Даль, Роальд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Роальд Даль
Roald Dahl

Роальд Даль, 1954 год
Место рождения:

Лландаф, Кардифф, Уэльс, Британская империя

Место смерти:

Оксфорд, Оксфордшир, Англия

Род деятельности:

прозаик, сценарист

Годы творчества:

1943—1990

Жанр:

детская и взрослая литература, литература ужасов, мистика, фэнтези

Язык произведений:

английский

Дебют:

Гремлины (1943)

[www.roalddahl.com/ Официальный сайт]
[www.lib.ru/INPROZ/DAL/ Произведения на сайте Lib.ru]
© Произведения этого автора несвободны

Роальд Даль (в некоторых переводах — Роалд Дал; англ. Roald Dahl; 13 сентября 1916 — 23 ноября 1990) — английский писатель норвежского происхождения, автор романов, сказок и новелл, поэт и сценарист. Его рассказы знамениты своими неожиданными концовками, а детские книги — отсутствием сентиментальности, и часто — чёрным юмором. Обладатель многочисленных наград и премий по литературе.





Биография

Детство и юность

Роальд Даль родился в Вилла Мари (англ. Villa Marie) на Фэруотер-Роуд в Лландаффе (Кардифф, Уэльс, Британская империя) 13 сентября 1916 года в семье выходцев из Норвегии Харальда Даля и Софи Магдалены Даль (урождённой Хессэльберг). Отец был родом из Сарпсборга и перебрался в Англию в 1880-х. Софи перебралась туда в 1911 году и в тот же год вышла за Харальда. Роальд назван в честь полярника Руаля Амундсена, национального героя Норвегии. У него было три сестры — Астри, Алхильд и Эльза. Рожденные в Англии и с детства говорящие на английском языке Даль и его сёстры дома, с родителями, общались на норвежском. При рождении все четверо были крещены в Норвежской Церкви Кардиффа, прихожанами которой были их родители.

В 1920 году, когда Роальду было 3 года, его старшая сестра, 7-летняя Астри умерла от аппендицита, а спустя несколько недель на рыбалке в Антарктике в возрасте 57 лет умер отец семейства, заболев пневмонией. Овдовевшая мать Роальда, Софи, вынашивавшая в то время Асту, остается одна с четырьмя дочерями и двумя сыновьями. Софи не стала возвращаться к родственникам в Норвегию и осталась в Англии, так как Харальд очень хотел, чтобы его дети получили образование в английских школах, которые он считал самыми лучшими.

Когда Роальду исполнилось семь, мать отправила его учиться в Кафедральную школу Ллэндаффа, где он и провёл два года. Однако жестокое обращение с детьми со стороны директора школы вынуждает Софи перевести мальчика в интернат Св. Петра в Уэстон-Сьюпер-Мэре, где он учился до 13 лет. Это была ближайшая частная школа, к которой можно было добраться на пароме через Бристольский канал. Время, проведённое в этой школе, было трудным для Роальда. Он очень тосковал по дому и писал матери каждую неделю, но так и не рассказал ей об этом, находясь под давлением школьной цензуры. Только после смерти матери в 1967 году он узнал, что она сохранила все его письма, перевязав стопки конвертов зелёными лентами. Все свои детские приключения — издевательства учителей, персонала, Роальд описал в книге «Мальчик» (1984).

Мальчик выделялся среди сверстников высоким ростом (взрослый Роальд Даль имел рост 6 футов 6 дюймов, или 1,98 м), успехами в крикете и плавании, но не в учёбе. Роальд зачитывался Киплингом, Хаггардом, Хенти, впитывая героизм, мужественность и любовь к приключениям, которые позже повлияли на его жизнь и творчество.

В 1929, когда Роальду исполнилось тринадцать, семья переехала в Кент. Даль продолжил обучение в школе Рептон (графство Дербишир). Рептон оказался ещё хуже, чем школа Св. Петра. Здесь процветали дедовщина — младшие школьники ходили в личных рабах у старшеклассников, устраивавших издевательства и пытки. Тот факт, что прежний директор школы Джеффри Фишер (впоследствии ставший Архиепископом Кентерберийским) — садист, лупивший детей деревянным бочарным молотком — двадцать лет спустя короновал Елизавету II в Вестминстерском аббатстве (1953), заставил Даля усомниться в существовании Бога. Царившие в Рептоне нравы будут описаны Далем в рассказе «Фоксли-Скакун».

