Далматинский язык

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Далматинская подгруппа»)
Перейти к: навигация, поиск
Далматинский язык
Самоназвание:

veklisúṅ, vetrún diskaurs

Регионы:

Далмация

Официальный статус:

Республика Рагуза
(1472 — около 1500 года)

Статус:

мёртвый язык

Вымер:

10 июня 1898 года[1]

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Индоевропейская семья

Романская группа
Письменность:

бесписьменный

Языковые коды
ISO 639-1:

ISO 639-2:

roa
(другие романские языки)

ISO 639-3:

dlm

См. также: Проект:Лингвистика

Далмати́нский язы́к (также далма́тский язы́к, иногда вельо́тский язы́к; самоназвание: veklisúṅ, vetrún diskaurs) — мёртвый язык, принадлежащий к романской группе индоевропейской семьи, на котором ранее говорило население Далмации — области на побережье Адриатического моря от острова Крк (Велья) на севере до Котора (Каттаро) на юге. Ареал далматинского языка постепенно сужался в силу итальянизации и хорватизации далматинцев. На последних этапах своего существования (XV—XIX века) далматинский язык представлял собой ряд изолированных и поэтому довольно отличных друг от друга диалектов, сохранявшихся в ряде прибрежных населённых пунктов и островов Адриатики и испытывавших влияние венетского и хорватского языков. На острове Крк далматинский сохранялся до 10 июня 1898 года, когда погиб, подорвавшись на мине, последний носитель языка — Туоне Удайна[1]. Известны три диалекта: северный (вельотский</span>rues), центральный и южный (рагузинский, рагузанский</span>rues, или старорагузанский)[2].

Далматинский (в его вельотской разновидности) характеризуется фонетическими чередованиями e ~ a (kenúr «ужинать» — káina «ужин»), u ~ o (muratáur «каменщик» — mor «стена») и т. д.; отсутствием склонения существительных; отсутствием в некоторых случаях флексий рода и числа у существительных и прилагательных — viánt «ветер» (мужской род), nuát «ночь» (женский род), foriást «иностранный» (мужской и женский род); препозицией определённого артикля; вариативностью форм личных местоимений, например, ial, el, l- «он»; омонимией глагольных форм. Основа лексического фонда далматинского — слова латинского происхождения, к наиболее распространённым заимствованиям относят итальянизмы, венецианизмы и заимствования из сербохорватского языка или через его посредство. По рагузинской разновидности далматинского имеется крайне мало сведений, их недостаточно для восстановления его лингвистических особенностей[3].

Впервые далматинский язык упоминается в 1842 году, в письменном виде фиксируется в 1860—1880-е годы. Термин «далматинский язык» введён М. Дж. Бартоли. Сведения о языке представлены записями отдельных слов и выражений потомков носителей вельотского (бóльшая часть сведений — записи речи последнего носителя Туоне Удайны[4]) и глоссами в латинских, венецианских и хорватских памятниках, рагузинский известен по нескольким письмам и докумен­та­м XIII—XVI веков. Тексты записаны латинским алфавитом (с использованием при передаче вельотского диалекта диакритических знаков)[3].





О названии

Термин «далматинский язык» (лат. Dalmatica Lingua), как обозначение языка Иллирии, использован К. Геснером[5] в труде по сравнительному языкознанию «Митридат. О различии языков, как древних, так и современных, тех, что есть на всей земле среди разных народов» (лат. Mithridates. De differentiis linguarum tum veterum tum quae hodie apud diversas nationes in toto orbe terrarum in usu sunt) (Цюрих, 1555).

В научный оборот название «далматинский язык» (итал. il dalmatico, нем. Dalmatisch) было введено в 1906 году М. Дж. Бартоли[6]. Иногда название вельотского диалекта (итал. il veglio[t]to, нем. Vegliotisch) распространяют на весь далматинский язык[7]. Последний носитель далматинского языка Т. Удайна называл его veklisún или vetrún diskaurs (от названия города Vikla < лат. vetula (civitas) «старый город», в настоящее время — Крк)[8].

Вопросы классификации

М. Дж. Бартоли относил далматинский к восточно-романским языкам. Н. Г. Корлэтяну[ro] высказал убежденность, что это язык следует отнести к южнодунайской группе восточно-романских языков[9]. Б. Э. Видос[de] считал его связующим звеном между восточно-романскими и западно-романскими языками. Ж. Мулячич[hr] выделял далматинский язык в отдельную группу в рамках романских языков[10]. Т. А. Репина полагает, что в грамматическом отношении далматинский ближе к западно-романским языкам, чем к восточно-романским, что выражается в использовании определённого артикля в препозиции, отсутствии падежного склонения и использовании в приглагольной позиции инфинитива, а не конъюнктива[11].

