Дакс (Франция)
Коммуна
|
Дакс (фр. Dax, баск. Akize) — коммуна на юго-западе Франции в департаменте Ланды административного региона Аквитания. Долгое время город входил в состав исторической провинции Гасконь. Очень популярный бальнеологический курорт Франции.
На гербе города Дакс изображена одна башня (символизирующая «город-крепость»), лев (символ Аквитании), морские волны (представляющие реку Адур, речной порт и портовую деятельность, весьма активную вплоть до XIX века), а также старинное средневековое имя города «ACQS», образованное от позднелатинского «CIVITAS DE AQVIS». Геральдическим девизом города являлась фраза «Regia Semper» («Королевский навечно»), означавшая постоянное нахождение города под королевским управлением и свободу от феодальной опеки.
Первым названием поселения было Aquæ Tarbellicæ, что обозначало «воды тарбеллов», и римляне сделали его центром пагуса Тарбелли. С течением времени имя поселения эволюционировало в Acqs, d’Acqs, и наконец, в Dax[1]. На гасконском диалекте название города пишется как Dacs, а баскские соседи называют его Akize, и в этом названии распознаётся латинский корень.
Дакс был широко известным поселением ещё в эпоху Древнего мира благодаря местным тёплым источникам, на основе которых здесь уже более тысячи лет развивается термализм (бальнеолечение), в наше время ставший основной статьёй дохода города. Дакс также известен традициями испанской и ландской корриды, а также своей приверженностью к регби (местное спортивное общество было основано в 1904 году).
Содержание
География
Дакс является супрефектурой департамента Ланды. Город расположен на левом берегу реки Адур (за исключением квартала Sablar, который находится на правом берегу), на полпути между Байонной и административным центром департамента Мон-де-Марсаном.
Город исторически принадлежал провинции Гасконь и расположен в границах исторического края Шалосс. Тем не менее рядом расположены другие края, оказавшие влияние на развитие Дакса. Этим же объясняется разнообразие местного ландшафта. Если берега Адура представляют собой болотистые луга, имеющие местное название barthes, то южнее, в направлении Шалосса, появляются зелёные холмы, характерные для Беарна и Нижней Наварры. К северу от города расположено царство обширной лесной равнины под названием Гасконские Ланды.
Дакс расположен в южной части Ландов, в 30 километрах от атлантических пляжей, в 45 километрах от Байонны, в 50 километрах от Мон-де-Марсана, в 80 километрах от По и от испанского пограничного Ируна, в 100 километрах от Сан-Себастьяна, в 150 километрах от Бордо и в 730 километрах от Парижа. Совсем недалеко находятся Пиренеи.
В Даксе работает железнодорожный вокзал национальной сети SNCF (высокоскоростную линию LGV планируется подвести в 2020 году).
Агломерация Дакса обслуживается автобусной сетью Urbus. Также в городе устроен бесплатный челночный маршрут «Vitenville».
Климат в Даксе, как и во всём регионе, обусловлен близостью Атлантического океана. Он характеризуется продолжительным и тёплым летом (с начала июня по конец сентября), мягкой и солнечной осенью, холодной и сухой зимой, а также мягкой и дождливой весной. Часто наблюдается туман.
История
Античность
На том месте, где сегодня находится Дакс, в античные времена было крупное озеро, на котором располагалось поселение со свайными жилищами. Постепенно вода из озера ушла в Адур и поселение оказалось на суше.
Первые исторические упоминания Дакса приходятся на 297 год (упомянут в Laterculus Veronensis) и затем на 400 год (упомянут в Заметках о галльских провинциях и городах). В эпоху Новемпопуланы, римской провинции девяти племён, город носил имя Civitas Aquensium, а его жители назывались Cives Aquenses; эти названия использовались на протяжении всего периода Древнего мира. Дакс отсутствовал среди городов Аквитании периода римского императора Августа, в отличие от Бордо, Перигё и Сента.