Конечно, не всё было так плохо. Школьники Рептона получали время от времени по целой коробке шоколада от компании «Cadbury» для тестирования, и Роальд даже загорелся идеей работы в изобретательском отделе шоколадной компании. Воспоминания о шоколаде привели его к созданию знаменитой книги «Чарли и Шоколадная фабрика».

После окончания колледжа (1934) будущий писатель в составе группы школьников в качестве фотографа отправился исследовать Ньюфаундленд. Фотография — ещё одно серьёзное увлечение Даля и в последующие годы. Университетское образование Даля не прельстило, он избрал карьеру делового человека. Пройдя в Англии двухгодичное обучение в нефтяной компании «Шелл», он получил предложение отправиться в Египет, однако отказался. В 1936 году в качестве сотрудника «Шелл» Даль отбыл туда, куда хотел — в Восточную Африку, в Танганьику (ныне Танзания).

Как пишет Даль («Going Solo» — «Полёты в одиночку»), Восточная Африка подарила ему массу приключений. В дом могла заползти ядовитая змея (зелёная или чёрная мамба, чей укус смертелен), то и дело на людей нападали львы. Именно в Африке Даль получил свой первый гонорар, опубликовав в местной газете рассказ о том, как лев напал на женщину.

Военное время

В 1939 году началась Вторая Мировая война, все англичане встали на учёт и временно превратились в солдат Британии, осуществляющих надзор за выходцами из Германии. Начало Второй мировой войны застало Даля в Дар-эс-Саламе. Оттуда, проделав на стареньком «Форде» путь в шестьсот миль, он добрался до Найроби (Кения) и поступил добровольцем в Военно-воздушные силы Великобритании. Даль стал учиться управлять военными самолетами. После восьми недель начальной подготовки и шести месяцев лётного инструктажа в RAF’е посчитали Даля готовым к сражениям. К сожалению, первый полёт Даля в 1940 году в район боевых действий привёл к крушению в Ливийской пустыне. Он вёл свой самолет «Гладиатор», чтобы влиться в Эскадрилью-80 в Западной Пустыне (рассказ «Пустяковое дело»). Но координаты, которые ему дали, были ошибочными, и Даль совершил на исходе горючего вынужденную посадку. Шасси биплана зацепило валун, и нос «Гладиатора» врезался в песок. Даль смог выбраться из горящего самолета, но ему пробило череп, он ослеп на многие дни. Его спасли три храбреца из Суффолкского полка. Провалявшись в течение многих месяцев в различных армейских больницах, он вернулся на службу лишь весной 1941 года. Даль летал в небе Греции, где подбил два немецких бомбардировщика, в Египте, в Палестине. Даль совершал в иные дни по несколько вылетов, но всё чаще его мучают головные боли. Из двадцати человек, проходивших вместе с Далем обучение, семнадцать были потом убиты, и Роальд мог оказаться в их числе, но судьба сберегла его — не для военных, а для литературных подвигов.

Вскоре Даль был признан негодным к продолжению лётной службы вследствие полученного в Ливии ранения. Его отправили домой в Англию, где в 1942 году он получил назначение отбыть в Вашингтон в качестве помощника военного атташе посольства Великобритании. Там-то и началась его писательская карьера. Подбил его к сочинительству известный романист С. С. Форестер, предложивший Далю попробовать в письменном виде рассказать о своих приключениях в воздухе и на земле. Несколько рассказов начинающего писателя были опубликованы сначала в газете «Saturday Evening Post», а потом в журналах «Harper’s Magazine», «Ladies' Home Journal», «Town and Country» и других.

