Данидин
| Город
Данидин Dunedin 
|
Дани́дин (англ. Dunedin, маори Ōtepoti) — второй по величине город на Южном острове в Новой Зеландии, административный центр региона Отаго.
Основан в 1848 году колонией шотландцев-пресвитериан[2]. С исторической и культурной точки зрения, Данидин считается одним из четырёх основных центров страны, хотя и является только седьмым по численности населения.
Содержание
История
По данным археологических исследований первыми людьми, появившимися на территории сегодняшнего Данидина, были маори, группы которых добрались сюда на рубеже XIII—XIV веков в поисках уцелевших моа. После истребления гигантских птиц маори перешли к оседлой жизни, занимаясь рыболовством, охотой и собирательством. По сведениям английских моряков, в начале XIX века расположенное здесь поселение туземцев было крупнейшим на южном острове.
Первым белым, ступившим на берег бухты Отаго, стал Джеймс Кук, корабль которого стоял здесь на якоре с 25 февраля по 5 марта 1770 года. В судовом журнале Кук указал, что в окрестностях он наблюдал множество пингвинов и морских котиков. Между пришедшими в поисках последних европейскими моряками и обитающими на берегах бухты аборигенами постепенно разгорались конфликты, приведшие в итоге к т. н. «Котиковой войне» (англ. Sealers' War) 1810—1823 годов. Война завершилась после исчезновения предмета споров — котики были истреблены.
В 1815 году небольшая группа английских поселенцев под руководством Уильяма Такера (англ. William Tucker) основала деревню на побережье. Поначалу их отношения с маори были доброжелательными, Такер даже женился на девушке-маори, которая поселилась в его доме. Но в декабре 1817 года один из окрестных вождей пришёл со своими воинами в деревню и потребовал от колонистов дань. Жители отдали ему то имущество, которое приглянулось вождю, и, как они думали, гроза миновала. Однако, на следующий день дикари внезапно напали на поселенцев. Только одному удалось спастись бегством и добраться до английского корабля, стоявшего в гавани. Все остальные, включая Такера, были убиты, и съедены. Летописи маори указывают в качестве причины нападения неудовлетворённость вождя подарками.
Более успешная попытка колонизации была предпринята в 1831 году, когда трое китобоев из Сиднея, братья Брукс, основали здесь китобойную станцию. К тому времени значительная часть проживавших в округе маори либо вымерли от болезней, пришедших с европейцами, либо погибли в межплеменных схватках, ставших куда более кровавыми после появления у туземцев огнестрельного оружия. Таким образом, местность стала безопасной для человека. Маленькая станция быстро стала крупным китобойным портом, а в 1840 в окрестностях города появились первые на Южном острове фермы.
В 1848 году пресвитериане-выходцы из Шотландии под руководством Фредерика Такета основали колонию, которой дали имя Данидин в честь гэльского названия Эдинбурга (Dùn Èideann).
Открытие месторождений золота на Южном острове в 1861 году и последовавшая за этим золотая лихорадка повлекли быстрый рост города. В 1865 Данидин стал крупнейшим по численности населения городом Новой Зеландии, и удерживал это звание до 1900 года. В 1869 году был открыт Университет Отаго — первый в Новой Зеландии, в 1878 года введена в строй линия железной дороги Данидин — Крайстчерч.
Золотая лихорадка сошла на нет к началу 1880-х, остановился и стремительный рост Данидина. С тех пор основой городской экономики стали сельское хозяйство (прежде всего скотоводство), рыболовство и туризм.
География и климат
Город расположен на холмах и в долине, окружающей бухту Отаго. Гавань и холмы (Маунт-Каргилл, Флагстафф) образованы остатками потухшего вулкана. Данидин является самым далёким в мире городом от Лондона, Москвы и Берлина.
Климат Данидина отличается значительным разнообразием, обусловленным взаимодействием воздушных масс «ревущих сороковых» с холмистым рельефом. В одних районах города климат морской, в других — умеренно-континентальный. Уровень осадков в Данидине ниже, чем в других крупных городах Новой Зеландии, а вот число облачных и туманных дней — выше.
| Климат Данидина | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | 18,9 | 18,7 | 17,2 | 15,5 | 12,6 | 10,2 | 9,8 | 11,0 | 12,8 | 14,6 | 16,1 | 17,4 | 14,6 |
| Средняя температура, °C | 15,2 | 15,1 | 13,7 | 11,9 | 9,2 | 7,0 | 6,5 | 7,5 | 9,3 | 10,9 | 12,4 | 13,9 | 11,0 |
| Средний минимум, °C | 11,5 | 11,4 | 10,2 | 8,3 | 5,7 | 3,8 | 3,2 | 4,1 | 5,7 | 7,2 | 8,6 | 10,4 | 7,5 |
| Норма осадков, мм | 72 | 63 | 70 | 60 | 72 | 74 | 69 | 65 | 53 | 71 | 63 | 82 | 812 |
| Источник: [cliflo.niwa.co.nz/ CliFlo data Musselburgh] | |||||||||||||
Население
Население Данидина более однородно в расово-этническом плане, чем население страны в целом:
Средний возраст горожан — 35 лет, средний доход в год на душу населения — 19 400 новозеландских долларов.
