Дайдзё-дайдзин
Дайдзё-дайдзин яп. 太政大臣 | |
Императорская печать Японии | |
Должность появилась | |
---|---|
Должность упразднена |
Дайдзё-дайдзин (яп. 太政大臣 Дайдзё:-дайдзин, «министр высшей политики»[1]) — должность главы императорского правительства Японии в VII—XIX веках, наивысшая должность главного государственного ведомства — Высшего Государственного Совета (дайдзёкана). В западной историографии часто переводится как «Министр Высшей политики», «Главный министр», «Премьер-министр».
История
Должность дайдзё-дайдзина была учреждена в 671 году в связи с построением в Японии «правового государства» китайского образца. Первым её занимал принц Отомо, будущий император Кобун. Согласно Кодексу Тайхо 701 года, дайдзё-дайдзин определялся как глава Императорского правительства и один из наивысших министров Высшего Государственного Совета, вместе с правым и левым министрами. В случае отсутствия должного претендента, должность дайдзё-дайдзина долгое время могла быть вакантной.
Назначение на пост дайдзё-дайдзина было выражением наибольшей степени доверия императора Японии к подчинённому. Однако с X века назначение на должность дайдзё-дайдзина лица, которое не имело титулов Императорского советника или регента, выглядело почётной формальностью. В связи с узурпацией власти самураями в XII веке, лица, которые становились дайдзё-дайдзеном, фактически только исполняли обязанности императорской администрации.
Дайдзё-дайдзинами становились в основном аристократы из рода Фудзивара, однако иногда эту должность отдавали могущественным самураям, таким как Тайра-но Киёмори, Тоётоми Хидэёси или Токугава Иэясу, в знак признания их заслуг.
После реставрации Мэйдзи в 1868 году и возвращения реальных рычагов власти в стране к Императорскому правительству, должность дайдзё-дайдзина опять получила политический вес в 1871 году. Чтобы отличить её от средневековой эпохи, её прочтение было изменено на Дадзё-дайдзин. Человек, занимавший эту должность, выполнял функции государственного канцлера или премьер-министра, становился советником Императора и нёс ответственность за управление страной.
Должность дайдзё-дайдзина была упразднена в 1885 году в связи с принятием Конституции и учреждением должности премьер-министра Японии.
Напишите отзыв о статье "Дайдзё-дайдзин"
Примечания
- ↑ Также возможны следующие японские прочтения: Дадзё:-дайдзин, О:и-мацуригото-но-о:маэцу-гими, О:ки-о:и-доно, О:ки-о:имоти-гими
Отрывок, характеризующий Дайдзё-дайдзин
и быть любезником…]– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.