Среди обязанностей Даля была и антифашистская пропаганда — с целью заинтересовать американских союзников в помощи британцам. Роальд пишет свой рассказ о «неизвестном пилоте», потерпевшем крушение («Сбитый над Ливией», 1942), причём редакторы убеждают его, что пилот должен быть сбит вражеской стрельбой. Другой рассказ («Gremlin Lore») повествовал о гремлинах, мифических существах, портящих самолеты RAF. Эта история понравилась Диснею, и он даже хотел снимать фильм, но появилась только книга для детей «Walt Disney: The Gremlins (A Royal Air Force Story by Flight Lieutenant Roald Dahl)» — первая книга Даля. О лётчиках и первая книга Даля для взрослых («Over to You» — «Перехожу на приём», 1945). Ноэл Кауард писал о ней в своём дневнике, что она «расшевелила самые глубокие чувства, которые владели мною во время войны и которые я очень боялся утратить». Война также вдохновила Роальда Даля на написание автобиографической книги «Полёты в одиночку».

Послевоенное время

В 1945 году Даль вернулся в Англию к матери. Живя простоватой жизнью рядом с Софи, он пишет роман о возможной ядерной войне («Sometime Never», 1948). Роман провалился, но это была первая книга о ядерной угрозе, изданная в США после Хиросимы. Это единственная книга Даля, которая ни разу не переиздавалась.

В 1953 году издатель Альфред Кнопф увлёкся рассказами Даля и выпустил книгу его новелл («Someone Like You» — цикл рассказов «Собака Клода» и др.). На Даля обратили внимание критики, единодушно отмечавшие «демоническое» видение мира, сродни тому, что характерно для произведений классика английской литературы Саки (Гектор Хью Мунро, 1870—1916), мастера мистификации и абсурда. «Нью-Йорк таймс» увидела в Дале писателя, которому свойственны «гротескное воображение, способность разглядеть анекдотическую ситуацию, оборачивающуюся самым неожиданным образом, жестокое чувство юмора, с каким лучше наносить раны, и точно рассчитанный, экономный стиль». Даль получает престижную премию Эдгара По (1954).

С конца 1950-х Даль продолжал начатые на старте творческой карьеры попытки утвердиться в качестве киносценариста. Им были написаны сценарии к фильмам «Живёшь только дважды» («You Only Live Twice», 1967) с Шоном Коннери в роли Джеймса Бонда (по роману Яна Флеминга, большого друга Даля) и «Читти-читти-бэн-бэн» («Chitty Chitty Bang Bang», 1968). Всего по сценариям или произведениям Даля снято около двадцати телевизионных и полнометражных фильмов (среди режиссёров — Альфред Хичкок и Квентин Тарантино).

С выходом в свет в 1959 году очередного сборника рассказов «Kiss Kiss» («Поцелуй») за Далем прочно закрепилась репутация мастера чёрного юмора — слово «мастер» в этом определении играет, безусловно, решающую роль, ибо прежде всего он замечательный рассказчик. Даль второй раз получает престижную премию Эдгара По (1959). Рассказы Даля стали появляться в переводах на итальянский, голландский, французский, немецкий языки. Сборники его рассказов появляются бесчисленными тиражами. В 1961 Даль участвует в создании телевизионного сериала «Way Out» (14 эпизодов).

Семья

В начале 1950-х Даль перебирается в Нью-Йорк и начинает периодически издаваться в «The New Yorker» и у Кольера, он вращается среди знаменитостей. На одной вечеринке в 1951 году он встречает восходящую звезду Голливуда Патрицию Нил (получившую «Оскар» в 1964 году), на которой женится в 1953 году. Впоследствии у них появилось пятеро детей — Оливия Твенти (20 Апреля 1955 — 17 Ноября 1962), Шанталь София „Тесса“ (род. 12 мая 1964), Тео Мэттью (род. в 1960), Офелия Магдалена (род. 12 мая 1964) и Люси Нил (род. 4 августа 1965). Внучка Даля (дочь Шатналь) — бывшая фотомодель Софи Даль.

Когда в декабре 1960 года коляску с четырехмесячным Тео сбило нью-йоркское такси, малыш заработал гидроцефалию, в результате чего его отец принял участие в разработке WDT-клапана, устройства, облегчающего болезненные состояния.

