Энгельбарт, Дуглас

Дуглас Карл Энгельбарт
Douglas Carl Engelbart
Дуглас Энгельбарт в 2008г.
Дата рождения:	30 января 1925(1925-01-30)
Место рождения:	Портленд, Орегон, США
Дата смерти:	2 июля 2013(2013-07-02) (88 лет)
Место смерти:	Атертон, Калифорния, США
Страна:	США США
Научная сфера:	Компьютерные науки, Изобретатель
Награды и премии:	Премия Тьюринга, Национальная медаль США в области технологий и инноваций, Медаль Бенджамина Франклина, Пионер компьютерной техники, Медаль Джона фон Неймана, Зал славы Интернета, Премия Лемельсона, Lovelace Medal, Norbert Wiener Award for Social and Professional Responsibility, EFF Pioneer Award
Сайт:	[dougengelbart.org dougengelbart.org]

Дуглас Карл Энгельбарт (англ. Douglas Carl Engelbart; 30 января 1925, Орегон — 2 июля 2013, Атертон) — один из первых исследователей человеко-машинного интерфейса и изобретатель компьютерного манипулятора — мыши. В ряду других его изобретений — графический пользовательский интерфейс, гипертекст, текстовый редактор, групповые онлайн-конференции.

Энгельбарт является автором более 25 работ, имеет 20 патентов на изобретения, множество наград (1987 — PC Magazine Lifetime Achievement Award; 1990 — премия ACM Software System и другие). В последние годы жизни Энгельбарт совместно с Фроде Хегландом (англ. Frode Hegland) трудился над проектом усовершенствования гипертекстовой природы Интернета.

Ранние годы и образование

Дуглас Энгельбарт родился 30 января 1925 года в Портланде, штат Орегон в семье Карла Луиса и Глэдис Шарлотты Амелии Мунсон Энгельбарт. Имеет шведские, норвежские и немецкие корни. Средний ребёнок в семье — сестра Дорианна старше Дугласа на 3 года, а брат Дэвид младше на 14 месяцев.

В 1942 году закончил портлендскую школу имени Бенджамина Франклина и поступил в Университет штата Орегон. В середине своего обучения, незадолго до окончания Второй мировой войны, был призван в ряды ВМС США, отслужив два года в качестве радиста на Филиппинах. Во время своей службы Энгельбарт впервые прочитал статью Вэнивар Буша «Как мы можем мыслить» (англ. As We May Think), которая вдохновила его. В 1948 году, после возвращения с войны заканчивает обучение и получает степень бакалавра по электротехнике. В том же году был нанят Национальным консультативным комитетом по воздухоплаванию при Исследовательском центр Эймса, где работал до 1951 года. После этого Энгельбарт поступил в аспирантуру в калифорнийский университет в Беркли, получив степень магистра наук (англ. Master of Science, M.Sc.) в 1953 году и степень доктора наук в 1955.

Карьера

Будучи аспирантом помогал в строительстве проекта California Digital Computer (англ. CALDIC). После получения докторской степени Дуглас остался в Беркли, где в течение года преподавал в качестве ассистента профессора, а после основал стартап для коммерциализации некоторых своих исследований в области устройств хранения данных.

SRI и ARC

В 1957 году начинает работу в Стэнфордском исследовательском институте (англ. Stanford Research Institute) расположенном в городе Менло-Парк. Первоначально работал вместе с Хьюитом Крейном над магнитными компонентами ЭВМ и миниатюризацией электронных устройств, постепенно получил более десяти патентов (некоторые из которых были результатом его дипломной работы). В 1962 году подготовил доклад, содержащий предполагаемый план исследований и получивший название Усиление человеческого интеллекта: концептуальный фрэймворк. (англ. Augmenting Human Intellect: A Conceptual Framework). Доклад нашёл поддержку и Дуглас получил финансирование от агентства по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США. В своем новом научном центре ARC (англ. Augmentation Research Center), который был создан на базе стэнфордского исследовательского института, он собрал группу учёных, став для них движущей силой при разработке так называемой Онлайн Системы (англ. oN-Line System или NLS). Энгельбарт и его команда разработали элементы компьютерного интерфейса, такие как вывод растрового изображения на экран, мышь, гипертекст, средства совместной работы и задатки графического интерфейса пользователя. Всё это было разработано в то время, когда большинство людей были далеки от компьютеров, и когда программное обеспечение было в основном написано для закрытых проприетарных систем.

В 1967 году Энгельбарт подал заявку на патент (получив его в 1970) для устройства состоящего из деревянного корпуса с двумя металлическими колёсами ([www.google.com/patents?vid=3541541 патент 3541541]), которое он разработал совместно с Биллом Инглишом несколькими годами ранее. В патенте устройство описывается как «индикатор X-Y положения для системы отображения». Позже Энгельбарт выяснил, что это устройство получило прозвище «мышь», потому что шнур, выходящий из его задней части, был похож на хвост.