Лингвогеография

Ареал

В раннем Средневековье на далматинском говорили в городах Задар (лат. Iader(a)), Трогир (лат. Tragurium), Сплит (лат. Spalatum), Дубровник (лат. Ragusa), Котор (лат. Catarum), Будва (лат. But(h)ua), Бар (лат. Antibarium), Улцинь (лат. Olcinium), Лежа (лат. Lissus), Крк (лат. Curicum), Осор (лат. Absarus), Арбе (Раб) (лат. Arba)[12].

Социолингвистические сведения

Далматинский язык представлял собой совокупность диалектов, распространённых в Далмации на побережье Адриатического моря и на прилегающих к побережью островах. Данный язык не соотносился с какой-либо чётко очерченной этнической общностью, его носителями были потомки романизированных иллирийских племён, живших среди более многочисленного южнославянского населения. В настоящее время вопрос об этническом самосознании носителей далматинского является недостаточно изученным[13]. Главной сферой употребления далматинского было бытовое устное общение в ситуации чаще всего двуязычия (романо-славянского), реже — многоязычия. Далматинский не имел литературной формы, в качестве литературного письменного языка (вплоть до XVIII века) носители далматинского использовали латинский язык; в качестве языков, обслуживающих торговую сферу, использовались венецианский (венетский) и итальянский литературный языки. Единственный исторически зафиксированный случай употребления далматинского в официальной сфере — использование с 1472 года и по XVI век «древнего рагузанского языка» (лат. lingua veteri ragusea) на заседаниях сената в средневековой Рагузе (Дубровнике), в качестве языка прений и дебатов (в то же время протоколы этих заседаний велись на латинском языке)[14].

Диалекты

П. Скок[en][15] и Дж. Бонфанте[16] выделяют три диалекта далматинского: южный (Дубровник, Котор), центральный (Сплит, Трогир, Задар, Раб) и северный (Крк, Осор)[12][17]. М. Дж. Бартоли различал только два варианта далматинского: велийский и рагузанский[12]. Ж. Мулячич считал[18][19], что в Средневековье существовало три далматинских языка: ядертинский (Крк, Осор, Раб, Задар, Трогир, Сплит), рагузанский (Дубровник) и лабеатский (Котор, Будва, Бар, Улцинь, Шкодер, Дришт, Лежа)[20][17][21].

Письменность

Собственной письменности далматинский язык никогда не имел, исследователями он записывался при помощи латинского алфавита с добавлением диакритики[22].

История

В I веке до н. э. территория Далмации вошла в состав Римской империи как часть провинции Иллирик. В 9 году до н. э. Иллирик был разделён на две провинции: Паннонию и Далмацию. В 454 году Далмация стала независимой, в 480 году вошла в состав королевства остроготов, в 532 году стала частью Византии. В начале VII века Далмацию заселяют славяне, и романская речь удерживается только в городах или на островах[13].

По подсчетам итальянского историка Д. де Кастро[it], к XI веку на далматинском разговаривало около 50 тысяч человек.[23]

Одно из самых ранних письменных свидетельств далматинского языка относится к X веку — текст завещания на латинском языке с незначительными элементами народной речи, т. н. «вульгаризмами», опубликованный[24] И. Лучицем[hr] в работе «История Далмации и Хорватии, в частности городов Трогир, Сплит и Шибеник» (итал. Historia di Dalmatia, et in particolare delle citta di Trau, Spalatro e Sebenico) (Венеция, 1674)[25] и веденный в научный оборот М. Дж. Бартоли[26]. Значительное количество собственно далматинских слов изолировано в Инвентарном списке из архива Рагузы (Дубровника) от 1280 года[25], однако это просто список отдельных слов, таких как mataraço I bono fornit coltreçca I. cactali II forniti para de linçoli III noua et linçol I plumato и др[27]. Два письма из Зары (Задара) от 1325 и от 1397 годов — среди наиболее древних содержательных текстов, исполненных полностью на далматинском[28][4].

В Задаре далматинский вымер очень рано, задолго до эпохи Возрождения. В Дубровнике далматинский язык выходит из употребления на рубеже XV и XVI веков, когда его вытеснили хорватский и итальянский языки[29][10].

Далматинский язык дошёл до нас в виде материала, собранного исследователями в XIX веке у носителей языка, а также отдельных слов, сохранившихся в архивах Дубровника, топонимике и заимствованиях в хорватском и венетском языках[29].

Основной массив сведений о далматинском языке был получен от Туоне Удайны[4], с которым на далматинском разговаривали только его бабушка и дедушка. Родители общались с ним на венетском языке, но употребляли далматинский в разговорах между собой. В силу этого, а также того, что Удайна не говорил на далматинском с того момента, как ему исполнилось 25 лет (на момент анкетирования ему было 59—70 лет), сведения, полученные от него, не до конца надёжны[30][14].

