Даймбэг Даррелл

Даймбэг Дэррелл Dimebag Darrell
Имя при рождении	Дэррелл Лэнс Эбботт
Дата рождения	20 августа 1966(1966-08-20)
Место рождения	Арлингтон, Техас, США
Дата смерти	8 декабря 2004(2004-12-08) (38 лет)
Место смерти	Колумбус, Огайо, США
Годы активности	1981—2004
Страна	США США
Профессии	гитарист, вокалист, композитор
Жанры	грув-метал, хеви-метал, трэш-метал
Псевдонимы	Diamond Darrell (до 1992 года) Dimebag Darrell
Коллективы	Pantera Damageplan rebel meets rebel
Сотрудничество	Anthrax King Diamond Rebel Meets Rebel Slayer
Лейблы	Atco Records Big Vin Records

Да́ррелл Лэнс Э́бботт (англ. Darrell Lance Abbott), также известный как Да́ймонд Да́ррелл (англ. Diamond Darrell), более известен как Да́ймбэг Да́ррелл (англ. Dimebag Darrell; 20 августа 1966 — 8 декабря 2004) — американский музыкант, гитарист-виртуоз, вокалист и один из основателей метал-групп «Pantera» и «Damageplan». Многими считается одним из лучших метал-гитаристов всех времен. Его соло в таких песнях как:«Floods», «Cemetery Gates», «Walk» входят в 100 лучших гитарных соло за всю историю. 8 декабря 2004 года был убит на собственном концерте в Коламбусе (штат Огайо).

Ранние годы

Даррелл Лэнс Эбботт родился в Арлингтоне (штат Техас), пригороде Далласа и Форт Уорта, в семье музыканта и продюсера Джерри Эбботта. Его отец владел звукозаписывающей студией «Pantego Sound Studios» в Пантего, где Даррелл видел и слышал много блюзовых гитаристов, но после того, как он услышал Эйса Фрэйли из группы «Kiss», он сам захотел начать играть на гитаре. К тому времени его старший брат Винни Пол уже учился играть на барабанах. Даррелл тоже пытался управиться с инструментом, но Винни сказал, что на ударных у него плохо получается, и посоветовал Дарреллу искать себе другой инструмент. Даррелл попросил у отца гитару. Ей стала Hondo Les Paul (копия Gibson Les Paul), и вскоре братья джемовали уже вместе. Через некоторое время Даррелл стал участвовать в различных соревнованиях, часто с гитаристами, которые играли на 10 лет больше него, но, тем не менее, он одерживал победы. К 18 годам его уже никуда не пускали, так как он слишком часто выигрывал, но охотно приглашали на должность судьи.

Группы

Pantera

В 1981 году Винни Пол с Дарреллом собирают свою первую группу «Pantera». Участникам было по 15—17 лет и товарищи Винни были против участия Даррелла, считая его «слишком маленьким». Винни заявил — либо Даррелл играет, либо группы не будет. Дайм брата не подвел, вскоре он становится основным соло-гитаристом коллектива. Похожая ситуация сложилась шестью годами позже, когда Дэйв Мастейн пригласил Даррелла в «Megadeth». Дайм сказал, что с удовольствием будет играть в группе (а предложение было поистине выгодным) только при условии, что за барабаны сядет Винни. Но место барабанщика «Megadeth» было уже занято Ником Менца, и Дарреллу пришлось отказаться.

«Pantera», начавшая с каверов «Kiss» и «Van Halen», долгое время играла в стиле глэм-метал. Со временем, под влиянием таких групп, как «Slayer», «Metallica», «Megadeth», «Black Sabbath» и т. п., коллектив сменил своё звучание и стал одним из основателей грув-метала. Популярность к группе пришла только с пятым альбомом — «Cowboys from Hell» (1990). Следующий альбом группы — «Vulgar Display of Power» (1992) — представил по-настоящему уникальное звучание «Pantera» и был назван одним из самых влиятельных метал-альбомов 1990-х. Тогда же Даррелл меняет старый псевдоним Diamond на Dimebag.

