Дамановые

Запрос «Даманы» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Дамановые
Даман Брюса
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Млекопитающие Подкласс:  Звери Инфракласс:  Плацентарные Надотряд:  Афротерии Отряд:  Даманы (Hyracoidea Huxley, 1869) Семейство:  Дамановые
Международное научное название
Procaviidae Thomas, 1892
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе

Дама́новые (лат. Procaviidae) — семейство небольших, коренастых травоядных млекопитающих, единственное из ныне живущих в отряде Hyracoidea. Содержит 5 видов.

Обитают в Африке и на Ближнем Востоке. Из-за внешней схожести с грызунами немецкий натуралист Готлиб Штор в 1780 году сделал ошибочный вывод об их родстве с морскими свинками и отнёс капских даманов к роду Procavia (с лат. — «до-» и Cavia). Затем даманы получили имя Hyrax (от греч. ὕραξ — «землеройка»).

Вместе с хоботными и сиренами даманы составляют кладу Paenungulata.

Общее описание

Это животные размером с домашнюю кошку: длина тела от 30 до 60—65 см, масса от 1,5 до 4,5 кг. Хвост зачаточный (1—3 см) или отсутствует. По внешнему виду даманы напоминают грызунов — бесхвостых сурков или крупных морских свинок, — однако филогенетически ближе всего к сиренам и хоботным.

Телосложение у них плотное, неуклюжее, с крупной головой на короткой толстой шее и короткими, но сильными ногами. Морда короткая, с раздвоенной верхней губой. Уши округлые, небольшие, иногда почти скрытые в шерсти. Конечности стопоходящие. Передние конечности 4-палые с уплощёнными когтями, напоминающими копыта. Задние конечности трёхпалые; внутренний палец несёт длинный изогнутый ноготь, который служит для расчёсывания волос, а другие пальцы — копытообразные когти. Подошвы лап голые, покрытые толстым резиноподобным эпидермисом; на их поверхности открываются многочисленные протоки потовых желез, которые постоянно увлажняют кожу. Центральная часть свода каждой стопы может подниматься особыми мышцами, создавая подобие присоски. Влажная кожа усиливает присасывание. Благодаря таким приспособлениям даманы могут с большой ловкостью и быстротой лазить по отвесным скалам и стволам деревьев и даже спускаться с них вниз головой.

Мех у даманов густой, образованный мягким пухом и грубой остью. Окрас обычно коричнево-серый. На теле (особенно на морде над глазами и на шее) растут пучки длинных вибрисс. Посредине спины имеется участок удлинённых, более светлых или тёмных волос, в центре которого расположен оголённый участок. На его поверхности открываются протоки особого железистого поля — спинной железы из 7—8 долей, образованной гипертрофированными сальными и потовыми железами. Железа выделяет секрет, сильно пахнущий в период размножения. У молодых даманов железа неразвита или развита слабо; у самок она меньше, чем у самцов. При испуге или возбуждении волосы, покрывающие железу, поднимаются торчком. Точное назначение железы неизвестно.

Постоянных зубов у взрослых даманов 34, молочных — 28. Резцы верхней челюсти с постоянным ростом, довольно широко расставлены и напоминает резцы грызунов. Клыки отсутствуют. Предкоренные и коренные зубы сходны с зубами копытных. Череп с довольно массивной нижней челюстью. Сосков: 1 пара грудных и 2 пары паховых или 1 пара подмышечных и 1—2 — паховых.

Образ жизни

Распространены в Африке южнее Сахары, а также на Синайском и Аравийском полуостровах, в Сирии и Израиле. Изолированные популяции капского дамана имеются в горах Ливии и Алжира.

Представители родов Procavia и Heterohyrax — дневные животные, живут колониями по 5—60 особей в засушливых саваннах, травяных угодьях и на каменистых россыпях, поднимаясь в горы до высоты 4500 м над уровнем моря. Представители рода Dendrohyrax — ночные лесные животные, живут по одиночке и семьями. Все даманы очень подвижны, способны быстро бегать, прыгать и лазить по крутым скалам и деревьям.