Хорватский лингвист П. Губерина[hr] выделял в истории далматинского языка три периода: стародалматинский (X—XII века), среднедалматинский (XIII—XVIII века) и новодалматинский (XIX век), однако предложенная учёным периодизация относится только к северному диалекту[22].

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Далматинский вокализм является довольно инновационным, пережившим большее количество изменений, особенно дифтонгизаций. В то же время консонантизм консервативен, латинские k и g перешли в č и только перед i и ie, но не перед e[31].

Гласные

Система гласных далматинского языка[22]:

Подъём\ряд Передний Средний Задний
Верхний i u
Средний e o
Нижний a

Гласный u находился в отношениях свободного варьирования с дифтонгом u͡ọ[32].

Далматинский вокализм по сравнению с народнолатинским[33]:

Народная
латынь
Далматинский
Открытый слог Закрытый слог
ī aɪ̯ e
i aɪ̯ a
ē aɪ̯ a
e i
a u
ō au u
o u
ū oɪ̯ o
u aṷ u

Согласные

Система согласных далматинского языка[34]:

Способ артикуляции ↓ Губно-губные Губно-зубные Зубные Альв. Палат. Заднеяз.
Взрывные p b t d k g
Носовые m n ɲ [ŋ]
Дрожащие r
Аффрикаты t͡s
d͡z
ʧ
Фрикативные f v s z
Скользящие
аппроксиманты
w j
Боковые l ʎ

Заднеязычный носовой ŋ (в транскрипции — ) является аллофоном n в положении перед заднеязычными согласными или на конце слова[34].

Просодия

Ударение — динамическое, свободное. Чаще всего падало на второй или третий слог от конца[34].

Морфология

Имя существительное

Существительные характеризовались категориями рода (мужской и женский) и числа (единственное и множественное). Способов образования множественного числа было несколько[35]:

  • при помощи окончаний -i (мужской род) и -e (женский род): vaklo «глаз» — vakli «глаза», orakla «ухо» — orakle «уши», flunk «бок» — flúnki «бока», mun «рука» — mune «руки»;
  • при помощи чередования конечного согласного (иногда в комбинации с окончанием): amaik — amaič «друзья», trok «мальчик» — troči «мальчики»;
  • при помощи внутренней флексии: koun «собака» — kin «собаки».

Кроме того, некоторые существительные не различали форм числа: iain «год», «годы»; nuat «ночь», «ночи»[35].

Имя прилагательное

Прилагательные делились на изменяющиеся по роду (buṅ «хороший» — buna «хорошая»; pélo «маленький» — péla «маленькая») и неизменяющиеся (fuárt «сильный», «сильная»; póper «бедный», «бедная»)[35].

Степени сравнения прилагательных образовывались аналитически: сравнительная при помощи наречия ple «больше» (ple pelo «меньший»), а превосходная — сочетанием формы сравнительной степени с оборотом de toč(i) «из всех» (ple pelo de toči «самый маленький»)[36].

Числительное

Количественные числительные сохранились хорошо, порядковые значительно хуже[37]:

Количественные Порядковые
1 ioin (м. р.), ioina (ж. р.) práimo
2 doi (м. р.), doie (ж. р.)
3 tra tráto
4 quátro, kuátri
5 čiṅk, ceṅk
6 sis, si
7 sápto, siapto siápto, siáptimo
8 vápto, uát, guápto vátvo
9 nu, nuf
10 dik dícto
11 dikióṅko, ioṅko
12 dikdói, dótko
13 diktrá, trétko
14 quatuárko, dicquáter
15 dikčiṅk, čóṅko
16 diksís, sétko
17 diksápto, dikisápto
18 dikvápto, dikidápto, dikduát
19 diknú, dikinú
20 viánt, venč
21 viánt ioin, venčeioin
30 tránta, triánta
40 quaránta, kuarúnta
50 ciṅkuanta, čiṅkunta
60 sessuánta
70 septuánta
80 oktuánta
90 nonuánta
100 ziant, čant
1000 mel, mil

Местоимение

Личным местоимениям (iu «я», noi, noiíltri «мы»; toi, tu, te «ты», voi, voiíltri «вы»; iál, el «он», iála, la «она», iáli, i (мужской род), iále, le (женский род) «они») в далматинском языке присущи категории лица, рода (в 3-ем лице), числа и падежа[38].

Отмечается противопоставление (не такое явное, как в других романских языках) ударных и безударных форм личных местоимений: ударные формы 3-го лица единственного числа (iál, iála) — безударные (el, la); ударные формы 3-го лица множественного числа (iáli, iále) — безударные (i, le). Выбор варианта формы местоимения в именительном падеже (например, для формы 3-го лица единственного числа мужского рода — из iál, el, l-, -l) зависел, вероятно, от типа контекста: Lu det ke-l iu fóit a Venéz «Он сказал, что был в Венеции» — форма -l употреблена после гласной.

