Данди 1867 (шахматный турнир)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Данди 1867 — международный шахматный турнир проходивший в Данди в сентябре 1867 года.

Первый в истории шахмат турнир, где ничьи стали оценивать как пол-очка. Г. Фразер не явился на последние две партии, но его противникам победы не были засчитаны.



Таблица турнира

Участник Страна 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 + = Очки Место
1 Нейман, Густав Пруссия 0 ½ 1 1 1 1 1 1 1 7 1 1 1
2 Стейниц, Вильгельм Австро-Венгрия 1 1 0 0 1 1 1 1 1 7 2 0 7 2
3 Макдоннел Ирландия ½ 0 0 1 1 1 1 1 1 6 2 1 3-4
4 Де Бер Англия 0 1 1 0 1 1 ½ 1 1 6 2 1 3-4
5 Блэкберн, Джозеф Великобритания 0 1 0 1 1 0 1 1 5 3 0 5 5
6 Робертсон 0 0 0 0 0 1 1 0 1 3 6 0 3 6
7 Фразер Д. 0 0 0 0 1 0 1 ½ 2 5 1 7-8
8 Фразер Г. 0 0 0 ½ 0 1 1 2 4 1 7-8
9 Хамель 0 0 0 0 0 1 0 0 1 2 7 0 2 9
10 Спенс 0 0 0 0 0 0 ½ 0 0 0 8 1 ½ 10

Напишите отзыв о статье "Данди 1867 (шахматный турнир)"

Литература

  • Н. И. Греков «История шахматных состязаний», 2-е издание, Физкультура и туризм, Москва, 1937. С. 27;
  • Шахматы, Издание союза спортивных обществ и организаций и шахматной федерации Латвийской ССР, №24 (192), 1967. С. 23—24.

Ссылки

  • [books.google.com/books?id=pnsEAAAAQAAJ&pg=PA61#v=onepage&q=&f=false The transactions of the british chess association for the years 1866 and 1867]
  • [www.pgnmentor.com/events/Dundee1867/ Партии турнира на сайте pgnmentor.com]


Отрывок, характеризующий Данди 1867 (шахматный турнир)

4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.