В ноябре 1962 года от коревого энцефалита умерла дочь Оливия, после чего Роальд стал сторонником иммунизации и посвятил умершей дочке свою книгу «БДВ, или большой и добрый великан» (1982).

В 1965 году жена Патриция перенесла аневризму сосудов головного мозга во время беременности их пятым ребенком, Люси. Любящий муж взял под контроль реабилитацию супруги, так что актриса смогла не только вновь ходить и говорить, но и реанимировала свою карьеру.

Однако в 1983 году Роальд и Патриция развелись (о нелегкой совместной жизни супругов Б. Фэррел написал книгу «Пэт и Роальд», послужившую основой кинофильма «История Патриции Нил»), и позднее в том же году Даль женился на Фелисити Д’Абро, с которой прожил до конца жизни.

Отец семейства Роальд Даль много пишет для детей. Книгу «Джеймс и гигантский персик» (1961) Даль публиковать не собирался, однако семья уговорила его отнести рукопись в редакцию. После огромного успеха этой книги Даль продолжил писать детские книги — это бестселлеры «Чарли и шоколадная фабрика» (1964, многочисленные премии, в том числе Millenium-2000), «Чарли и огромный стеклянный лифт» (1972), «Дэнни — чемпион мира» (1975), «БДВ, или большой и добрый великан» (1982) и другие произведения, награждённые многими литературными премиями. Его мистические рассказы семидесятых отмечены третьей наградой Эдгара По (1980).

Последние годы

В последние годы жизни из-под пера Даля выходят в свет два автобиографичных романа — «Мальчик. Рассказы о детстве» (1984) и «Полёты в одиночку» (1986).

Роальд Даль умер 23 ноября 1990 в возрасте 74 лет в Оксфорде (Англия), и был похоронен на кладбище церкви Св. Петра и Св. Павла по обряду викингов с любимыми предметами — бильярдными киями, бутылкой бургундского, шоколадными конфетами, карандашами.

Благотворительность

  • Роальд Даль помогал тяжело больным детям. Чудесный детский благотворительный фонд Даля продолжает свою работу и сегодня, помогая тысячам детей с неврологическими и гематологическими заболеваниями. Фонд оказывает тяжело больным детям всевозможную поддержку, предоставляя медсестер и необходимое медицинское оборудование, а также заботится о том, чтобы дети Великобритании росли жизнерадостными и счастливыми. Кроме того, фонд финансирует важные научные исследования, чтобы помочь детям во всём мире справиться со страшными недугами. Десятая часть от всех гонораров за все книги Даля, что издавались, издаются и будут издаваться, идёт на пополнение фонда.
  • Писатель жил и работал неподалеку от Лондона, в деревушке графства Бакингемшир. Теперь там расположены Музей и Центр историй Роальда Даля, созданные, чтобы прививать любовь к чтению и сочинительству. Сердце музея — уникальный архив писем и рукописей Даля. Две галереи рассказывают о жизни писателя. Кроме того, в музее находится интерактивный Центр историй.

Книги

Циклы произведений

Клод, Собака Клода / Claud, Claud’s Dog

Чарли / Charlie

Дядюшка Освальд / Uncle Oswald

  • Ночная гостья / The Visitor (Остановка в пустыне; Гостья) (1965)
  • Духи / Bitch («Сука») (1974)
  • Мой дядюшка Освальд / My Uncle Oswald (1979)