Различают субъектные формы (именительный падеж), прямообъектные формы (дательный падеж) и косвеннообъектные формы (винительный падеж). Употребление с предлогами отмечено для форм, совпадающих с субъектными: coṅ iu, coṅ main «со мной», de toi, de te «о тебе», per iála «для, из-за неё»[39].

Склонение личных местоимений 1-го и 2-го лиц[38]:

Падеж Единственное число Множественное число
1-е лицо 2-е лицо 1-е лицо 2-е лицо
Именительный iu toi, tu, te noi, noiíltri voi, voiíltri
Дательный me te, ti ne ve, vi
Винительный me, mi te ne ve

Склонение личных местоимений 3-го лица[38]:

Падеж Единственное число Множественное число
Мужской род Женский род Мужской род Женский род
Именительный iál, el, l-, -l iála, la iáli, i, -i iále, le
Дательный ğe, ie ğe, ie ğeú ğe
Винительный lo, lu la li le

Вопросительные местоимения имели формы, различающиеся по признаку одушевлённости / неодушевлённости: ku «кто» — ko «что»[35].

Исследователи далматинского зафиксировали формы притяжательных местоимений только для 1-го и 3-го лиц[40]:

Лицо и число Форма Пример
1-е лицо
ед. числа
mi el mi tu͡ọta «мой отец»
me fel me! «сын мой!»
máio el maio zi «мой дядя»
miái (mai) i miai (mai) fél`i «мои сыновья»
máia la maia noṅ «моя бабушка»
máie le maie fél`e «мои дочери»
1-е лицо
мн. числа
nuéstro nel nuestro skuál «на нашем острове»
nuéstri i nuestri vetrúni «наши старики»
nuéstra la nuestra bu͡ọnda «наша половина»
3-е лицо
ед. и мн. числа
su el su favlúr «его (её, их) речь»
súi i sui frútri «его (её, их) братья»
súa (sóa) la sua láṅga «его (её, их) язык»

Возвратное местоимение могло иметь одну форму для всех трёх лиц (se — Iu se martúa «Я женюсь»), либо могло изменяться по лицам (me в местоименном глаголе vestárme — Iu blái vestárme in ioin kapuát «Я хочу надеть пальто»)[40]. М. Дориа полагал, что употребление возвратного местоимения se с формами глаголов 1-го и 2-го лица единственного и множественного числа возникло под влиянием венецианского, а не хорватского языка[41].

Глагол

В зависимости от суффикса инфинитива глаголы делят на четыре группы: в первую входят глаголы на -úr (kantur «петь», lavur «мыть»), во вторую — на -ár (bar «пить», murar «умереть»), в третью — на -ro (dekro «сказать», kredro «верить»), в четвёртую — на -ér (dormer «спать», miater «класть»)[42][38].

В настоящем времени глаголы изменялись по двум спряжениям (глаголы первой группы по первому, глаголы остальных групп по второму, некоторые глаголы, например, kantur, могли спрягаться по обоим спряжениям)[42][38]:

Лицо и число I II
1-е лицо ед. числа kantúa kantáia
2-е лицо ед. числа kantúa kantáia
3-е лицо ед. числа kantúa kantáia
1-е лицо мн. числа kantúme kantáime
2-е лицо мн. числа kantúte kantáite
3-е лицо мн. числа kantúa kantáia

Сравнительно полно засвидетельствованы три времени: настоящее, имперфект и перфект[42]. Сохранилось также несколько форм будущего времени, восходящих к латинскому futurum secundum[43].

Из неличных форм известны инфинитив, причастие прошедшего времени (stur «стоять» > stuat «стоявший», dormer «спать» > dormait «спавший») и герундий (lavorúr «работать» > lavorúnd)[36].

Синтаксис

Базовым являлся порядок SVO. Определение могло стоять как до определяемого, так и после него[44].

Лексика

Сохранилось около 10 000 далматинских слов, из которых большая часть (70—80 %) восходят к латыни. Имеются заимствования из итальянского (alegráia «радость», porkaráia «свинство», spírit «дух») и венетского языков (tiásta «голова» при исконном cup, kal «дорога», andúr «идти» при исконном żar), а также славянизмы (niéna «мать», tuọta «отец», ninápto «жених», ninápta «невеста»)[45].

