Давыд Ростиславич
| Давыд Ростиславич | ||
| ||
|---|---|---|
| 1180 — 1197 | ||
| Предшественник: | Роман Ростиславич[1] | |
| Преемник: | Мстислав Романович Старый | |
| Вероисповедание: | православие | |
| Рождение: | 1140 Смоленск | |
| Смерть: | 23 апреля 1197 Смоленск | |
| Род: | Рюриковичи | |
| Отец: | Ростислав Мстиславич | |
Давыд Ростиславич (1140 — 23 апреля 1197) — князь смоленский (1180—1197[1]), четвёртый из сыновей Ростислава Мстиславича, великого князя киевского.
Биография
Родился Давыд в Смоленске, в 1140 году в семье Ростислава Мстиславича, князя Смоленского[2]. Отправляясь из Смоленска в Киев, Ростислав послал Давыда в 1154 г. в Новгород, но Новгородцы в январе же следующего года прогнали его от себя. В 1157 г. он снова появляется в Новгороде вместе с братом Святославом и затем после похода на родственников Рогволода Борисовича, князя полоцкого, занимает престол в Торжке (1168 г.). Но и отсюда, по требованию новгородцев, Давыд был отправлен в Смоленск братом его Святославом (1160 г.). В 1165 г. он занял витебский престол, но в следующем же году уступил его изгнанному из Полоцка Всеславу Васильковичу.
При вокняжении в 1167 году в Киеве Мстислава Изяславича Давыд получил в удел Вышгород. Давыд участвовал в следующем году на съезде князей в Киеве, где решено было идти на половцев, но почему-то он отказался от участия, разошелся с Киевским князем и даже в 1169 г. находился при взятии Киева войсками Андрея Боголюбского. По отбытию последних, на Давыда напал Мстислав, но тот отсиделся в своем Вышгороде и затем сжег г. Михайлов, последнее убежище Мстиславова племянника, и Василька Ярополковича (1170 г.).
В 1171 году Давыд принимал деятельное участие в посажении на киевском столе Владимира Мстиславича, князя дорогобужского, а в следующем году своего брата, Рюрика. Так как последние действия Давыда шли вразрез с желаниями Андрея Боголюбского, отправившего в Киев своего брата Михаила, то он и предложил младшим Ростиславичам удалиться в Берлад. Гордый ответ на это предложение был причиною того, что Андрей Боголюбский послал под Вышгород громадное войско, которое, впрочем, после девятинедельной осады города было разбито (1173 г.).
В 1175 году он вместе с Олегом Святославичем, князем северским, воевал область черниговскую и в следующем году потерпел поражение от половцев у Ростовца. Автор «Слова о полку Игореве» напоминает Давыду и его брату Рюрику о тех событиях: не ваю ли вои злачёными шеломы по крови плаваша?. Святослав Всеволодович Черниговский требовал, чтобы Давыд, как виновный в поражении, был лишён удела в Киевском княжестве. Давыд некоторое время пробыл в Белгороде и по смерти брата Романа вокняжился в Смоленске (1180 г.). Все его семнадцатилетнее княжение здесь прошло, с одной стороны, в беспрерывной борьбе со смоленским вечем, причем дело не раз доходило до серьёзных восстаний, гибельных по своим результатам для смольнян, и с другой — в частых войнах с соседними князьями и с половцами. Так в 1181 г. Давыд ходил к Друцку против Ольговичей, в 1184 г. на половцев. В 1185 году, после поражения в степях Игоря Святославича Новгород-Северского, привёл свои войска на помощь южным князьям против вторгнувшихся под Переяславль и в Посемье половцев и расположился в Треполе на правобережье Днепра (на пути с левого берега реки через витичевский брод к Киеву). Отсутствие дальнейшего движения смоленских войск обычно трактуется исследователями как «измена Давыда». Когда Святослав и Рюрик форсировали Днепр южнее, на зарубинском броду, заходя в тыл осаждавшему Переяславль Кончаку, и тот спешно отступил, Давыд вернулся в Смоленск.
В 1186 году Давыд ходил на Полоцк, в 1190 году боролся со Святославом черниговским, в 1195 году потерпел поражение от Ольговичей, сильно разоривших смоленскую землю и в 1196 году был разбит под Витебском.
Вначале Давыд был сторонником и даже поклонником Всеволода Большое Гнездо, по первому требованию его высылал свои войска, потом же заметил, что он был лишь орудием в руках Всеволода, что особенно обнаружилось при заключении последним в 1196 г. мира с Ольговичами, и стал было готовиться к самостоятельному походу, но среди приготовлений скончался, приняв по обычаю того времени монашество.
Давыд Ростиславич умер 23 апреля 1197 года, после него смоленский престол занял Мстислав Романович Старый[1].
В «Слове о полку Игореве»
Ты, храбрый Рюрик, и Давыд! Не ваши ли воины злачеными шлемами в крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рыкает, словно туры, раненные саблями калеными, в поле чужом? Вступите же, господа, в золотые стремена за обиду нашего времени, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
О, печалиться Русской земле, вспоминая первые времена и первых князей! Того старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским; а ныне одни стяги Рюриковы, а другие — Давыдовы, и порознь их хоругви развеваются. Копья поют…[3]
Дети
- Изяслав (ум. после 1185)
- Мстислав (Борис)[4] (ум. 1189), князь Новгородский 1184—1187, Вышгородский 1187—1189
- Мстислав (Фёдор) (1193—1230), князь Смоленский с 1219
- Константин (ум. 1219), родоначальник князей Фоминских и Березуйских
- Ростислав[5]
- дочь; муж: Глеб Владимирович (ум. 1219), князь Рязанский
- дочь; муж: Василько Брячиславич (ум. ок. 1221), князь Витебский
Напишите отзыв о статье "Давыд Ростиславич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Рудаков В. Е. Смоленская земля // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Вл. Греков. Смоленские удельные князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ [www.bibliotekar.ru/rus/35.htm «Слово о полку Игореве»]
- ↑ Татищев считал его одним лицом с полоцким князем Борисом Давыдовичем.
- ↑ По Я.Длугошу участник похода против Литвы в 1207 году
Литература
- Рудаков В. Е. Давид Ростиславич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Т. [books.google.ru/books?id=HcWfQbb6FVcC&printsec=frontcover#PPA768,M1 1]. — 784 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-02249-5.
- Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn38.htm Смоленська гілка Рюриковича. Смоленська і Ярославська династії] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
- Коган В.М., Домбровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки: Историко-генеалогический свод. — СПб.: «Паритет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93437-149-5.
Отрывок, характеризующий Давыд Ростиславич
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