С довольно высокой вероятностью установлено, что городская защитная стена была построена в середине IV века. Для той эпохи была проделана весьма масштабная работа, поскольку длина насыпи составляла 1465 метров и ею была охвачена площадь примерно в 12 — 13 гектаров. Внутри был религиозный храм, датированный первой половиной II века.
Основание епископства Дакса — одного из самых старых во Франции — приходится на середину III века. Первым епископом стал святой Винсент из Сента (фр. Vincent de Xaintes).
Высокое средневековье
По причине отсутствия документальных источников период Раннего Средневековья в Даксе изучен очень плохо. История города не обязательно совпадала с историей провинции.
Начиная с конца X века город управлялся виконтами Дакса[2] (d’Acqs), сменявшими друг друга вплоть до 1177 года, когда виконтство перешло соседнему дому виконтов де Тарта по причине замужества в 1190 году Наваррины[3], единственной дочери последнего виконта Дакса Пьера II с Раймоном-Арно III, сыном виконта де Тарта Раймона-Робера[1]. Виконты Тарта обладали виконтством Дакс недолго. После замужества Ассалиды, дочери последнего виконта Тарта и Дакса[3], с Аманье V, сиром д’Альбре, титул виконта Дакса перешёл к дому Альбре, правившему Наваррой с XV века. Таким образом виконты Дакса состояли в кровном родстве с герцогами Гаскони и были их прямыми вассалами, как и виконты Тарта.
Позднее средневековье и правление английских королей
В 1152 году брак короля Франции Людовика VII и герцогини Алиеноры Аквитанской был расторгнут. В том же году Алиенора вышла замуж за Генриха II Плантагенета, который в октябре 1154 года стал королём Англии, и к английской короне перешли все провинции юго-запада Франции. Владычество королей Англии, которые здесь имели статус королей-герцогов, — поскольку в своих французских владениях они были вассалами королей Франции — продолжалось до 1453 года, до окончания Столетней войны.
В период английского господства Дакс был впервые захвачен французами в 1442 году под командованием короля Карла VII и дофина, будущего Людовика XI. Город взбунтовался и сразу же после ухода французов вернулся к англичанам. Дакс окончательно был занят французами после второй осады 8 июля 1451 года; в этот день Даксом овладел граф Фуа от имени короля Карла VII. Король Людовик XI своими королевскими грамотами подтвердил привилегии города д'«Акс» после своей коронации в 1461 году и после смерти его брата герцога Гиеньского 14 октября 1472 года.
Дакс в ту эпоху был городом с епископской кафедрой, расположенным на дороге Святого Иакова, благодаря чему через город проходило множество паломников на своём пути в Сантьяго-де-Компостела. Помимо этого, через расположенный на реке Адур в непосредственной близости от Байонны, Дакс, пролегал старинный торговый путь Дакс—Памплона, благодаря которому город процветал и сумел стать одним из самых важных гасконских поселений, наряду с Ошем и Байонной. Также город был естественным центром терруара Шалосс, района плодородных земель и успешного скотоводства. Таким образом Дакс стал мощным экономическим центром региона, устраивая ежегодно две торговые ярмарки общей длительностью 16 дней, а также еженедельный рынок, который с марта 1368 года устраивался в городе по понедельникам.
В этом развитии города роль духовенства была не последней (благодаря полученному от англичан освобождению от налогов), о чём свидетельствовало множество религиозных построек, появившихся в три последние столетия средневековья (в наше время почти все разрушены): собор Нотр-Дам XIII века (обрушился в XVII веке, уцелел только великолепный «портал апостолов», шедевр скульптуры той эпохи), епископство, клуатр, несколько обителей и монастырей (кордельеров, кармелитов, клариссинок), дома каноников и др.
Мэрия, как учреждение, Дакса считается одной из самых старых во Франции, она появилась в 1189 году. Первым мэром (или капделем) Дакса называли Пьера де Сен-Поля, и после него эту должность последовательно занимали 148 мэров.