История изучения

В середине XIX века далматинским языком заинтересовался работавший на острове Крк врач Дж.-Б. Кубич, который опубликовал в 1861 и 1874 годах отдельные образцы далматинского языка[46][47]. Начало изучению языка в 1873 году положил Г. И. Асколи, он же предложил[48], название «вельотский» (итал. veglioto) для данной романской речи. В 1886 году А. Иве в своей статье «L’antico dialetto di Veglia»[49], материал для которой он получил от Туоне Удайны и ряда других местных жителей, немного помнивших вельотскую речь, опубликовал также материалы, собранные Дж.-Б. Кубичем, П. Петрисом, А. Адельманом и М. Челебрини[50]. В 1906 году была опубликована[51], выдержавшая впоследствии два[52][53] переиздания, монография М. Дж. Бартоли «Das Dalmatische: altromanische Sprachreste von Veglia bis Ragusa und ihre Stellung in der Apennino-balkanischen Romània»[4], которая, помимо сведений, предоставленных Удайной в распоряжение учёного, основывается также и на архивных материалах, введённых М. Дж. Бартоли в научный оборот. Этот труд является основным источником наших сведений о далматинском языке[6].

Образцы текстов

одна из историй, записанная М. Дж. Бартоли от Туоне Удайны

el mi tu͡ọta e-l sú fero d-akṷárd ke fùrme el matrimóń nojiltri dóɪ̯; e dapú ju jaɪ̯ kaminút — ju mɪ̯àt … vɪ̯ant kál ē plé! a verbeník, per kost afúr del matrimoń, perkè i vetrúni fero kontɪ̯ánti. ma jù se jaɪ stufát, perkò ju jaɪ̯ avùt táɪ̯ma deɪ̯ tróki, de ku͡ọlke pítra ke-i me butúa e ke-i me dramúa, per la ninápta, perkè féro joɪ̯n paìs forɪ̯ást, ke jú noṅ konosúa naṅka joɪ̯n trók ke fero lu͡ọk. e kosáɪ̯k ju jaɪ̯ pɪ̯érs la ninápta per kṷálp de koli tróki, ma ju jaɪ̯ inparút la skòl di sláv, toč![54]

Мой отец и её (отец) согласились, чтобы мы с ней поженились; и потом я ездил… двадцать раз и больше! в Вербеник по этому делу женитьбы, чтобы старики были довольны. Но я отступился, так как испугался парней, которые кидали в меня камнями, из-за жены, потому что я был из другого села и не знал парней, которые были там. И таким образом я потерял невесту по вине этих парней, но научился славянскому языку, всё![55]

фрагмент письма из Задара от 1325 года

A ser Pon unuriuol canceler de Ragusa, Todru de Fomat d'Çara saluduui cun oni uostro unur. A mi fo ditu qui lu frar d'maistru Nicola Murar si dimanda rasun nanti la curti de Ragusa contra Franciscu, meu fiol de s. XX de g'r li qual auia dat maistru Nicola a Franciscu p. dur li a-mi...[27]

Господину Пом, уважаемому канцлеру Рагузы, Тодру де Фомат из Зары выражает своё почтение. Мне сказали, что брат магистра Николы Мурар возбуждает дело при дворе Рагузы против Франциска, моего сына, из-за 20 больших сольдов, которые магистр Никола дал Франциску для передачи мне…[56]

второе письмо из Задара от 1397 года

Al nome de Diu amen; 1397 de lulu. Item anchora facuue a sauiri ch'eu 'n uiaiu (che nu iaiu) sichirisi per fortuna in Anchona. Pare me charisimu facuue a sauiri che parun del nauiliu Aligiritu non é pagatu del nolu, perchì non potì chatar di.nari di pagar lu nolu, salu' àno abudi duhati in pireçencia di Polu Dobirovacu. Saldada la raçun in pireçencia di Polu Dobirovacu, resta-i dar duchati X: pireguue daçi tigi. Vostiru fiol Firancisch saluta in Anchona. A Ser Cholane de Fanfona, dada in [?] a Çara.[27]

Напишите отзыв о статье "Далматинский язык"

