А. Давыдов] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/nkvd/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941: Справочник] / О-во «Мемориал» и др.; Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского — М.: Звенья, 1999. — 504 с. — ISBN 5-7870-0032-3;
- Абрамов В. Евреи в КГБ. Палачи и жертвы. М., Яуза — Эксмо, 2005.
Примечания
Ссылки
- [www.hrono.ru/biograf/bio_d/davydov_ma.php Биография на сайте Хронос]
- [www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog/?t=page&id=6225 Память о бесправии]
- [www.uznal.org/book_of_memory.php?bukva=4&name=1&surname=61&repression=238 Книга памяти]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Давыдов, Михаил Аркадьевич
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