Хорошо развиты зрение и слух. Даманы отличаются плохо развитой терморегуляцией — ночью они собираются вместе, чтобы согреться, а днём, подобно рептилиям, подолгу греются на солнце. При этом они поднимают кверху подошвы лап, на которых расположены потовые железы. Выделяющийся липкий пот помогает даманам лазать. Даманы очень осторожны и подобно европейским сусликам при виде опасности издают резкий высокий крик, заставляющий всю колонию прятаться в убежища.

Растительноядные. Питаются в основном растительной пищей, изредка поедая насекомых и их личинки. В поисках пищи могут уходить на расстояние до 1—3 км. В воде не нуждаются. В отличие от многих других травоядных даманы не обладают развитыми резцами и при кормлении помогают себе коренным зубами. Жвачку в отличие от парнокопытных или кенгуровых не жуют; корм переваривается в их сложных, многокамерных желудках.

Сезонность в размножении, видимо, отсутствует. Беременность длится 7—7,5 месяцев. Самка приносит 1—3, иногда до 6 детёнышей, 1 раз в год. Детёныши рождаются хорошо развитыми, с открытыми глазами; способны быстро бегать. Через 2 недели они начинают питаться растительным кормом.

Происхождение даманов

История происхождения даманов на сегодняшний день не изучена полностью. Древнейшие ископаемые останки даманов относятся к позднему эоцену (40 млн лет назад). На протяжении многих миллионов лет предки даманов были основными наземными травоядными в Африке, пока в миоцене конкуренция с полорогими не вытеснила их из прежней экологической ниши. Тем не менее даманы ещё длительное время оставались многочисленным и широко распространённым отрядом, в плиоцене населяя большую часть Африки, Азии и Южной Европы.

Филогенетически современные даманы ближе всего к хоботным, с которыми у них много сходных черт в строении зубов, скелета и плаценты.

В культуре и религии

Существует мнение, что упоминающиеся в Библии «зайцы», обозначенные словом «шафан» (shaphan — שָּׁפָן), на самом деле были даманами. Издалека они действительно напоминают крупных кроликов. Из иврита это слово перешло в язык финикийцев, которые, видимо, ошибочно приняли кроликов Иберийского полуострова за даманов, дав стране название I-Shaphan-im — «остров даманов». Позднее от этого названия произошло латинское Hispania и современное «Испания».

Даманы — одно из многих животных, мясо которых некошерно, то есть напрямую запрещено для употребления правоверным иудеям. Нечистым животным шафана (дамана) Книга Левит объявляет на том основании, что он хотя и жует жвачку, но копыта его раздвоены (хотя, строго говоря, даманы жвачки не жуют, а лишь имеют привычку двигать челюстями подобно жвачным, а их когти лишь напоминают копыта).

Классификация

До недавнего времени в семействе дамановых насчитывали до 10—11 видов, относящихся к 4 родам. На сегодняшний день выделяют четыре или пять видов:

• Семейство Procaviidae — Дамановые
  • Род Dendrohyrax — Древесные даманы
    • Dendrohyrax arboreus — Древесный даман
    • Dendrohyrax dorsalis — Западный даман
    • Dendrohyrax validus — Восточный даман
  • Род Heterohyrax — Горные даманы
    • Heterohyrax brucei — Даман Брюса
  • Род Procavia — Скалистые даманы
    • Procavia capensis — Капский даман

Ссылки

• [animaldiversity.ummz.umich.edu/site/accounts/information/Hyracoidea.html Hyracoidea на Animal Diversity Web]
• [ilgid.ru/nature/daman.html Даманы в заповеднике Эйн-Геди, Израиль]

Отрывок, характеризующий Дамановые

Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.