XVI—XVIII века
После ухода англичан Дакс привлёк внимание испанцев и город переводился на осадное положение вследствие явной угрозы со стороны испанский армии в начале 1520-х годов.
XVI век в истории города отмечен религиозными войнами, эпидемиями и сильным обнищанием населения.
Святой Викентий де Поль в это время обучался в монастыре кордельеров Дакса, а затем в муниципальном коллеже.
Период XVII и XVIII веков был экономически благополучен для Дакса, о чём свидетельствуют некоторые жилые дома в историческом центре города.
Первый министр Мазарини останавливался в Даксе в 1659 году. В том же году несколько принцев и принцесс направились в городок О-Шод (фр. Eaux-Chaudes). Людовик XIV (на стороне которого Дакс выступил в период Фронды) также останавливался в Даксе в ходе своей поездки для встречи инфанты Марии Терезии, с которой он собирался сочетаться браком в городке Сен-Жан-де-Люз.
В эпоху, предшествующую Французской революции, элита Ландов была увлечена жаждой знаний. Именно в такой интеллектуальной атмосфере в Даксе в 1733 году родился Жан-Шарль де Борда (создатель «Комиссии мер и весов») в доме на улице носящей его имя rue de Borda. Мореплаватель, математик и всемирно известный физик, он потряс научное общество своими достижениями в сфере геометрии и, в возрасте 23 лет, его приняли в должности адъюнкта во Французскую академию наук. Заслуженный учёный скончался в 1799 году. Его именем назван учебный корабль, приписанный к порту Бреста, а в его родном Даксе на площади place Thiers установлен памятник в его честь.
От революции до наших дней
В годы Французской революции был образован департамент Ланды, в состав которого вошла большая часть прежней провинции Гасконь, но не вошла коммуна Байонна, присоединённая к Нижним Пиренеям. Местом расположения департаментской ассамблеи в 1790 году был выбран город Мон-де-Марсан, который тогда был небольшим заштатным городком на востоке вновь образованного департамента, а Дакс стал административным центром округа. По некоторым данным император Наполеон I рассматривал возможность переноса префектуры из Мон-де-Марсана в Дакс, однако из-за близости последнего к Испании отказался от этой идеи.
Во Франции в XIX веке, а именно в период Второй империи, возродилась былая значимость бальнеологии. К тому же транспортная доступность Дакса существенно улучшилась благодаря строительству железнодорожной ветки Париж—Бордо—Дакс—Ирун, превратив супрефектуру Ландов в крупный железнодорожный узел.
12 ноября 1854 года «Компания южной железной дороги» ввела в эксплуатацию ветку Бордо—Дакс, а 26 марта 1855 года состоялось открытие ветки Дакс—Байонна.
В 1861 году в состав коммуны Дакс включили соседнюю коммуну Сен-Венсан-де-Ксент.
Чтобы быть более открытым внешнему миру власти Дакса решили в XIX веке срыть часть своих городских укреплений и разрушить средневековый замок виконтов Дакса. Взамен там же построили роскошные здания в стиле ар-деко, чтобы привлечь на местные термальные источники состоятельных клиентов. В числе этих новостроек оказались здание казино и отель Сплендид, которые были возведены в период 1928—1932 годов при участии архитектора из Жиронды Роже-Анри Эксперта (фр. Roger-Henri Expert). Множество известных персон, начиная с XVIII века, принимали оздоровительные процедуры в этом гасконском городке: мадам Ментенон, один из крупнейших философов XX века Анри Бергсон, премьер-министр Франции Жорж Клемансо, художник Морис Утрилло, актриса Сара Бернар, драматург Саша Гитри, Президент Франции Арман Фальер, король Черногории Никола I, королева-консорт Румынии Мария и другие.
Значение реки Адур в развитии Дакса
Ещё с доисторической эпохи Дакс находился на границе между двумя географическими зонами, имевшими разную экономическую направленность, но с общим языком. Эта граница пролегала по руслу реки Адур. Поскольку в этом районе была отмель и реку можно было перейти вброд, римляне построили мост, который оказался примерно посредине римской дороги между Бордо в Аквитании и Памплоной в Испании. Этой дорогой впоследствии пользовались как король франков Карл Великий, так и паломники, направлявшиеся к могиле апостола Иакова.
