Далматова, Элла Николаевна
Поделись знанием:
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
| Элла Далматова (Электра Федоренко) | ||
| Имя при рождении: |
Элла Николаевна Далматова | |
|---|---|---|
| Дата рождения: | ||
| Место рождения: | ||
| Дата смерти: |
21 декабря 1994 (68 лет) | |
| Место смерти: | ||
| Профессия: | ||
| Гражданство: | ||
| Годы активности: |
1948 — 1989 | |
| Театр: | ||
| Награды: |
| |
Элла Николаевна Далматова (Электра Федоренко; 30 августа 1926 — 21 декабря 1994) — советская театральная актриса, заслуженная артистка РСФСР.
Содержание
Биография
Элла Николаевна Далматова (Электра Федоренко) родилась 30 августа 1926 года в семье актёра Николая Николаевича Далматова (в 1936—1948 годах артиста Малого театра).
В 1948—1989 годах играла на сцене Малого театра в Москве.
Умерла 21 декабря 1994 года, похоронена на Введенском кладбище (21 участок) рядом с отцом.
Награды и премии
- Заслуженная артистка РСФСР (4.11.1974).
Работы в театре
- 1949 — «Ревизор» Н. В. Гоголя — Марья Антоновна
- 1949 — «Молодость» Л. Зорина — Катя
- 1950 — «Снегурочка» А. Н. Островского — Купава
- 1959 — «Свои люди – сочтемся» А. Н. Островского — Олимпиада Самсоновна
- 1963 — «Каменное гнездо» Х. Вуолийоки — Пасторша
- 1963 — «Ревизор» Н. В. Гоголя — Анна Андреевна
- 1963 — «Перед ужином» В. Розова — Эмма Константиновна
- 1964 — «Луна зашла» Дж. Стейнбека — Энни
- 1965 — «Умные вещи» С. Маршака — Барыня
- 1966 — «Доктор философии» Б. Нушича — Мара
- 1969 — «Умные вещи» С. Маршака — Царица
- 1970 — «Растеряева улица» по Г. Успенскому — Маланья
- 1971 — «Достигаев и другие» М. Горького — Ксения Булычова
- 1973 — «Пучина» А. Н. Островского — Дарья Ивановна
- 1974 — «Правда – хорошо, а счастье лучше» А. Н. Островского — Барабошева
- 1975 — «Свадьба Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина — Атуева
- 1975 — «Царь Фёдор Иоаннович» А. К. Толстого — Василиса Волохова
- 1975 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — княгиня Тугоуховская
- 1978 — «Мамуре» Ж. Сармана — Армандина
- 1982 — «Лес» А. Н. Островского — Гурмыжская
- 1982 — «Любовь Яровая» К. Тренева — Марья
- 1986 — «Недоросль» Д. И. Фонвизина — Простакова
Фильмы-спектакли
- 1952 — На всякого мудреца довольно простоты — Машенька, племянница Турусиной
- 1956 — Крылья — Галя[1]
- 1967 — Пропавший чиновник — эпизод
- 1973 — Обрыв — Марья Егоровна Викентьева
- 1975 — Достигаев и другие — Ксения Булычова, мать Варвары
- 1976 — Пучина — Дарья Ивановна
- 1977 — Семейная история — жена Геннадия Кирилловича
- 1978 — Власть тьмы — Акулина
- 1979 — Мамуре — Армандина
- 1981 — Царь Фёдор Иоаннович — Василиса Волохова, сваха
- 1983 — Умные вещи — барыня
- 1987 — Недоросль — жена Простакова[2]
Напишите отзыв о статье "Далматова, Элла Николаевна"
Примечания
Ссылки
- [www.kinopoisk.ru/name/1827675/ КиноПоиск. Элла Далматова]
- [kino-cccp.net/publ/5-1-0-16090 Кино СССР. Далматова Элла Николаевна]
- [telespektakli.ru/index.php?categoryID=5203 Телеспектакли. Элла Далматова]
Отрывок, характеризующий Далматова, Элла Николаевна
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
