Дамо (философ)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дамо
Δαμώ
Школа/традиция:

Пифагореизм

Дамо (др.-греч. Δαμώ; ок. 500 г. до н. э.) — древнегреческая философ-пифагореец и математик, которую считают дочерью Пифагора и Феано.

Немногое известно о жизни Дамо. Предание говорит, что она была дочерью Пифагора и Феано[1][2][3]. Согласно одной истории, Пифагор завещал свои сочинения Дамо, которая их бережно хранила, отказывалась продать за большие деньги, «предпочтя золоту бедность и отцовский завет»[1]. В свою очередь, Дамо передала труды отца своей дочери Витале[4][3].

Несмотря на возможные сомнения в существовании Дамо, смысл предания состоит в том, что женщины-философы играли важную роль в пифагорейской школе.

Напишите отзыв о статье "Дамо (философ)"



Примечания

  1. 1 2 Диоген Лаэртский, viii. 42-3
  2. Суда, Пифагор π3120
  3. 1 2 Ямвлих, О жизни Пифагора, 146
  4. Суриков И. Е. Пифагор (в сер. «Жизнь замечательных людей»). — М.: Молодая гвардия, 2013. — 269 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-235-03605-5.

Литература

  • Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. / Пер. и прим. М. Л. Гаспарова. Общ. ред. и вступ. ст. А. Ф. Лосева. (Серия «Философское наследие»). М., Мысль, 1979. 624 стр.
    • 2-е изд., испр. М.: Мысль. 1986. 570 стр. 100000 экз. переиздавался: 1995, 1998, 2009.
  • Ямвлих. Жизнь Пифагора. / Пер., вступ. ст. и прим. В. Б. Черниговского. М.: Алетейа. 1997. 179 стр. 5000 экз.
    • 2-е изд., перераб. М., Алетейа-Новый акрополь. 1998. 248 стр.
  • Шюре Э., Великие посвящённые. 1914 год, 305 стр
  • Régine Pietra, Les femmes philosophes de l’antiquité gréco-romaine, l’Harmattan, 1997.

Отрывок, характеризующий Дамо (философ)

– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.