Группа официально просуществовала до 2003 года. Конфликты братьев с вокалистом Филом Ансельмо начались ещё в середине 1990-х. Причиной тому послужили пьяные выходки Фила, его пристрастие к наркотикам, а также серьёзная болезнь спины вокалиста. В результате с сентября 2001 года Ансельмо, будучи в турах со своими сайд-проектами, в течение двух лет никак не связывался с участниками «Pantera», в свою очередь, Ансельмо утверждал, что ему никто не звонил. В 2003 году Дайм и Винс официально вышли из состава «Pantera». Ансельмо отказывался комментировать эту ситуацию, и утверждал, что такая группа не может просто так распасться, это ещё не конец. Братья Эбботы же, заявляли, что, как только они вышли из состава «Pantera», прождав Ансельмо два года — они были готовы к тому, что дороги назад не будет и они уже никогда не вернутся обратно.

Damageplan

После распада группы «Pantera» братья Эбботты решили основать новую группу. В качестве вокалиста они взяли бывшего гитариста «Halford» Патрика Лэхмана, а позже Боба Зилла на бас. 10 февраля 2004 года «Damageplan» выпустила свой дебютный альбом «New Found Power». За первую неделю в США было продано 44 676 копий пластинки. Также был записан материал для второго альбома, однако из-за смерти Даррелла он так и не вышел.

Другие проекты

C 1996 года и до образования «Damageplan» братья Эбботты и басист «Pantera» Рэкс Браун время от времени совместно с кантри-музыкантом Дэвидом Алланом Коу работали над альбомом совместного сайд-проекта «Rebel Meets Rebel». Альбом был выпущен 2 мая 2006 года на лейбле Винсента — «Big Vin Records». По словам Винсента, его самое любимое соло Даймбэга находится на этом альбоме, в песне «Get Outta My Life».

Даймбэг исполнил гитарные соло на нескольких песнях «Anthrax» в период, когда их вокалистом был Джон Буш: «King Size» и «Riding Shotgun» из альбома «Stomp 442», «Inside Out» и «Born Again Idiot» из «Volume 8: The Threat Is Real», «Strap It On» и «Cadillac Rock Box» (так же, как и вокальное вступление) из «We've Come for You All». В одном из интервью басист «Anthrax» Фрэнк Бэлло сказал, что «Даррелл был шестым членом „Anthrax“». Даймбэг также сыграл соло на заглавной песне альбома «Voodoo» группы «King Diamond». Семпл одного из его соло был использован группой «Nickelback» в песне «Side of a Bullet».

Незадолго до смерти Даймбэг записал с группой «Premenishen» соло для песни «Eyes of the South». Группа состояла из двух его кузин — басистки Хизер Мэнли и гитаристки Эйприл Адкиссон. Название песни случайно совпало с одним из треков первого альбома группы «Down» — одного из проектов Фила Ансельмо.

Ходили слухи, что Даймбэг и его близкий друг Зак Вайлд будут сотрудничать с Керри Кингом, но они не подтвердились. Однако правда, что Даймбэг был одним из тех, кого Майк Портной хотел пригласить в созданную им группу «Liquid Tension Experiment».

Корни творчества Даймбэга лежат в кантри, он поддерживал музыкальную жизнь в Далласе и иногда записывался с местными музыкантами. 2 декабря 2006 года была обнаружена одна из таких очень редких записей. Даймбэг вместе с далласским музыкантом «Throbbin Donnie» Rodd’ом записал вокальную и гитарную партии для песни «Country Western Transvestite Whore».

Братья Эбботты вместе с Рексом Брауном (во времена «Pantera») и Бобом Зиллой (во времена «Damageplan») каждый Новый год выступали под названием «Gasoline». Также они под названием «Tres Diablos» перепели песню «ZZ Top» «Heard it on the X».

Смерть

8 декабря 2004 года в Коламбусе (штат Огайо) во время концерта группы в клубе «Alrosa Villa» психически неуравновешенный фанат группы «Pantera» Натан Гейл открыл стрельбу из пистолета Beretta 92F, убив четырёх человек (включая Даррелла) и тяжело ранив двоих. Даймбэг получил пять ранений, из которых одно в голову, убившее его мгновенно. Ему было 38 лет.