Именно в Даксе дорога пересекалась с рекой Адур. Фактически на протяжении многих столетий Адур оставался практически единственным торговым путём, а мост в Даксе был единственным местом пересечения Адура, поскольку берега реки были заболоченными, что являлось серьёзным препятствием.
Следовательно укреплённый римлянами Дакс на протяжении столетий оставался городом-мостом, портовым городом, торговым городом и епископским городом, имея важное стратегическое, торговое, административное и религиозное значение.
Смыкание двух экономических регионов в защищённом месте привело к появлению в Даксе перевалочного центра, через который по реке торговали с западом. Таким образом Дакс стал портом для:
Важность этой торговли многократно подчёркивалась в разные исторические периоды. Так, в XVIII веке по словам интенданта д’Этиньи, Дакс являлся «крупным торговым центром» и «одним из самых значительных рынков королевства».
Через Дакс осуществлялась продажа основного товара Гасконских Ландов — древесной смолы. Даже когда в XIX веке изобретённая перегонка позволила потреблять смолу более рационально, Дакс по-прежнему специализировался на торговле смолистыми продуктами во Франции. Вплоть до 1939 года каждую субботу в Даксе проводились торги, после которых вагоны канифоли и скипидара отправлялись в Германию, Голландию, Италию и другие страны. Была установлена прямая связь Атлантой в США, которая считалась вторым мировым центром торговли смолистыми продуктами.
Эта деятельность существенно сократилась после Второй мировой войны, когда традиционная подсочка деревьев была вытеснена передовыми достижениями нефтехимии.
Экономика
- Сфера услуг:
Самую крупную долю в экономике Дакса занимает сфера услуг. Туризм, усиленный развитием бальнеологии, географическое положение (на территории ландских лесов, недалеко от атлантических пляжей Серебряного берега, рядом с Баскскими землями и Испанией), ежегодные народные празднества (август и сентябрь), вызвали появление в Даксе большого количества гостиниц и оздоровительных учреждений. Предприятия торговли пользуются этой популярностью и в пешеходной зоне города открыто множество бутиков (одежда, гастрономия…).- Бальнеология: экономика Дакса в настоящее время основана в первую очередь на термализме (местные термальные источники и грязи позволяют предлагать терапевтические процедуры, особенно полезные при ревматических заболеваниях), который обеспечивает большую часть рабочих мест в городе, а также дохода муниципалитета. Эта деятельность позволяет Даксу оставаться в числе наиболее богатых коммун департамента Ланды. Ежегодно город принимает около 50 000 курортников, которых сюда привлекает репутация Дакса в сферах флебологии, гинекологии и ревматологии. Такая популярность делает Дакс первым бальнеологическим курортом Франции, опережая Баларюк-лэ-Бэн, Виши и Виттель. Начиная с 2009 года, наряду с лечением ревматических заболеваний, 15 бальнеолечебниц Дакса стали предлагать специальные программы, направленные на лечение фибромиалгии.
- Промышленность:
имея меньшее значение, промышленный сектор экономики довольно стабилен в Даксе; он фокусирован на транспортном обслуживании (линия Париж—Бордо—Ирун, грузовые перевозки и высокоскоростные поезда TGV, автомагистраль A63). В городе производятся грязи, необходимые для бальнеолечебниц (1500 тонн в год), соль (добывается посредством буровой скважины в соседней коммуне, затем очищается в Даксе в объеме 50000 тонн в год), минеральная вода (25 миллионов бутылок в год), полимерная плёнка (20000 тонн в год, из которых 5000 тонн отправляется на экспорт), производство бумаги (270 миллионов квадратных метров в год, из которых 60 % отправляется на экспорт)
Достопримечательности
Историческое и культурное наследие
- Галло-римская археологическая крипта, расположенная на улице rue Cazade, скрывает основание древнеримского храма II века. Здание размещалось на высокой прямоугольной платформе, у которой удалось установить положение трёх сторон. Южная и западная сторона была усилена полукруглыми внутренними контрфорсами; эти внушительные остатки образовывали подпорную стену, удерживавшую огромную массу грунта, нанесённого сверху для образования искусственной террасы, на которой возвышался сам храм. Он был знаковым сооружением и главным зданием поселения, поэтому должен быть видим издалека. Керамика, использованная для заполнения участков фундамента, позволила точно установить дату постройки этого архитектурного комплекса — II век.
