Дёйвендак, Ян Юлиус Лодевейк
| Ян Юлиус Лодевейк Дёйвендак |
Ян Юлиус Лодевейк Дёйвендак[1] (нидерл. Jan Julius Lodewijk Duyvendak, кит. 戴闻达, пиньинь Dài Wéndá; 28 июня 1889, Харлинген — 9 июля 1954, Лейден) — известный нидерландский синолог, историк политической мысли, религиовед.
Докторская диссертация Дёйвендака была в 1963 году переиздана в Лондоне и Чикаго по инициативе Международного совета по гуманитарным и философским наукам ЮНЕСКО.
Жизнь и теоретические взгляды
В 1908 г. поступил в Лейденский университет, обучался у Я. де Гроота, в 1910—1911 гг. обучался в Сорбонне у Э. Шаванна, А. Кордье, в 1911—1912 гг. обучался в Берлинском университете у А. Форке. В 1912—1918 гг. жил в Китае, работал переводчиком в голландском посольстве в Пекине. С 1919 г. читал лекции по синологии в Лейденском университете. Главный труд жизни — перевод на английский язык «Книги правителя области Шан» (кит. 商君書) Шан Яна, защищённый как докторская диссертация в 1928 г. С 1930 г. — профессор Лейденского университета, зав. кафедрой синологии. В том же году по его инициативе в Лейдене был основан Синологический институт, который он также возглавил. Соредактор синологического журнала «Тун бао». В 1950 г. избран почётным профессором Оксфордского университета, в 1953-54 гг. занимал пост ректора Лейденского университета.
Один из первых исследователей китайского легизма, занимался также проблемами даосизма. По мнению Дёйвендака, учение о законе было выражением потребности китайцев в создании сильного централизованного государства. Главным условием этого было обеспечение «сильного правительства» и «слабого народа». Перед наказующим законом должны быть равны все, без различия происхождения и занимаемого положения. Определял китайский легизм как совершенно аморальное учение, теория создания тоталитарного государства (ср. с воззрениями В. А. Рубина). Истоки этого учения усматривал в даосской апологии «простоты». Исследовал также творчество Сюнь-цзы, перевёл 24 главу его трактата (1924), а также «Дао-дэ цзин» (1942 — на голл. язык, в 1954 — на англ. яз.).
Являлся одним из специалистом по плаваниям Чжэн Хэ.[2]
Избранные труды
- The Book of Lord Shang: a classic of the Chinese school of law. London: Probsthain 1928 [classiques.uqac.ca/classiques/duyvendak_jjl/B25_book_of_lord_shang/duyvlord.rtf (Online-Text)]
- Ma Huan re-examined. Amsterdam: Noord-Hollandsche 1933
- China’s Discovery of Africa. London: Probsthain 1949.
- [classiques.uqac.ca/classiques/duyvendak_jjl/duyvendak_jjl.html Работы в электронном виде]
Напишите отзыв о статье "Дёйвендак, Ян Юлиус Лодевейк"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1944507 Дёйвендак] // Григорьев — Динамика. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2007. — С. 430. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 8). — ISBN 978-5-85270-338-5.</span>
- ↑ Dreyer E. L. Zheng He: China and the Oceans in the Early Ming Dynasty, 1405-1433. — Longman, 2007. — 256 p. — (Library of World Biography Series). — ISBN 0321084438.; многочисленные ссылки на работы Дёйвендака - см. указатель, стр. 230
</ol>
Ссылки
- [www.umass.edu/wsp/sinology/persons/duyvendak.html Биография на англ. яз.]
- [www.maatschappijdernederlandseletterkunde.nl/mnl/levens/55-56/duyvendak.htm Биография на нидерл. яз.]
- Работы в библиотеке Гарвардского университета [lms01.harvard.edu/F/N7G529KDIL1AX1G87INTI6Q2XPQT87DJ7DYG9PBFKVV96N2UUD-22679?func=find-acc&acc_sequence=025290518]
- Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 86 — 87.
Отрывок, характеризующий Дёйвендак, Ян Юлиус Лодевейк
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