Трое других, убитых Гейлом, это 23-летний Натан Брэй — посетитель концерта из Коламбуса, 29-летний работник клуба Эрин Халк из северо-западного Коламбуса и 40-летний охранник группы «Damageplan» Джеф Томпсон.

Также в перестрелке были ранены барабанный техник группы Джон Брукс и менеджер Крис Палуска.

По заявлению полиции, Гейл успел сделать 15 выстрелов и один раз перезарядить оружие. Он хранил молчание во время стрельбы. Когда служба безопасности попыталась остановить его, Гейл обстрелял их, ранив Палуску и убив Халка, который пытался напасть на него с пивной бутылкой. Начальник охраны «Damageplan» Джеффри Томпсон некоторое время сдерживал убийцу, не дав ему убить других музыкантов — Винни Пола Эбботта и Джона Грэхема. В драке Гейл потерял очки, что не позволило ему через несколько минут заметить офицера полиции Джеймса Ниггемейера. Томпсон был смертельно ранен Гейлом. Пришедший на концерт Натан Брэй выпрыгнул на сцену, чтобы оказать первую помощь Даймбэгу и Томпсону, сделал шаг навстречу Гейлу и был застрелен в грудь.

Брукс некоторое время боролся с Гейлом на сцене, но при попытках отобрать оружие получил ранения в правую руку, правую ногу и корпус и был взят в заложники как живой щит.

Пять полисменов во главе с Риком Крамом поспешили к сцене через главный вход. Офицер Джеймс Д. Ниггемейер вошел через задний ход за сценой. Гейл видел только офицеров впереди сцены, он не успел увидеть Ниггемейера. Когда заложник убрал голову, Ниггемейер застрелил Гейла в лицо из табельного оружия. У Гейла было найдено еще 35 патронов.

Присутствовавшая на концерте 28-летняя медсестра Майнди Рис вместе с ещё одним фанатом оказывали Дарреллу первую помощь до приезда кареты скорой помощи.

Даймбэг Даррелл был похоронен на Мемориальном Кладбище Мура в Арлингтоне, Техас.

В мае 2005 года Ниггемейер предстал перед судом графства Франклин, что является обычной процедурой после полицейской перестрелки. Суд полностью оправдал Ниггемейера.

Ниггемейер получил похвалу Офицерской Тренировочной Комиссии штата Огайо за заслуги в критической ситуации, а также титул лучшего полицейского 2005 года от Национальной Оружейной Ассоциации. Пять других присутствовавших офицеров получили Медали полицейской службы штата Огайо за храбрость. В 2006 году Джеймс Ниггемейер написал вступление для книги «A Vulgar Display Of Power: Courage and Carnage at the Alrosa Villa».

Ранние теории предполагали, что мотивом для Гейла послужили распад «Pantera» или же конфликт между Эбботтом и вокалистом «Pantera» Филом Ансельмо. Но это было опровергнуто в процессе следствия. Согласно другой гипотезе, Гейл верил, что Эбботт украл у него песню. В книге «A Vulgar Display Of Power» многие личные записи Гейла, предоставленные его матерью автору, показывают, что это также неправда, но из-за шизофрении Гейл верил, что группа могла читать и красть его мысли и смеяться над ним.

Инструменты

В начале своей музыкальной карьеры Даймбэг использовал гитары «Dean», в частности «Dean ML» со звукоснимателями «Bill Lawrence L500XL», обращенными «горячей» стороной к грифу. Его основной гитарой была ML, переделанная Бадди Блейзом и украшенная уникальным рисунком из молний. Она имела тремоло «Floyd Rose» и носила название «Dean From Hell». Даймбэг использовал гитары «Dean» в 1983—1994 годах.

Когда выпуск «Dean ML» был прекращен, Даррелл начал пробовать гитары многих других производителей. Не одобрив гитары «B.C. Rich» (на которых играл его друг Керри Кинг), некоторое время (около четырех месяцев) он пользовался продукцией «Jackson Guitars», а затем перешел на «Washburn».

