Даневирке

Даневирке (дат. Dannevirke, древнеисл. Danavirki, нем. Danewerk) — система датских укреплений на земле Шлезвиг-Гольштейн (Северная Германия). Даневирке является важным оборонительным сооружением, построенным через Ютландский полуостров в Эпоху викингов. Последний раз Даневирке использовался в военных целях в 1864 году.

Даневирке проходит от болот на западе полуострова до города Шлезвиг, неподалёку от бухты Шлей, где находился торговый центр викингов Хедебю. Другая часть стены, между Шлеем и Эккернфёрде защищала полуостров Швансен.

Согласно письменным источникам, работа над Даневирке была начата датским королём Гудфредом в 808 году. Опасаясь вторжения франков, к тому времени уже завоевавших народы Фризии и Старой Саксонии, Гудфред начал работу над огромным сооружением для защиты своей земли, отделяя Ютландский полуостров от северных границ империи франков.

Длина сооружения около 30 км, высота колеблется от 3,6 до 6 метров.

Археологические исследования

Археологические раскопки 1969-75 годов, проведенные при помощи дендрохронологии показали, что основная структура Даневирке была построена в три этапа в период с 737 по 968 гг. нашей эры. Это доказывает, что сооружение было построено в тот же период, что и Вал Оффы, еще большая оборонительная структура конца восьмого века.

Последние исследования свидетельствуют о том, что Даневирке был построен не только и не столько для военных целей. Археолог Хельмут Андерсен обнаружил, что на начальном этапе «стена», состояла из канавы между двумя низкими набережными. Возможно главная стена, в самой ранней стадии была каналом для перевозки грузов между Балтийским и Северным морями. Грузы между ними действительно перевозились, однако долгое время считалось, что между Шлеем и Трене все суда перевозились волоком.

Символизм

В девятнадцатом веке во время длительной политической и военной борьбы между датчанами и немцами за обладание Шлезвигом, Даневирке служил мощным символом датского национализма. В частности, он был символом датских исторических претензий на всю эту территорию, — хотя на протяжении веков с момента его строительства языковые границы постепенно перешли на север, так что в девятнадцатом веке территории и к северу от Фленсбурга, и к югу от Даневирке были преимущественно немецкоязычными.

Вторая война за Шлезвиг

Последний раз Даневирке использовался в военных целях во время Второй войны за Шлезвиг в 1864 году. В связи с вышеупомянутым символизмом сооружения общественное мнение в Дании ожидало предстоящий бой именно здесь. Хотя битва и не состоялась именно там, несколько ранних стычек произошло к югу от сооружения. К марту 1864 года датская армия (38 тысяч человек, 277 орудий) под командованием генерал-лейтенанта К. де Меца отступила через Фленсбург на укрепленные позиции в районе города Дюббель. Другая часть датской армии отошла на север Ютландии, где засела в крепости Фредерисия. В марте прусско-австрийские войска осадили крепость, а 18 апреля разгромили датчан у Дюббеля. 29 апреля датские войска вынуждены были оставить Фредерисию и эвакуироваться на острова Альс и Фюн. Новости об отступлении стали большим шоком для датского общественного мнения, для датчан Даневирке считалась неприступной, генерал де Меца был немедленно отстранен от командования.

Литература

• H. Hellmuth Andersen: «Til hele rigets værn, Danevirkes arkæologi»

Ссылки

• [www.milhist.dk/start/uk_slesvigwars.htm Войны за Шлезвиг]  (датск.)
• [www.danskmiddelalder.dk/Dannevirke.htm Dansk Middelalder]  (датск.) (недоступная ссылка с 22-10-2015 (3103 дня))
• [www.goldmannsposition.de/stamu05.doc Klaus Goldmann on early medieval canals and water management (in German)]  (нем.)
• [www.museen-sh.de/ml/inst_druck.php?s=2&t=1&sparte=museen&pid=&inst=11 Museum at the Danewerk]  (нем.) (недоступная ссылка с 22-10-2015 (3103 дня))
• [historic.ru/news/item/f00/s05/n0000514/index.shtml Найдены ворота стены Даневирке]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Даневирке

– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.