Экономика и транспорт
Основой экономики Данидина являются переработка продукции сельского хозяйства и рыболовства, биотехнологии, информационные технологии, образование и туризм.
Данидин обслуживается Международным аэропортом Данидина (IATA: DUD, ICAO: NZDN), расположенным в 22 километрах к юго-западу от центра города, с пассажирооборотом 850 тыс. человек в год (2012)[3]. Международные рейсы выполняются в Сидней, Мельбурн и Брисбен, внутренние - в Окленд, Веллингтон и Крайстчерч.
Пассажирское сообщение по железной дороге было прекращено в 2002 году. Через город проходит Национальное шоссе №1 - главная автомобильная дорога Новой Зеландии.
Общественный транспорт в городе представлен 18 автобусными маршрутами.
В противоположность Мурманску, где ходит самый северный в мире троллейбус, в Данидине до 1982 года функционировала самая южная сеть этого вида общественного транспорта.
Образование
В Данидине находится Университет Отаго, старейший в стране.
Основанный в 1869 году Комитетом, в состав которого входил Томас Бёрнс[en][4], Университет открылся в июле 1871 года. Девиз Университета «Sapere aude» (не бойся быть мудрым), впоследствии был перенят Университетом Новой Зеландии[en]. Ассоциация студентов Университета Отаго[en] имеет свой девиз, «Audeamus» («давайте дерзнём»). На церемонии вручения дипломов звучит гимн Gaudeamus igitur, iuvenes dum sumus… («будем веселиться, пока мы молоды…»). С 1874 по 1961 годы Университет Отаго был частью Университета Новой Зеландии[en].
В Университете проводятся наиболее качественные научные исследования в Новой Зеландии, а сам Университет находится на втором месте после Оклендского университета по количеству академических исследователей[5]. Правительственный Фонд оценки качества исследований[en] (PBRF) новозеландской Комиссии по высшему образованию (англ. Tertiary Education Commission) в 2006 году поставил Университет Отаго на первое место в своём рейтинге[6].
В Университете обучается большое число иностранных студентов из Австралии, Великобритании, Ирландии, Канады, США, Китая, Малайзии, Индии, Шри-Ланки, Южной Кореи, Японии, Сингапура и других стран. Студенты Университета часто проживают со своими товарищами в нестандартных домиках. Прозвище студентов Университета Отаго «Шарфы» возникло вследствие традиции ношения шарфов в течение холодных южных зим[7]. Это же прозвище упоминается в фильме Маски[en][8].
Достопримечательности
Болдуин-стрит занесена в Книгу Рекордов Гиннеса как самая крутая улица в мире.
При 359 метрах длины улица поднимается почти на 80 метров. При этом на самом крутом отрезке в 161,2 метра она поднимается на 47,22 метра, что создаёт уклон в 19 градусов.[9]
Другие достопримечательности:
Города-побратимы
-
Портсмут, Виргиния, США (1962) -
Эдинбург, Шотландия, Великобритания (1974) -
Отару, Хоккайдо, Япония (1980) -
Шанхай, КНР (1994)
Напишите отзыв о статье "Данидин"
Примечания
- ↑ [www.stats.govt.nz/browse_for_stats/population/estimates_and_projections/subnational-pop-estimates-tables.aspx Statistics New Zealand]
- ↑ Донедин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.flydunedin.com/companyinfo.php Официальный сайт аэропорта Данидина]
- ↑ King Michael. Penguin History of New Zealand. — 2003. — P. 209. — ISBN 0-14-301867-1.
- ↑ New Zealand. Ministry of Research, Science, and Technology. [books.google.ru/books?id=o9jJAAAACAAJ&dq=%22Research+and+Development+in+New+Zealand:+A+Decade+in+Review%22&hl=ru&sa=X&ei=BZHqUK-lC6qH4ASEyYDYCA&redir_esc=y Research and Development in New Zealand: A Decade in Review]. — New Zealand Government - Ministry of Research, Science & Technology, 2006. — 120 p. — ISBN 0478061447, 9780478061444.
- ↑ [www.tec.govt.nz/templates/NewsItem.aspx?id=1925 Media release: Performance-based Research Fund results] (англ.). Tertiary Education Commission. Проверено 7 января 2013. [web.archive.org/web/20070908110528/tec.govt.nz/templates/NewsItem.aspx?id=1925 Архивировано из первоисточника 8 сентября 2007].
- ↑ Secker, Nathan [www.teara.govt.nz/en/otago-places/7/2 Scarfie Flats] (англ.). Te Ara - The Encyclopedia of New Zealand. Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6E0fVpEqB Архивировано из первоисточника 28 января 2013].
- ↑ Sarkies, Robert [www.imdb.com/title/tt0189981/ Scarfies] (англ.). IMDB. Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6E0fWWkDc Архивировано из первоисточника 28 января 2013].
- ↑ [tenerife-training.net/Tenerife-News-Cycling-Blog/wp-content/uploads/2008/05/baldwin-street-worlds-steepest-street.jpg Фотография улицы]
Отрывок, характеризующий Данидин
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