Романы

  • 1948 Some Time Never: A Fable for Supermen
  • 1964 Чарли и шоколадная фабрика / Charlie and the Chocolate Factory (Золотой билет, или Чарли и шоколадная фабрика)
  • 1972 Чарли и огромный стеклянный лифт / Charlie and the Great Glass Elevator (Чарли и большой стеклянный подъёмник; Чарли и большой стеклянный фуникулёр)
  • 1975 Дэнни — чемпион мира / Danny the Champion of the World — история о мальчике Дэнни, который живет вместе с отцом. Сын восхищается своим родителем, но однажды он узнаёт о нем правду: оказывается, его отец — браконьер.
  • 1978 Огромный крокодил / The Enormous Crocodile
  • 1979 Мой дядюшка Освальд / My Uncle Oswald
  • 1980 Семейство Твит / The Twits — мистер и миссис Твит ненавидят всех и вся, включая их дрессированных обезьян. «Так дальше продолжаться не может» — решили все, и прежде всего сами обезьяны.
  • 1981 Лечение Джорджа Марвелуса / George’s Marvellous Medicine — роман о маленьком мальчике по имени Джордж, который придумывает специальное лекарство для того, чтобы излечить свою бабушку от раздражительности. С помощью этого средства начинаются удивительные приключения с людьми и животными.
  • 1982 БДВ, или большой и добрый великан / The BFG — история единственного доброго великана из Страны Гигантов, который приносит детям приятные сны. Он вместе с красоткой Софи придумывает план, как избавить мир от злобных великанов.
  • 1983 Ведьмы / The Witches — история о том, насколько ведьмы опасны для детей и как научиться распознавать их и бороться с ними.
  • 1984 Мальчик. Рассказы о детстве / Boy (Boy: Tales of Childhood)
  • 1985 The Giraffe and the Pelly and Me
  • 1986 Полёты в одиночку / Going Solo
  • 1988 Матильда / Matilda — история исключительной девочки. Матильда любит читать и со временем раскрывает в себе сверхъестественные способности, с помощью которых решает наказать не очень умных взрослых.
  • 1990 Esio Trot
  • 1991 The Minpins
  • 1991 The Vicar of Nibbleswicke
  • 1993 My Year

Повести

  • 1961 Джеймс и гигантский персик / James and the Giant Peach (Джеймс и персик-великан; Джеймс и Чудо-Персик) — занимательная история мальчика, который оказывается внутри гигантского магического персика, где знакомится с местными жителями-насекомыми.
  • 1965 Ночная гостья / The Visitor (Остановка в пустыне; Гостья)
  • 1966 Волшебный палец / The Magic Finger
  • 1970 Изумительный мистер Лис / Fantastic Mr. Fox (Потрясающий мистер Лис; Потрясающий мистер Фокс; Фантастический мистер Фокс) — история о том, как нелегко быть соседом «Бесподобного» лиса и его хитрого семейства. Разъярённые фермеры, уставшие от постоянных нападок лиса на их курятники, готовятся уничтожить своего врага.