Даймбэг использовал «Washburn» с 1995 до 2004, в том числе именные модели «Dimebolt» и «Stealth». Гитары «Washburn» для Дайма делал Юрий Шишков — признанный гитарный мастер, которого Даймбэг называл «Crazy Russian» (рус. Сумасшедший Русский). Дайму очень нравились эти гитары, а сам Юрий вспоминает Дайма как очень скромного и приветливого человека — антагонистом его сценического образа. Основными гитарами «Washburn» стали «Stealth», «Dime 3» и «Culprit» — уникальная модель «Washburn», сильно отличавшаяся от «Dean ML».

За несколько месяцев до смерти Даррелл прекратил свои долгие отношения с «Washburn» и вернулся обратно к «Dean», что совпало по времени с возвращением основателя «Dean Guitars» Дина Зелински. «Dean» сделали для него новую именную гитару под названием «Dime O' Flame», которую он начал использовать на концертах. Как дань уважения к нему, в 2005 году «Dean» выпустили новую серию «Dime Tribute». В неё входят как дешевые гитары с привинченным грифом, декой из липы и менее качественными звукоснимателями, так и дорогие, оснащенные «Dimebucker»’ами, «Floyd Rose» и несъемным грифом. Незадолго до смерти Даймбэг помогал «Dean Guitars» в разработке дизайна новой гитары, которую он назвал «Razorback». После его смерти «Dean» закончила этот проект и посвятила памяти музыканта.

Компания «Seymour Duncan» производит именные звукосниматели «Dimebucker», созданные при участии Даррелла. Даймбэгу они нравились, но в большинстве собственных гитар он продолжал использовать «Bill Lawrence».

На пике своей карьеры Даймбэг также сотрудничал с «MXR» и «Dunlop» в создании «примочек» «MXR Dime Distortion» и «Dimebag „Crybaby from Hell“ Wah», соответственно.

Даррелл использовал такие усилители, педали и оборудование:

• Randall RG100ES Heads (1983—1991, 1996)
• Randall Century 200 Heads (1992—1995, 1998—2000)
• Randall Warhead Heads (2000—2004)
• Randall X2 Warhead Heads (2004)
• Krank Revolution Heads (конец 2004)
• MXR 6 Band Graphic Equalizer
• Furman PQ4 (1983—1995, 2004)
• Furman PQ3 (1996—2001)
• Furman PQ3 Reissue (2004)
• MXR Flanger/Doubler
• Digitech Whammy Pedal
• Jim Dunlop 535Q Wah Pedal
• Korg Rackmount Tuner

Когда за несколько недель до смерти Даррелл прервал деловые отношения с «Washburn», он также расстался и с усилителями компании «Randall Amplifiers», заключив контракт с «Krank». Он годами был верен транзисторным «Randall», но в конце 2004 года переключился на использование чисто ламповых «Krank», планируя перестроить свой звук, создав так называемый «Krankenstein» — для этого вместе с усилителями «Krank» Даймбэг использовал педаль эффектов «Zakk Wylde Overdrive» компании «Dunlop». В своих интервью Зак Уайлд, Керри Кинг и Фил Ансельмо признаются, что и по сей день нет гитариста с таким уникальным и мощным звучанием, которого достиг Даймбег.

Истоки

На раннее творчество Даймбэга сильно повлияли группы Kiss и Iron Maiden, музыканты Тони Айомми, Рэнди Роадс, Ингви Мальмстин, Эдди Ван Хален, Эйс Фрэйли, Ангус Янг, Джими Хендрикс, Кал Эдмондсон, Расти Бернс и Пэт Трэверс. Как-то в интервью Даймбэг сказал, что если бы не было Эйса Фрэйли, не было бы и Даймбэга Даррелла — у него даже была на груди татуировка автографа гитариста «Kiss». По просьбе Даймбэга Эйс при встрече подписал её чернилами, а затем мастер по контуру набил саму тату.

Также Даймбэг отмечал влияние многих своих современников, таких как Зак Вайлд из «Black Label Society», Джеймс Хэтфилд и Кирк Хэмметт из «Metallica», Томми Виктор из «Prong» и Пэйдж Гамильтон из «Helmet».

В конце 80-х, во времена расцвета пауэр-метала Даймбэг часто играл песни Джо Сатриани, в том числе «Crushing Day». Также он использовал элементы песен Сатриани (например, «Echo») в своих концертных соло.

