Далай-лама XII
| Тинлей Гьяцо འཕྲིན་ལས་རྒྱ་མཚོ་<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| Община: | тибетский буддизм | |
| Предшественник: | Далай-лама XI, Кхэдуп Гьяцо | |
| Преемник: | Далай-лама XIII, Тхуптэн Гьяцо | |
| Рождение: | 26 января 1857 | |
| Смерть: | 25 апреля 1875 (18 лет) Лхаса, Тибет | |
Тинлей Гьяцо (тиб. འཕྲིན་ལས་རྒྱ་མཚོ་, 26 января 1857, — 25 апреля 1875, Лхаса) — Далай-лама XII, тибетский религиозный и политический деятель.
Его короткая жизнь совпала со временем крупных политических волнений и войн между соседями Тибета. Тибет особенно пострадал от ослабления династии Цин, которая ранее предоставляла ему некоторую поддержку в противостоянии с Британской империей, стремящийся подчинить Тибет своему влиянию, что являлось продолжением политики колонизации Индии.
Он был признан реинкарнацией Далай-ламы в 1858 году и возведен на престол в 1860 году. Во время его обучения, когда он был ещё ребёнком, был запрещён въезд в страну европейцам. Причина запрета была в войнах Великобритании за контроль над Сиккимом и Бутаном, находившимися под сильным влиянием ламаистской Лхасы. Эти войны рассматривались как усилия, направленные на колонизацию Тибета — что было абсолютно неприемлемым для властей Лхасы. Другая причина закрытия страны заключалась в угрозе проникновения на Тибет христианских миссионеров по долинам Меконга и Салуина, тем самым тибетцы в 1860-е годы попытались подчеркнуть главенство династии Цин над их страной[1].
Тринле Гьяцо был окончательно возведен на престол как Далай-лама на 11 марта 1873, но не успел укрепить свою власть в стране, так как умер от загадочной болезни 25 апреля 1875 года[2].
Напишите отзыв о статье "Далай-лама XII"
Примечания
- ↑ The Cambridge History of China, vol. 10, p. 407.
- ↑ Khetsun Sangpo Rinpoche. 1982. Life and times of the Eighth to Twelfth Dalai Lamas. The Tibet Journal. Vol. VII Nos. 1 & 2. Spring/Summer 1982, p. 54.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Далай-лама XII
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