Рассказы

Основная статья: Рассказы Роальда Даля

  • 1942 Shot Down Over Libya
  • 1943 Гремлины / The Gremlins (A Royal Air Force Story)
  • 1943 The Sword
  • 1944 Катина / Katina
  • 1945 Смерть старого человека / Death of an Old Old Man (Смерть старого старика)
  • 1945 Мадам Розетт / Madame Rosette (Мадам Розетта)
  • 1945 Smoked Cheese
  • 1946 Пустяковое дело / A Peace of Cake (Плёвое дело. Мой первый рассказ; Как по маслу)
  • 1946 Африканская история / An African Story (Рассказ африканца; Из африканских сюжетов)
  • 1946 Осторожно, злая собака! / Beware of the Dog (Коварен враг заклятый, Если бы он знал…)
  • 1946 Быть рядом / Only This (Только это; Сон — и больше ничего)
  • 1946 Кто-то вроде тебя / Someone Like You (У кого что болит)
  • 1946 Они никогда не станут взрослыми / They Shall Not Grow Old (Они не состарятся)
  • 1946 Прекрасен был вчерашний день / Yesterday was Beautiful (Вчера был чудный день)
  • 1948 Пари / Man From the South (Человек с юга)
  • 1948 Желание / The Wish (Фантазер; Загадай желание)
  • 1949 Звуковая машина / The Sound Machine (Звук дерева; Звуки, которые мы не слышим; Ультразвуковая машина; Крик дерева; Звук дерева)
  • 1951 Дегустатор / Taste (Гурман; Дегустация; Вкус; Пари)
  • 1952 Отчаянный прыжок / Dip in the Pool (Концы в воду; Ва-банк; Прыжок в глубину)
  • 1952 Кожа / Skin
  • 1953 Эдвард-Завоеватель / Edward the Conqueror (Победа; Эдвард-победитель)
  • 1953 Скачущий Фоксли / Galloping Foxley (Скакун Фоксли; Фоксли-Скакун)
  • 1953 Агнец на заклание / Lamb to the Slaughter (Заклание; Загадочное убийство; Убийство Патрика Мэлони; Баранина к ужину; Нога молодого барашка; Баранья ножка; Баранья нога)
  • 1953 Мистер Физи / Mr. Feasey (Dog Race // Джеки, Клод и мистер Фиси; Господин Физи)
  • 1953 Мистер Ходди / Mr. Hoddy
  • 1953 Моя любимая, голубка моя / My Lady Love, My Dove
  • 1953 Шея / Neck
  • 1953 Nunc Dimittis / Nunc Dimittis (The Devious Bachelor; A Connoisseur’s Revenge // Портрет; Отпущение грехов)
  • 1953 Яд / Poison (Змея)
  • 1953 Рамминс / Rummins (Рамминз; Стог сена)
  • 1953 Автоматический сочинитель / The Great Automatic Grammatisator (Чудесный грамматизатор; Чудесный автоматический грамматизатор; Автомат для бестселлеров; Литературное светило; Месть злейшим врагам)
  • 1953 Крысолов / The Ratcatcher
  • 1953 Солдат / The Soldier
  • 1954 Дорога в рай / The Way Up to Heaven (Going Up // Дорога в небеса; Пришлите монтёра; Путь на небеса)
  • 1958 Четвёртый комод Чиппендейла / Parson’s Pleasure (Радость священнослужителя; Прогулки пастора; Как вам будет угодно, пастор!; Радости пастора; Увлечение пастора)
  • 1959 Рождение катастрофы / Genesis and Catastrophe (Генезис и катастрофа; Происхождение и катастрофа; Генезис катастрофы; Предыстория катастрофы; Бытие и катастрофа (Правдивая история))
  • 1959 Джордж-Горемыка / Georgy Porgy (Рыбка Джорджи; Бедолага Джордж; Джорджи-Порджи, женолюб)
  • 1959 Миссис Биксби и полковничья шуба / Mrs. Bixby and the Colonel’s Coat (Миссис Биксби и подарок полковника; Миссис Биксби)
  • 1959 Свинья / Pig (Свиньи)
  • 1959 Маточное молочко / Royal Jelly (Целебное снадобье; Лакомый кусочек; Маточное желе)
  • 1959 Spotty Powder
  • 1959 Чемпион мира / The Champion of the World (Sitting Pretty // Чемпион; Чемпион браконьеров)
  • 1959 Хозяйка пансиона / The Landlady (Хозяйка дома; Хозяйка; Сдаётся комната; Семейный пансионат; Семейный пансион)
  • 1959 Уильям и Мэри / William and Mary (Вильям и Мэри)
  • 1966 Последний акт / The Last Act (Последнее действие)
  • 1967 Приговор / …
  • 1974 Тайна мироздания / Ah, Sweet Mystery of Life (Сладостная тайна жизни)
  • 1974 Духи / Bitch («Сука»)
  • 1974 Великий обмен / The Great Switcheroo (Сделка; Грандиозный обмен; Обмен; Ты мне, я тебе; Великая сделка)
  • 1974 The Upsidedown Mice (переработанный рассказ «Smoked Cheese»)
  • 1977 The Boy Who Talked with Animals
  • 1977 Попутчик / The Hitch-Hiker
  • 1977 The Mildenhall Treasure
  • 1977 The Swan
  • 1977 Чудесная история Генри Шугара / The Wonderful Story of Henry Sugar
  • 1978 Книготорговец / The Bookseller
  • 1980 Тихий уголок / …
  • 1980 Мистер Ботибол / Mr. Botibol (На волнах мечты)
  • 1980 Дворецкий / The Butler
  • 1980 Человек с зонтом / The Umbrella Man (Зонтичник)
  • 1980 И аз воздам инкорпорейтед / Vengeance Is Mine Inc. (Корпорация «И аз воздам»)
  • 1986 Princess Mammalia
  • 1986 Как я выжил / Survival (глава из романа «Полёты в одиночку»)
  • 1986 The Great Mouse Plot (отрывок из романа «The Boy»)
  • 1986 The Princess and the Poacher
  • 1988 Хирург / The Surgeon
  • 1991 Memories with Food at Gipsy House (при участии Felicity Dahl)