Примечания

  1. 1 2 Blanc P. D. Conclusion // [books.google.ru/books?id=HlfN3xt8KZAC&pg=PA268&lpg=PA268#v=onepage&q&f=false How Everyday Products Make People Sick: Toxins at Home and in the Workplace]. — Berkeley, CA; Los Angeles, CA; London: University of California Press, 2007. — P. 268. — ISBN 0-520-24882-1, ISBN 978-0-520-24882-3.
  2. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 681—683. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  3. 1 2 Репина Т. А. [tapemark.narod.ru/les/126c.html Далматинский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  4. 1 2 3 4 Корлэтяну Н. Г. Исследование народной латыни и ее отношений с романскими языками. — М.: Наука, 1974. — С. 103.
  5. Gessner C. [www.e-rara.ch/zuz/content/pageview/6605884 DAL. DOR.] // Mithridates. De differentiis lingvarvm tvm vetervm, tum quae hodie apud diuerfas nationes in toto orbe terrarum usu funt. — Tigvri: Excvdebat Froschovervs, 1555. — P. 16 &.
  6. 1 2 Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 92.
  7. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 682. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  8. Baran U. [www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Język starodalmatyński — geneza i zróżnicowanie terytorialne] // Linguistica Copernicana. — 2010. — № 1 (3). — S. 294. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2080-1068&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2080-1068].
  9. Корлэтяну Н. Г. Исследование народной латыни и ее отношений с романскими языками. — М.: Наука, 1974. — С. 102—103.
  10. 1 2 Baran U. [www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Język starodalmatyński — geneza i zróżnicowanie terytorialne] // Linguistica Copernicana. — 2010. — № 1 (3). — S. 293. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2080-1068&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2080-1068].
  11. Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 98.
  12. 1 2 3 Baran U. [www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Język starodalmatyński — geneza i zróżnicowanie terytorialne] // Linguistica Copernicana. — 2010. — № 1 (3). — S. 292. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2080-1068&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2080-1068].
  13. 1 2 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 681. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  14. 1 2 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 683—684. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  15. Skok P. Dolazak Slovena na Mediteran. — Split: Hrvatska s̆tamparija S. Vidović, 1934. — Т. 1. — S. 116—117. — (Pomorska biblioteka Jadranske straže).
  16. Bonfante G. Il posto che spetta al dalmàtico fra le lingue romanze // Cultura neolatina. — 1994. — Vol. LIV (1—2). — P. 7—35. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0391-5654&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0391-5654].
  17. 1 2 Нарумов Б. П. [pstgu.ru/download/1236686495.narumov.pdf Далматинский ареал в современном романском языкознании] // XV Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: Материалы. — М.: Издательство ПСТГУ, 2005. — Т. II. — С. 270. — ISBN 5-7429-0238-7.
  18. Muljačić Ž. Das Dalmatische: Studien zu einer untergegangenen Sprache. — Köln; Weimar; Wein: Böhlau, 2000. — S. 326. — (Quellen und Beiträge zur kroatischen Kulturgeschichte, 10). — ISBN 3-412-09300-9, ISBN 978-3-412-09300-6.
  19. Muljačić Ž. [wwwg.uni-klu.ac.at/eeo/Dalmatisch.pdf Dalmatisch] // Enzyklopädie des europäischen Ostens / Heraus. von Miloš Okuka unter Mitwirkung von Gerald Krenn. — Celovec: Wieser Verlag, 2002. — Bd. 10. Lexikon der Sprachen des europäischen Ostens. — S. 947. — ISBN 3-85129-510-2, ISBN 978-3-851-29510-8.
  20. Baran U. [www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Język starodalmatyński — geneza i zróżnicowanie terytorialne] // Linguistica Copernicana. — 2010. — № 1 (3). — S. 292—293. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2080-1068&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2080-1068].
  21. Михайлов Н. [www.inslav.ru/images/stories/pdf/2007_Vostok_i_Zapad.pdf «Запад на Балканах» или «балканский запад» в лингвистическом аспекте: далматинский язык] // Восток и Запад в балканской картине мира. Памяти Владимира Николаевича Топорова. — М.: Издательство «Индрик», 2007. — С. 211. — ISBN 978-5-85759-405-6.
  22. 1 2 3 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 684. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  23. De Castro D. Dalmazia, popolazione e composizione etnica. Cenno storico sul rapporto etnico tra italiani e slavi in Dalmazia // Studi in memoria di Paola Maria Arcari. — Milano: Edizioni Giuffrè, 1978. — S. 261—304. — (Pubblicazioni della Facoltà di scienze politiche, Università di Cagliari).
  24. Lucio G. [books.google.ru/books?id=lttJAAAAcAAJ&pg=PA192&lpg=PA193&dq=Historia+di+Dalmatia,+et+in+particolare+delle+citta+di+Trau,+Spalatro+e+Sebenico&source=bl&ots=PEGpHofc57&sig=8VTk4TgO0fNDi_CCnFbqStJr4IA&hl=ru&sa=X&ei=W41fVeagE8OusQH_7YGQCA&ved=0CCQQ6AEwAQ#v=onepage&q=Historia%20di%20Dalmatia%2C%20et%20in%20particolare%20delle%20citta%20di%20Trau%2C%20Spalatro%20e%20Sebenico&f=false Historia di Dalmatia, et in particolare delle citta di Trau, Spalatro e Sebenico]. — Venetia: Presso Stefano Curti, 1674. — P. 192—193.
  25. 1 2 Romano-Balcanica: вопросы адаптации латинского языкового элемента в балканском ареале: сборник научных трудов / Отв. ред. А. В. Десницкая; Институт Языкознания АН СССР, Ленинградское Отделение. — М.: Наука, 1987. — С. 38.
