Дамаскин (архиепископ Афинский)

Архиепископ Дамаскин Αρχιεπίσκοπος Δαμασκηνός<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Архиепископ Дамаскин. 31 января 1945 года.</td></tr>
Архиепископ Афинский и всея Эллады
17 июня 1941 — 20 мая 1949
Избрание:	5 ноября 1938 года
Церковь:	Элладская православная церковь
Предшественник:	Хрисанф (Филиппидис)
Преемник:	Спиридон (Влахос)
Регент Греции
31 декабря 1944 — 23 сентября 1946
137-й Премьер-министр Греции
15 октября — 1 ноября 1945
Предшественник:	Петрос Вульгарис
Преемник:	Панайотис Канелопулос
Митрополит Коринфский
1922 — 1938
Предшественник:	Варфоломей
Преемник:	Михаил (Константинидис)
Имя при рождении:	Димитриос Папандреу
Оригинал имени при рождении:	Δημήτριος Παπανδρέου
Рождение:	3 марта 1891(1891-03-03) Дорвица (ныне — в номе Этолия и Акарнания)
Смерть:	20 мая 1949(1949-05-20) (58 лет) Афины (Греция)
Похоронен:	Первое афинское кладбище
Принятие священного сана:	1917
Принятие монашества:	1917
Епископская хиротония:	1922
Награды:
Архиепископ Дамаскин на Викискладе

Архиепи́скоп Дамаски́н (греч. Αρχιεπίσκοπος Δαμασκηνός, в миру Дими́триос Папандре́у, греч. Δημήτριος Παπανδρέου; 3 марта 1891, Дорвица (ныне — в номе Этолия и Акарнания) — 20 мая 1949, Афины, Греция) — епископ Элладской православной церкви, c 1941 года до своей кончины — Архиепископ Афинский и всея Эллады. Временный правитель («регент») Греции до возвращения короля Георга II в страну. Премьер-министр Греции (в октябре 1945 года). Праведник мира.

Биография

Родился 3 марта 1891 года в Дорвице (Греция) в бедной семье. Окончил с отличием богословский и юридический факультеты Афинского университета.

В период Балканских войн 1912—1913 годов поступил добровольцем в греческую армию.

В 1917 года пострижен в монашество с наречение имени Дамаскин, рукоположён во диакона, затем во иерея. Некоторое время был управляющим канцелярией архиепископа Афинского.

В 1918 году по представлению архиепископа Афинского Мелетия (Метаксакиса) назначен игуменом монастыря Пендели.

В это же время греческое правительство поручило архимандриту Димитрию подготовку текста «Уставной хартии Св. Горы Афонской». Одновременно по предложению архимандрита Димитрия и некоторых светских богословов для консолидации интеллектуальных и духовных сил Греции вокруг Церкви было образовано общество «Общеклировое единство» (Παγκληρικὴ Ενωσις).

В декабря 1922 года был рукоположён во епископа Коринфского.

Его попечением в Коринфе были отстроены новый храм апостола Павла, архиерейская резиденция, местная духовная школа была преобразована в семинарию, построены больница и вечерняя школа, учреждены братство милосердия и лекторий.

После мощного землетрясения 22-23 апреля 1928 года епископ Дамаскин организовал общество помощи пострадавшим. В поисках средств для восстановления города Дамаскин отправился в США, где в общинах греческих эмигрантов ему удалось собрать значительные суммы.

Епископу Дамаскину пришлось остаться в США, где Константинопольским патриархом на него были возложены функции патриаршего экзарха. Он активно включился в организацию православной греческой митрополии в Америке и в работу по преодолению раскола среди греческих общин и иерархии. В результате его действий греческие общины в США полностью перешли под юрисдикцию Константинопольского патриархата, несколько епископов, отказавшихся признать это решение, были переведены из США в Грецию в юрисдикцию Элладской церкви.

После смерти Афинского архиепископа Хризостома I 23 октября 1938 года митрополит Дамаскин, вернувшийся из США, рассматривался как один из наиболее вероятных кандидатов на престол Элладской церкви. Однако в результате давления на Священный Синод со стороны правительства генерала Иоанниса Метаксаса, против которого митрополит Дамаскин открыто выступал, вокруг выборов нового Афинского архиепископа сложилась конфликтная ситуация. Соперника митрополита Дамаскина — митрополита Трапезундского Хрисанфа (Филиппидиса) — открыто поддерживали правительство и официальная пресса.

5 ноября в ходе голосования членов Священного Синода митрополит Дамаскин получил 31 голос, Хрисанф — 30. Несмотря на результаты голосования и протесты со стороны членов Священного Синода, по указанию правительства «малый синод» на своём заседании 3 декабря 1938 года провозгласил Хрисанфа Афинским архиепископом. Это привело к расколу: 32 митрополита отказались признавать Хрисанфа, указывая на нарушения и подтасовки в ходе голосования. Митрополит Дамаскин был выслан в монастырь Пресвятой Богородицы Фанеромени на острове Саламин, затем переведён в Мегару.

Предстоятель Церкви

После оккупации Греции немецкими войсками в июне 1941 году архиепископ Хрисанф, отказавшийся сотрудничать с прогерманским коллаборационистским правительством Георгиса Цолакоглу, был низложен. 5 июля 1941 года Архиерейский Собор Элладской Церкви объявил выборы Хрисанфа недействительными и возвёл на архиепископский престол митрополита Дамаскина.

За период оккупации Греции Дамаскин не раз вступал в конфронтацию с немецкими оккупационными властями. Когда в 1943 году евреев Греции немцы стали отправлять в Освенцим, Дамаскин заявил, что расовая теория противоречит православию и традициям греческого народа, и дал православному духовенству негласное распоряжение снабжать евреев свидетельствами о крещении и укрывать преследуемых. Так было спасено около 1400 евреев.

Когда один из высших чинов гестапо стал угрожать Дамаскину расстрелом, то Дамаскин заявил ему, имея в виду Константипольского Патриарха Григория V: «Греческих религиозных лидеров не расстреливают, их вешают. Я прошу уважать эту традицию».

После освобождения Греции Дамаскин возглавил национальное правительство и стал регентом страны до возвращения в страну короля Георга. Тогда же в Греции начались столкновения между сторонниками монархии и коммунистами, перешедшие в полномасштабную гражданскую войну, Дамаскин призывал противоборствующие стороны к миру.

Указом вернувшегося в Грецию короля 28 сентября 1946 года Дамаскин был смещён с поста временного главы правительства, однако предстоятелем Элладской Церкви он оставался до самой смерти.

Скончался в Афинах 20 мая 1949 года. Погребён на Первом афинском кладбище.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Архиепископ Дамаскин
• [www.pravenc.ru/text/168700.html Дамаскин] (рус.). Православная Энциклопедия. Проверено 8 октября 2012. [www.webcitation.org/6BWhmIvaM Архивировано из первоисточника 19 октября 2012].
• [drevo-info.ru/articles/802.html Дамаскин (Папандреу) (биография)]

Отрывок, характеризующий Дамаскин (архиепископ Афинский)

– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.