Документальные произведения

  • 1977 Нечаянная удача. Как я стал писателем / Lucky Break
  • 1996 Autobiography

Поэзия

  • 1961 Стихотворения из книги «Джеймс и гигантский персик»
  • 1982 Revolting Rhymes (poems)
  • 1983 Dirty Beasts (poems)
  • 1989 Rhyme Stew (poems)
  • 2005 Songs and Verse (poems)
  • 2005 Vile Verses (poems)

Пьесы

  • 1955 The Honeys

Киносценарии

Статьи

  • 1983 Предисловие / Introduction
  • 1997 The Chocolate Revolution

Сборники

  • 1946 Перехожу на прием / Over to You: 10 Stories of Flyers and Flying
  • 1953 Кто-то вроде вас / Someone Like You (Дегустатор; У кого что болит)
  • 1959 Хозяйка пансиона / Kiss Kiss (Поцелуй)
  • 1968 Selected Stories
  • 1969 Twenty-Nine Kisses from Roald Dahl
  • 1974 Ночная гостья / Switch Bitch (Сука)
  • 1977 Ах, эта сладкая загадка жизни! / Ah, Sweet Mystery of Life
  • 1977 The Wonderful Story of Henry Sugar and Six More
  • 1978 The Best of Roald Dahl
  • 1979 Абсолютно неожиданные истории / Tales of the Unexpected [том 1]
  • 1980 A Roald Dahl Selection: Nine Short Stories
  • 1980 Еще одни невероятные истории / More Tales of the Unexpected [том 2]
  • 1984 The Best of Roald Dahl
  • 1986 Two Fables
  • 1987 New Tales of the Unexpected

Антологии

  • 1983 Рассказы о привидениях / Roald Dahl’s Book of Ghost Stories
  • В антологию Рассказов с неожиданным концом (англ. Tales Of The Unexpected), которая легла в основу одноименного британского телесериала (1979—1988 годов), вошли произведения как самого Даля, так и других современных британских писателей.

Прочие произведения

  • 1959 Mrs. Mulligan
  • 1964 In the Ruins
  • 1991 Roald Dahl’s Guide to Railway Safety
  • 1991 The Dahl Diary
  • 1994 Roald Dahl’s Revolting Recipes
  • 1995 Roald Dahl on Tape [аудио-книга]
  • 1996 Roald Dahl’s Cookbook
  • 2001 Even More Revolting Recipes
  • 2006 The Dahlmanac

Признание и критика

...детский бунт в книгах Даля всегда направлен против мира взрослых — неуютного для ребёнка, жестокого и лицемерного.
Ольга Мяэотс, заведующая отделом детской литературы Библиотеки иностранной литературы им. Рудомино, переводчик, литературный критик
Роальд Даль умеет как никто другой поддержать в детях веру в свои силы и, не делая скидки на возраст, требует от них эти силы использовать — во имя правды, чести и добра.
Ольга Мяэотс, заведующая отделом детской литературы Библиотеки иностранной литературы им. Рудомино, переводчик, литературный критик

«Ни один современный детский писатель не может сравниться с Роальдом Далем в смелости, увлекательности, грубости и веселье», — писали критикиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3632 дня]. Его сравнивали с Дудочником из Гамельна, который, как гласит легенда, увлёк своей музыкой всё детское население этого немецкого городка неизвестно куда. Зато известно, от чего он их увёл — от скуки «добропорядочной» бюргерской жизни, от мещанского лицемерия, глупости и жадности.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2852 дня]

Он был назван «одним из величайших рассказчиков для детей XX века»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3632 дня].

В 2003 году был составлен список «200 лучших книг по версии BBC», включивший в себя 9 книг Роальда Даля: «Джеймс и Чудо-Персик», «Чарли и шоколадная фабрика», «Изумительный мистер Лис», «Дэнни — чемпион мира», «Семейство Твит», «Лечение Джорджа Марвелуса», «БДВ, или Большой и Добрый Великан», «Ведьмы», «Матильда».