  26. Bartoli M. G. Il Dalmatico: Resti di un’antica lingua romanza parlata da Veglia a Ragusa e sua collocazione nella Romània appennino-balcanica / A cura di Aldo Duro. — Roma: Instituto della Enciclopedia Italiana, 2000. — P. 349—350. — (Biblioteca dell'Enciclopedia: lingua e letteratura). — ISBN 978-6-00-000371-5.
  27. 1 2 3 Bartoli M. G. Il Dalmatico: Resti di un’antica lingua romanza parlata da Veglia a Ragusa e sua collocazione nella Romània appennino-balcanica / A cura di Aldo Duro. — Roma: Instituto della Enciclopedia Italiana, 2000. — P. 350. — (Biblioteca dell'Enciclopedia: lingua e letteratura). — ISBN 978-6-00-000371-5.
  28. Алисова Т. Б., Репина Т. А., Таривердиева М. А. Далматинский язык // Введение в романскую филологию. Учебник. — 3-е изд, испр. и доп. — М.: Высшая школа, 2007. — С. 189—190. — ISBN 978-5-06-005634-1.
  29. 1 2 Tagliavini C. Le origini delle lingue neolatine: introduzione alla filologia romanza. — 6 ed. — Bologna: Pàtron Editore, 1982. — P. 375. — ISBN 8-85550-465-7.
  30. Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 92—93.
  31. Tagliavini C. Le origini delle lingue neolatine: introduzione alla filologia romanza. — 6 ed. — Bologna: Pàtron Editore, 1982. — P. 375—376. — ISBN 8-85550-465-7.
  32. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 684—685. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  33. Широкова А. В. От латыни к романским языкам. Учебное пособие по истории романских языков. — 3-е изд. — М.: Добросвет, КДУ, 2005. — С. 71. — ISBN 5-9822-7093-8, ISBN 5-7913-0071-9.
  34. 1 2 3 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 685. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  35. 1 2 3 4 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 687. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  36. 1 2 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 691. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  37. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 688. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  38. 1 2 3 4 5 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 692. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  39. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 688—689. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  40. 1 2 Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 689. — ISBN 5-87444-016-X.
  41. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 684. — ISBN 5-87444-016-X.
  42. 1 2 3 Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 96.
  43. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 690. — ISBN 5-87444-016-X.
  44. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 693. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  45. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 693—694. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  46. Cubich G.-B. Di un antico linguaggio che parlavasi nella città di Veglia // L’istriano. — Rovigno, 1861 (II anno). — № 13, 14, 16, 17 (1—29 maggio).
  47. Cubich G.-B. Notizie naturali e storiche sull’Isola di Veglia. — Trieste: Appolonio e Caprin, 1874. — Vol. I. — P. 107 e segg.
  48. Ascoli G. I. [ia902707.us.archive.org/27/items/archivioglottol26salvgoog/archivioglottol26salvgoog.pdf Saggi ladini] // Archivio Glottologico Italiano. — Roma; Torino; Firence: Ermanno Loesher, 1873. — Vol. 1. Con una carta dialettologia. — S. 433—447.
  49. Ive A. [www.archive.org/stream/archivioglottolo09fireuoft#page/114/mode/2up L’antico dialetto di Veglia] // Archivio Glottologico Italiano. — Roma; Torino; Firence: Ermanno Loesher, 1886. — Vol. 9. — S. 115—187.
  50. Основы балканского языкознания. Языки балканского региона. Часть I. Новогреческий, албанский, романские языки / Отв. редактор А. В. Десницкая. — Л.: Наука, Ленинградске отделение, 1990. — С. 251. — ISBN 5-02-027867-X.
  51. Bartoli M. G. Das Dalmatische: altromanische Sprachreste von Veglia bis Ragusa und ihre Stellung in der Apennino-balkanischen Romània. 2 Bde. — Wien: Alfred Hölder, 1906. — XIV, 316 + 468 S. — (Kaiserliche akademie der wissenschaften. II. Romanische dialekstudien. hft. I—II; Schriften der Balkan kommission, Linguistische abteilung. IV—V).
  52. Bartoli M. G. Das Dalmatische: altromanische Sprachreste von Veglia bis Ragusa und ihre Stellung in der Apennino-balkanischen Romània. 2 Bde. — Fotomechanischer Nachdruck. — Nendeln/Liechtenstein: Kraus Reprint, 1975. — XIV, 315 + 467 S. — (Österreichische Akademie der Wissenschaften; Schriften der Balkankommission; Linguistische Abteilung).
  53. Bartoli M. G. Il Dalmatico: Resti di un'antica lingua romanza parlata da Veglia a Ragusa e sua collocazione nella Romania appennino-balcanica / A cura di Aldo Duro. — Roma: Istituto della Enciclopedia Italiana, 2000. — XXIII, 495 p. — (Biblioteca dell'Enciclopedia: lingua e letteratura). — ISBN 978-6-00-000371-5.
  54. Bartoli M. G. Il Dalmatico: Resti di un’antica lingua romanza parlata da Veglia a Ragusa e sua collocazione nella Romània appennino-balcanica / A cura di Aldo Duro. — Roma: Instituto della Enciclopedia Italiana, 2000. — P. 225. — (Biblioteca dell'Enciclopedia: lingua e letteratura). — ISBN 978-6-00-000371-5.
  55. Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 97—98.
  56. Алисова Т. Б., Репина Т. А., Таривердиева М. А. Далматинский язык // Введение в романскую филологию. Учебник. — 3-е изд, испр. и доп. — М.: Высшая школа, 2007. — С. 190. — ISBN 978-5-06-005634-1.