- Остатки галло-римской городской стены, которая была построена в IV веке. Эта ограда имела длину периметра в 1465 метров, была 4 метра толщиной и около 10 метров высотой. Стена имела трое ворот и 46 башен. Французские археологи XIX века считали эту стену «самой красивой и наиболее сохранившейся среди всех городских стен галло-римской эпохи во Франции». Очень большой участок стены был разрушен по решению муниципалитета в XIX веке. В наше время существует два значительных фрагмента стены, содержащих несколько башен; они расположены в районе площади Place des Salines и в парке Теодора Дени.
- Старинный замок Дакс. Резиденция виконтов Дакс (d’Acqs) в эпоху раннего средневековья, затем перешедшая королям. Замок был очень крупным; на старинных гравюрах можно видеть средневековую крепость, имевшую мощную ограду. Замок не сохранился в наше время, поскольку был полностью разрушен в XIX веке. В период с XI по XIII век он служил резиденцией виконтов, а с начала XIV века служил резиденцией военного губернатора Дакса. В 1320 году в замке разместили гарнизон, в составе 5 рыцарей и 90 пеших солдат. Перестроенный в XV и в XVII веках он в конце концов стал казармой. Французский писатель Альфред де Виньи служил здесь несколько месяцев в звании лейтенанта. Замок перестали использовать в 1888 году, а в 1891 году его разрушили, построив в 1894 году на освободившемся месте бальнеолечебницу «Dax — Salins — Thermal», которую проектировал лауреат Римской премии архитектор Пьер Эскюе (фр. Pierre Esquié), дополнив её зданием казино. Случившийся в июле 1926 года пожар опустошил оба здания. После этого мэрия Дакса приняла решение построить на этом месте роскошный дворец, отель Сплендид, архитектурный шедевр предвоенной эпохи и флагман гостиничного и термального бизнеса Ландов. Архитектурный проект и эскизы декораций выполнены архитектором Андре Гране, которому ассистировал Роже-Анри Эксперт. Здание построили в 1928 году, а торжественное открытие состоялось в октябре 1929 года. Гостиница имеет 162 комнаты и является частью единого архитектурного комплекса вместе с соседним казино Atrium Casino.
- Часовня кармелитов представляет собой остатки старинной церкви монастыря кармелитов, основанного в 1523 году, от которой в наше время остались входные врата, хоры и боковые часовни. После масштабной реконструкции в этой часовне устроена экспозиция Музея Борда, где представлены его коллекции, а также работы современных мастеров.
- Кафедральный собор Нотр-Дам. В конце XIII века, в период процветания города, епископство заказало строительство серии религиозных сооружений, в том числе нового кафедрального собора на месте древнего святилища римлян, ставшего слишком тесным. Готическое здание обрушилось в 1646 году и от него сохранился только великолепный Портал Апостолов, венчающий северный рукав трансепта (классифицирован как национальный исторический памятник в 1884 году). Имея высоту 12 метров и ширину 8 метров, эти врата с простенком представляют прекрасный скульптурный ансамбль, что очень редко встречается на юге Франции. Современное здание собора построили в нео-греческом стиле в конце XVII века. Главный фасад и южная сторона выглядят единым целым и выполнены в более суровом стиле. Однако северный фасад, смотрящий на уютную площадь в историческом центре, выглядит весьма очаровательно.