В 2008 году The Times включил Роальда Даля шестнадцатым в список «50 лучших британских писателей, начиная с 1945 года».

В честь Роальда Даля открыта Детская галерея в Букингемпширском музее.

День его рождения, 13 сентября, отмечается во всём мире как День Роальда Даля.

Награды и премии

Влияние на культуру

Хоть и с опозданием, но некоторые произведения Роальда Даля стали доступны русскоязычному читателю, а его пьесы и фильмы — зрителям. В 1992 году в России был снят фильм по его рассказам под названием «Идеальная пара».

Кинематограф

Переводы на русский язык

Начиная с 1962 года в советских периодических изданиях (ещё при жизни Даля) стали появляться рассказы уже давно популярного во всём мире писателя (без согласования с живым автором, как это тогда было принято в Советском Союзе). Они публиковались в газетах «Литературная Россия», «Неделя» (это она первой открыла нашему читателю Даля), в журналах «Вокруг света», «Дон», «Наш современник», «Практическое изобретение», «Иностранная литература», «Волга». По большей части это были одни и те же рассказы, но под разными названиями («Звуки, которые мы слышим» — это то же, что опубликовано в другом издании под названием «Звуковая машина»). Рассказ «Агнец на заклание» был опубликован в русскоязычном журнале «Англия» в 1980 году (№ 3).

Интересные факты

  • Даль коллекционировал картины. Среди экспонатов его коллекции — произведения К. С. Малевича, Н. С. Гончаровой и других.
  • Большую часть произведений Роальд Даль написал в своей «хижине», которую Даль называл своим «гнёздышком». В кабинете до сих пор находится масса предметов, которые Даль любил видеть вокруг себя во время работы, такие как большой шар, свёрнутый из конфетных обёрток, любимое изогнутое кресло и разлинованные жёлтые блокноты, привозимые из США. Необычно то, что в кабинете нет письменного стола — Даль всегда писал карандашом, положив блокнот на колени и подложив под него стопку картона. Сейчас родственники писателя собирают средства на сохранение хижины и перенос её в музей Даля.
  • Зимой 1996 года в Петербурге побывала вдова писателя, Фелисити Даль. 14 февраля в Большом зале Петербургской филармонии и 16 февраля в Эрмитажном театре прошли два концерта по мотивам сказки её покойного мужа «The Minpins» («Малютики») на музыку Яна Сибелиуса.

Напишите отзыв о статье "Даль, Роальд"

Примечания

  1. Edgar Award: Edgars Database
  2. 1 2 Edgar Award: Edgars Database
  3. [fantlab.ru/award4 Премия «Всемирная премия фэнтези»]

Литература

  • Chris Powling. «Roald Dahl: A Biography», 1983.
  • Mark West. «Roald Dahl», 1992.
  • Jeremy Treglown. «Roald Dahl», 1994.
  • Alan Warren. «Roald Dahl: From The Gremlins to the Chocolate Factory».

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Даль, Роальд
  • [www.roalddahl.com/ Официальный сайт Роальда Даля]
  • [www.roalddahlfans.com/ Сайт фанатов Роальда Даля]
  • [bvi.rusf.ru/fanta/esf_l/authors/d/dahl.htm Роальд Даль], в БВИ Библиотеки русской фантастики
  • [fantlab.ru/autor716 Роальд Даль] на сайте [fantlab.ru/ Лаборатория Фантастики]
  • [zakharov.ru/index.php?option=com_books&task=book_details&book_id=65&Itemid=56 Р. Даль. «Мальчик», М.: «Захаров», 2003, информация об издании]
  • [zakharov.ru/index.php?option=com_books&task=book_details&book_id=71&Itemid=56 Р. Даль. «Полеты в одиночку», М.: «Захаров», 2003, информация об издании]
  • [www.vladivostok.com/speaking_in_tongues/Dahl1.htm Рассказ «Чемпион»] на сайте журнала «Лавка языков»

Отрывок, характеризующий Даль, Роальд

– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!