Литература

  1. Baran U. [www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Język starodalmatyński — geneza i zróżnicowanie terytorialne] // Linguistica Copernicana. — 2010. — № 1 (3). — S. 287—298. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2080-1068&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2080-1068]. [web.archive.org/web/20150118104646/www.linguistica.umk.pl/teksty/03_baran.pdf Архивировано] из первоисточника 18 января 2015.
  2. Bartoli M. G. Il Dalmatico: Resti di un’antica lingua romanza parlata da Veglia a Ragusa e sua collocazione nella Romània appenino-balcanica / A cura di Aldo Duro. — Roma: Instituto della Enciclopedia Italiana, 2000. — XXIII, 495 p. — (Biblioteca dell'Enciclopedia: lingua e letteratura). — ISBN 978-6-00-000371-5.
  3. Fisher J. [books.google.ru/books?id=k6AklvwXDEsC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false The lexical affiliations of Vegliote]. — Rutherford, NJ; London: Fairleigh Dickinson University Press; Associated University Presses, 1976. — 165 p. — ISBN 0-8386-7796-7, ISBN 978-0-838-67796-4.
  4. Нарумов Б. П. [pstgu.ru/download/1236686495.narumov.pdf Далматинский ареал в современном романском языкознании] // XV Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: Материалы. — М.: Издательство ПСТГУ, 2005. — Т. II. — С. 265—272. — ISBN 5-7429-0238-7.
  5. Репина Т. А., Нарумов Б. П. Далматинский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 681—694. — (Языки мира: Языки Евразии). — ISBN 5-87444-016-X.
  6. Репина Т. А. О далматинском языке и его месте в группе романских языков // Вопросы языкознания. — 1983. — № 6. — С. 91—99.

Ссылки

  • Tagliavini C. [www.treccani.it/enciclopedia/lingua-dalmatica_(Enciclopedia_Italiana)/ Dalmatica, Lingua] (итал.). Enciclopedia Italiana di scienze, lettere ed arti. Istituto dell'Enciclopedia Italiana (1931). Проверено 17 января 2015. [archive.is/x7Jgn Архивировано из первоисточника 18 мая 2015].
  • [vps.arcipelagoadriatico.it/storia/dalmazia/4d.html Il dalmatico] (итал.). Storia — Dalmazia. Arcipelago Adriatico (16 gennaio 2006). — История далматинского языка. Проверено 17 января 2015. [archive.is/gMrMr Архивировано из первоисточника 17 января 2015].
  • Репина Т. А. [tapemark.narod.ru/les/126c.html Далмати́нский язы́к] (рус.). Лингвистический энциклопедический словарь. Советская Энциклопедия (1990). Проверено 17 января 2015. [web.archive.org/web/20141007155822/tapemark.narod.ru/les/126c.html Архивировано из первоисточника 7 октября 2014].
  • [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/DALMATINSKI_YAZIK.html Далматинский язык] (рус.). Энциклопедия Кругосвет Универсальная научно-популярная онлайн-энциклопедия (1 февраля 2002). Проверено 17 января 2015. [web.archive.org/web/*/www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/DALMATINSKI_YAZIK.html Архивировано из первоисточника 30 марта 2015].
  • [www.proel.org/index.php?pagina=mundo/indoeuro/italico/romance/italorromance/dalmata Lengua Dálmata] (исп.). Proel. Promotora Española de Lingüística (20 de enero de 2004). Проверено 17 января 2015. [web.archive.org/web/20130905171226/proel.org/index.php?pagina=mundo/indoeuro/italico/romance/italorromance/dalmata Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
  • [www.geocities.ws/Athens/Parthenon/6502/ Neo-Dalmatian Language Page] (англ.). geocities.ws (1 February 2001). — Современные попытки теоретического воссоздания далматинского языка на основе имеющихся о нём данных. Проверено 17 января 2015. [web.archive.org/web/20090829235303/www.geocities.com/Athens/Parthenon/6502/ Архивировано из первоисточника 26 октября 2009].
  • Muljacic Z. [www.raco.cat/index.php/estudis/article/viewFile/223379/304183 Noterelle dalmatoromanze] // Estudis Romànics. — 2006. — № 28. — P. 319—328. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2013-9500&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2013-9500].


Отрывок, характеризующий Далматинский язык

Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.