Во многих интервью Даймбэг говорил, что на его риффы и настройку гитары (часто она была настроена ниже на полтора тона или больше) очень сильно повлияло творчество Тони Айомми из «Black Sabbath». «Pantera» сделала много каверов на «Black Sabbath» — «Planet Caravan», «Hole In the Sky» и «Electric Funeral».

В музыкальных изданиях, таких как «Kerrang!», Даймбег часто публиковался, но не только как медийный персонаж. Дайм часто рассказывал о теории музыки, о построении гитарных риффов, приводя в пример «почти идеальный» альбом «British Steel» легендарных «Judas Priest». Также Дайм всегда говорил о том, что в развитии хорошего слуха помогает подбор композиции на слух, а не игра по табулатурам.

Память

• Песня группы Nickelback "Side Of A Bullet", вышедшая 2005 году на альбоме All The Right Reasons, не только посвящена Даймбэгу, но и содержит одно из его неиспользованных при жизни соло.
• Закк Уайлд («Black Label Society») написал песню «In This River» в память о Даймбэге. В клипе на эту песню маленькие Закк и Даймбэг появляются в главных ролях. Лицо Даймбэга появляется в конце клипа.
• Группа Disturbed посвятили памяти Эббота студийный альбом Ten Thousand Fists
• В знак своего уважения Эдди Ван Хален положил в могилу Дайму свою черно-желтую гитару «Frankenstrat».
• С 2009 года инициативная группа StayMetal.ru проводит в Москве концерты в память Даймбэга. Первый концерт прошёл 13 декабря в клубе «Релакс», в концерте прозвучали только каверы на группу «Pantera». В 2010 году в день смерти Дайма (8 декабря) концерт прошёл в клубе «ХО» при участии команд «Free At Last», «Scream In Darkness», «Ambehr», «Untrue Orchestra» и «Dark Secret Love».
• Еще один символ уважения к жизни и творчеству Даррелла — песня «Aesthetics of Hate» команды «Machine Head». Песня входит в альбом «The Blackening» (2007 год). По признанию фронтмэна и соло-гитариста Робба Флинна, Эббот оказал большое влияние на него, как на гитариста, так и на его музыкальную эстетику в целом. Как признавался позже Флинн: «Я не мог не обратить внимание на его смерть. Он слишком на меня повлиял. Спустя месяц после его смерти я принял решение отдать ему дань уважения в ближайшем альбоме. Я знал, что меня поймут и под идеей подпишутся не только музыканты, но и фанаты».
• Песня с альбома Блэйза Бейли «The King Of Metal» 2012 года «Dimebag» также посвящается Дарреллу.
• Ещё одну песню памяти Дарелла "Betrayed" посвятила группа Avenged Sevenfold из альбома City of Evil
• Документальный фильм о метале «Heavy Metal: Louder Than Life» (2006 г.) посвящён Даймбэгу Дарреллу, в котором многие знаменитые исполнители выражают своё уважение к музыканту.
• В музее восковых фигур рок-легенд на канадской стороне Ниагарского водопада экспонируется восковая фигура Даймбега в полный рост.
• В песне "The Priest" группы Limp Bizkit есть слова: "I see someone in rage Killing Dimebag on stage".
• Гитарист группы Korn Брайан Уэлч посвятил Дарреллу инструментальный трек "Letter to Dimebag".
• В альбоме "Formless" (2006) флоридской прогрессив-метал группы Aghora есть трек "Dime"[www.youtube.com/watch?v=XJ4vstolbZs], посвящённый Даррелу.
• 17 мая 2007 года на Голливудской аллее рока был установлен бронзовый бюст Даймбэга Даррелла.

Ссылки

• [www.guitars.ru/05/info.php?z749 Статья о Даймбэге] на [www.guitars.ru/ Guitars.Ru]
• [www.dimebag.ru Ежегодный концерт памяти Даймбэга в России] от StayMetal.ru
• [rockpeople.ru/content.php/338 Даймбэг Даррелл и Закк Уайлд рассуждают о состоянии металла и о распаде группы Pantera. Перевод интервью журналу Guitar World.]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Даймбэг Даррелл

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.