Дако, Давид

Давид Дако фр. David Dacko<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент ЦАР
20 сентября 1979 года — 1 сентября 1981 года
Предшественник:	Жан-Бедель Бокасса
Преемник:	Андре Колингба
Президент ЦАР
12 ноября 1960 года — 31 декабря 1965 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Жан-Бедель Бокасса
Премьер-министр Центральноафриканской Республики
13 августа 1959 года — 14 августа 1960 года
Предшественник:	Должность учреждена; он сам как премьер-министр автономной территории Центральноафриканская Республика
Преемник:	Должность упразднена; Элизабет Домитьен после восстановления должности
Премьер-министр автономной территории Центральноафриканская Республика
30 апреля 1959 года — 13 августа 1960 года
Предшественник:	Абель Нгенде Гумба
Преемник:	Должность упразднена; он сам как премьер-министр Центральноафриканской Республики]
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	24 марта 1930(1930-03-24) Бучиа, Среднее Конго, Французская Экваториальная Африка
Смерть:	20 ноября 2003(2003-11-20) (73 года) Яунде, Камерун
Партия:	Движение за социальную эволюцию Чёрной Африки, МЕСАН
Награды:

Давид Дако (фр. David Dacko; 24 марта 1930, Бучиа, Среднее Конго, Французская Экваториальная Африка — 20 ноября 2003, Яунде, Камерун) — президент Центральноафриканской Республики с 14 августа 1960 г. по 1 января 1966 г. и с 20 сентября 1979 г. по 1 сентября 1981 г.

Первый президентский срок

Родился в семье мелкого землевладельца. Окончил педагогическое училище в Муйондзи (Среднее Конго). Прежде чем заняться политикой, работал учителем. В последние годы перед обретением ЦАР независимости от Франции (13 августа 1960 г.), был одним из ближайших соратников отца-основателя независимого Центральноафриканского государства и по совместительству собственного дяди Бартелеми Боганды, который в то время был премьер-министром переходного правительства. Занимал должности министра сельского хозяйства, лесного хозяйства и животноводства (май 1957 — август 1958), министра по административным делам (август 1958 — декабрь 1958), министра внутренних дел, торговли и экономики (декабрь 1958 — март 1959). После гибели Боганды в авиакатастрофе в марте 1959 г. Дако стал новым главой переходного правительства, а с 14 августа 1960 г. первым президентом независимой Центральноафриканской Республики. На его правление пришлись первые шесть лет независимости ЦАР.

Переворот Бокассы

Дако был отстранён от власти в результате государственного переворота, осуществлённого 1 января 1966 г. его двоюродным братом, начальником Генштаба вооруженных сил ЦАР, полковником Жаном-Беделем Бокассой. В первые несколько лет его диктатуры находился под домашним арестом, затем был освобождён, реабилитирован и назначен советником президента (а затем и императора) Бокассы.

Второй президентский срок

20 сентября 1979 г. при военной поддержке Франции Дако возглавил бескровный мятеж против Бокассы (операция «Барракуда») и был восстановлен в должности президента ЦАР. Под давлением народных выступлений был вынужден утвердить новую конституцию страны, которая предусматривала проведение выборов президента (избирался на 6 лет, имел право назначать премьер-министра и министров правительства). Были провозглашены многопартийность и соблюдение прав человека, создана независимая судебная система. В марте 1981 г. Дако выиграл президентские выборы, набрав 50,23 % голосов избирателей. Сразу после проведения голосования начался отказ от демократических преобразований. Одним из первых решений Дако после инаугурации был ввод в стране чрезвычайного положения: две оппозиционные партии были распущены, работа ещё одной — приостановлена, некоторые оппозиционные лидеры были арестованы, а парламентские выборы — отменены. Это, тем не менее, режим Дако не спасло. 1 сентября 1981 г. в результате очередного путча, руководил которым генерал Андре Колингба, Дако был свергнут.

В 1992 и 1999 гг. Дако участвовал в президентских выборах, однако попытки вернуть власть демократическим путём были безуспешны.

Умер в столице Камеруна Яунде, где проходил курс лечения, в возрасте 73 лет.

Отрывок, характеризующий Дако, Давид

Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.