The Mother of All Demos

9 декабря 1968 года в городе Сан-Франциско состоялась Единая осенняя компьютерная конференция, и именно на ней произошло событие, которое позже окрестили «Мать всех демонстраций» (англ. The Mother of All Demos). Главным действующим лицом этой демонстрации стал Дуглас Энгельбарт со своими коллегами. Они представили на суд широкой публике свой проект прообраза персональных компьютеров и будущей веб-среды.

С самого начала всем было понятно, что на этой презентации будет представлено что-то необычное, что-то что изменит мир технологий навсегда. Энгельбарт в самом прекрасном расположение духа поднялся на сцену, на голове у него были одеты наушники с микрофоном. Он сел перед демонстрационным экраном за рабочий стол, на котором кроме клавиатуры лежало ещё какое-то непонятное устройство. Вся его демонстрация была посвящена тому, как по его мнению будет выглядеть работа с компьютером в будущем. Первую часть демонстрации он посвятил новым возможностям работы с текстовыми документами. Он изменял размер текста от огромного до очень маленького, при этом текст в верхней части экрана можно было не трогать, а в нижней части — изменять, и наоборот. На разделенном на сектора экране дисплея представлялись текст, графика и видео. Внутри документов имелись сноски на другие документы, и по ним можно было перемещаться! Самое необычное было то, что всеми действиями Энгельбарт управлял с помощью придуманного им манипулятора, впоследствии получившим название компьютерная мышь, имеющему одну кнопку. Изначально ученый планировал разместить на устройстве пять кнопок под каждый палец руки, но из-за того, что в этом случае корпус мыши стал бы ещё огромнее, пришлось отказаться от этой идеи. Движение мышки обеспечивалось за счет двух дисков, встроенных взаимно перпендикулярно, благодаря этому она могла перемещаться в четырёх направлениях, что полностью соответствует изменению координат объекта в двумерной системе координат. Световое пятно (ему дали название «клоп», которое отображалось на экране, двигалось по экрану вслед за перемещениями мыши по поверхности стола. С помощью мыши Энгельбарт мог щелкнуть на любое слово, передвинуть его в документе или даже переместить в другой. Все свои действия Энгельбарт сопровождал комментариями, а на его лице была торжествующая улыбка.

После того как закончилась демонстрации работы с текстом, Энгельбарт приступил ко второй части демонстрации. На ней он вместе со своим коллегой представил миру прообраза нынешних видеоконференций. Его коллега по лаборатории сел за такой же рабочий стол, как у Дугласа, с наушниками с микрофоном на голове. Перед ним тоже, как и перед Дугласом, стояла телекамера. Во время демонстрации Энгельбарт и его коллега смогли на расстоянии разговаривать и видеть друг друга, одновременно совершая манипуляции с общим документом. Это произвело настоящий фурор. По окончанию демонстрации весь зал аплодировал ученому и его команде. Эта демонстрация предвосхитила даже самые смелые ожидания, на ней были показаны многие открытия, сделанные в последующие годы: веб-документы, экранные окна, компьютерная мышь, видеоконференция, коллективная работа над документами.

Награды

Начиная с конца 80-х годов Дуглас Энгельбарт получил следующие награды и премии:

• В 1992 году был награждён медалью «Пионер компьютерной техники», самой престижной наградой Компьютерного сообщества IEEE (англ. IEEE Computer Society).
• В декабре 1995 года на четвёртой конференции WWW в Бостоне он стал первым лауреатом Мемориальной премии Юрия Рубински.
• В 1997 году был награждён премией Lemelson-MIT в размере $500 000 — крупнейшей премией в мире, которая выдается за изобретения и инновации.
• Также в 1997 году был награждён премией Тьюринга за вдохновляющее предвидение будущего развития интерактивных вычислений и изобретение ключевых технологий помогающих это предвидение реализовать.
• В 1999 году получил Медаль Бенджамина Франклина.
• В декабре 2000 года президент США Билл Клинтон вручил Энгельбарту Национальную медаль США в области технологий и инноваций, высшую техническую награду в США.
• В 2001 году Британским компьютерным сообществом был награждён медалью Лавлейс.
• В 2005 получил премию имени Норберта Винера.
• В 2011 году введен в Зал Славы IEEE Intelligent Systems AI’s.

Семья

C 1950 года был женат на Баллард Фиш Энгельбарт, брак продолжался до смерти Баллард в 1997 году. Во второй раз женился 26 января 2008 года на продюсере Карен О’Лири Энгельбарт. От первого брака у Дугласа четверо детей — Герда, Диана, Кристиан и Норман.

Ссылки

• [chernykh.net/content/view/96/151/ Работа Дугласа Энгельбарта в исследовательском центре Augmentation Research Center]

Отрывок, характеризующий Энгельбарт, Дуглас

– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.