Дамаскин Студит

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дамаскин Студит
Δαμασκηνός Στουδίτης

Дамаскин Студит «Сокровище». Издание 1751 года.
Рождение


Солунь

Смерть

1580(1580)

Почитается

в православии

День памяти

27 ноября

Дамаски́н Студи́т (греч. Δαμασκηνός ὁ Στουδίτης; 20-е годы XVI века; Солунь — ок. 1580) — православный митрополит Навпакта и Арты, прославленный в 2013 году Элладской православной церковью в лике святых[1].

Был епископом Рентинским в 1564-1574 годах, а затем стал митрополитом Навпактским и Артским. Часть его произведений написана на разговорном греческом языке, что способствовало просвещению простых верующих в период османского ига.

Из сочинений Студита известны «Увещание к монахам, желающим спастись», «Разговор о непорядках архиерейских» и в особенности его проповеди, несколько раз издавашиеся в Венеции (первое издание — в 1528 году, последнее — в 1844 году) под именем «Сокровища» (греч. Θησαυρός). К этому «Сокровищу» присоединялось «Изъяснение Отче наш» (греч. Έξήγησις τού Πάτερ ήμων). Имя и творения Студита знали русские переводчики Никоновского времени. Одно слово Студита, «На поклонение честного и животворящего креста», напечатано в Никоновской Скрижали 1656 года. Из Студита заимствована защита некоторых православных мнений против латинских в «Диалогах грека учителя с иезуитом о разностях между церковию восточною и римским костелом», составленных Лихудами около 1690 года. В библиотеке А. И. Хлудова есть полный перевод проповедей Студита в рукописи 69.

В своих проповедях Студит не только учит, но иногда входит в исследования, собирает различные мнения и избирает из них те, какие кажутся ему достоверными.

Напишите отзыв о статье "Дамаскин Студит"



Примечания

  1. [www.sedmitza.ru/text/4276267.html Состоялась канонизация епископов Рентинских Акакия и Дамаскина Студита]

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Дамаскин Студит

– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.