- Церковь Сен-Венсан-де-Ксент находится в юго-западной части Дакса. Храм назван в честь первого епископа города, который погиб мученической смертью на этом месте. Эта церковь в нео-романском стиле была построена в 1893 году на месте базилики XI века, которая в свою очередь была возведена на месте галло-римского храма. Современная церковь сохранила от старой базилики распятие, помещённое над входными вратами. Житие святого представлено на красивых витражах в алтаре. Посреди нефа находится красивая реставрированная мозаика II века, оставшаяся ещё от римского храма. Этот район вплоть до 1861 года был самостоятельной коммуной Сен-Венсан. Позади церкви, по улице rue Gambetta, находится монастырь доминиканцев, который в XVI веке был обителью клариссинок.
- Отель Сен-Мартен-д’Аже (фр. Hôtel St-Martin-d’Agès) — красивый частный особняк с порталом и внутренним двором. Он был построен в XVII веке. В 1659—1660 годах в этом особняке останавливались королева Франции Анна Австрийская и первый министр кардинал Мазарини.
- Частные особняки в Даксе: Hôtel de Chièvre (XVII век, сейчас мэрия Дакса), Hôtel Neurisse (XVII век, сейчас Культурный центр, здесь находится фонтан XVIII века), здание Банка Франции (XVIII век), муниципальная библиотека (постройка XVI века)
- Фонтан «Горячий ключ» или источник, названный в честь северной богини воды Nèhe, является символом этого бальнеологического курорта. Фонтан был построен в XIX веке на предполагаемом месте древних римских терм. Ежедневно из этого источника выходит 2 400 000 литров целебной воды при температуре 64°С. Высокая плотность геотермальных источников в Даксе является следствием сдвига горных пород, произошедшего в эпоху образования Пиренеев. В бассейне этого фонтана, особенно после солнечных дней, можно заметить цветущие водоросли. Эти водоросли аналогичны тем, которые находятся в илистых грязях Адура и в термальной воде, которые используются для приготовления лечебных процедур «Péloïde de Dax». В прежние времена вокруг горячего фонтана находился квартал мясников и торговцев субпродуктами. Домашние хозяйки пользовались горячей водой чтобы варить яйца и ощипывать домашнюю птицу.
- Отель Сплендид (фр. Hôtel Splendid). Архитектурный проект и эскизы внутреннего оформления этой гостиницы подписаны архитектором Андре Гране. Гостиница была торжественно открыта в 1929 году. Высота потолков и большие размеры комнат напоминают, что стиль ар-деко развивался в эпоху «мании величия». Заметный контраст между размером комнат и низкой мебелью усиливает впечатление больших высот.
- Старый мост. На протяжении долгого времени Адур был главной транспортной магистралью в департаменте. Он связывал Дакс с другими главными городами региона: Байонной, Эр-сюр-л’Адуром, Гренад-сюр-л'Адуром. Каменный укреплённый мост построили римляне, однако его унёс паводок в 1770 году. Поначалу его заменили деревянным мостом, пока в 1857 году не построили современный каменный мост, служащий главной транспортной магистралью между кварталом Саблар и всем остальным городом.
- Арены Дакса построили в 1913 году, а затем расширили в 1932 году. Здесь устраивается коррида по случаю Праздника Дакса (шесть дней примерно в районе 15 августа), а также фестиваля Toros y Salsa, проводимого ежегодно во вторые выходные сентября. Ландские бои быков проводятся в июле и августе.
- Гостиница Hôtel les Thermes построена в современном стиле (1992 год) по проекту известного французского архитектора Жана Нувеля, который также проектировал здание парижского Института арабского мира и здание Лионского оперного театра.
- Место купания «Trou des Pauvres» (дыра бедных) расположено на берегах Адура. В прежние времена не имевшие средств больные приходили сюда принимать тёплые грязевые ванны. Поначалу такая «дыра» образовывалась спонтанно возле выхода в реку тёплых вод, что периодически случалось во время паводка; илистые грязи оседали на дно после спада уровня воды.
Музеи
- Музей Борда. В 1807 году в Даксе был открыт муниципальный музей для размещения ценной коллекции Жака-Франсуа Борда д’Оро. В 1876 году группа местных энтузиастов основала научное общество, названное Обществом Борда, занимавшееся исследованием региональной истории и археологии. Длительное время Общество Борда заботилось о Музее Борда. В коллекции музея представлены экспонаты, связанные с историей города Дакс, а также множество художественных произведений. Экспонаты музея Борда представлены в сменных экспозициях, устраиваемых в часовне кармелитов. Также музей устраивает экскурсии в археологическую крипту, где представлены остатки основания галло-римского храма II века.
- Музей Жоржетты Дюпуи (фр. Georgette Dupouy). В коллекции представлены 60 полотен этого разностороннего художника, которая родилась в Париже в 1901 году и умерла в Даксе в 1992 году.
- Музей лёгкой авиации сухопутных войск и вертолётов. Этот музей открыли отставные военнослужащие. Коллекция музея, представленная в просторном помещении площадью 2000 квадратных метров, считается одним из самых прекрасных в Европе собранием боевой авиации и вертолётов, участвовавших в сражениях. В галерее представлены множество документальных фотоснимков, трофеи и впечатляющая коллекция макетов, посвящённых истории лёгкой авиации сухопутных войск Франции, событиям Второй мировой войны, а также Индокитайской войны.
Городские сады и парки
- Ботанический сад Сарра (фр. Parc Botanique du Sarrat)
- Булонский лес (фр. Bois de Boulogne)
- Парк Теодора Дени. Главный городской парк, расположенный на берегу Адура между Старым мостом и Ареной.
Традиции и народные гуляния
Праздник Дакса
Подобно любому уважающему себя гасконскому городу, Дакс имеет свой народный праздник. Термальный городок оживает примерно 15 августа (в город в среднем съезжается 800 000 человек), когда проходит традиционный Праздник Дакса, который длится 6 дней. По случаю этого празднества устраиваются большие бои быков, в программе которых 5 коррид, одна конная коррида, одна новильяда с пикадорами и две новильяды без пикадоров.
Фестиваль Toros y Salsa
Ежегодно в середине сентября в Даксе устраивается фестиваль Toros y Salsa. В течение трёх дней на территории парка у Арены Дакса происходит смешение корриды и музыки сальса. В программе фестиваля, как правило, две корриды, одна новильяда и восемь бесплатных концертов.
Фестиваль Satiradax
Ежегодно в мае или в июне в Даксе проходит фестиваль Satiradax, задача которого объединить способы выражения и искусство карикатуризма и пародий, используя скетчи, прессовые узоры, литературу, кинематограф, выставки, концерты и дискуссионные сессии.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Дакс (Франция)"
Примечания
- ↑ 1 2 Jean-Joseph Vaissète. [books.google.ru/books?id=VrIWAAAAQAAJ&pg=PA42 Géographie historique, ecclésiastique et civile]. — 1755. — Vol. 3. — P. 42.
- ↑ Pierre de Marca. [books.google.ru/books?id=U6yAfsieJe8C&pg=PA398 Histoire de Béarn, contenant l'origine des rois de Navarre, des ducs de Gascogne...]. — chez la Veuve Jean Camusat, 1640. — P. 398. — 850 p.
- ↑ 1 2 Jean B. d' Audiffret. [books.google.ru/books?id=vTtBAAAAcAAJ&pg=PA312 Histoire et geographie ancienne et moderne]. — 1694. — Vol. 2. — P. 312.
Ссылки
- [www.dax.fr Официальный сайт города Дакс]
- [www.dax-tourisme.com Сайт офиса по туризму и бальнеологии Дакса]
- [www.thermadax.fr/ Официальный сайт Compagnie Thermale de Dax]
Отрывок, характеризующий Дакс (Франция)
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
