Даниил (Александров)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Епископ Даниил<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Ирийский,
викарий Восточно-Американской епархии
14 августа 1988 — 26 апреля 2010
Церковь: Русская православная церковь заграницей
временный управляющий Сиднейской и Австралийско-Новозеландской епархией
18 марта 1992 — 1993
Предшественник: Павел (Павлов)
Преемник: Алипий (Гаманович)
 
Имя при рождении: Дмитрий Борисович Александров
Рождение: 15 сентября 1930(1930-09-15)
Одесса, УССР, СССР
Смерть: 26 апреля 2010(2010-04-26) (79 лет)
Эри, Пенсильвания, США
Принятие священного сана: 1 августа 1965
Принятие монашества: 1988
Епископская хиротония: 14 августа 1988 года

Епи́скоп Дании́л (в миру Дми́трий Бори́сович Алекса́ндров; 15 сентября 1930, Одесса, УССР, СССР — 26 апреля 2010, Эри, Пенсильвания, США) — епископ Русской православной церкви заграницей, епископ Ирийский, викарий Восточно-Американской епархии.

Окормлял единоверцев-старообрядцев, находящихся в единстве с Русской Православной Церковью Заграницей. Известный иконописец. Церковный архитектор. Знаток богослужебного устава и древнерусского знаменного пения. Автор литературных произведений, переводчик.





Биография

Родился в семье военного, его дед со стороны матери был губернатором Аляски в Российской империи.

В 1938 году отец Дмитрия Александрова был арестован и расстрелян.

В 1944 году, во время оккупации Одессы румынскими войсками, становится псаломщиком в церкви.

В том же году он эмигрировал с матерью в Румынию, затем переехал в Австрию. После войны жил в лагере для перемещённых лиц в Фельдкирхене, затем в Женеве (Швейцария). В 1949 году переезжает в США.

Окончил среднюю школу в Вайнленде, штат Нью-Джерси, и в 1952 году поступил в Свято-Троицкую духовную семинарию в Джорданвилле.

Его основными интересами были обряды и песнопения старообрядцев, и иконопись. Он также изучал древнеассирийское пение у епископа Урмийского Иоанна (Геваргизова).

В 1958 году окончил Свято-Троицкую духовную семинарию в Джорданвилле (США).

1 августа 1965 года рукоположен в сан диакона, в том же году митрополитом Филаретом (Вознесенским) рукоположён во священника для окормления старообрядцев, которые хотели бы пребывать в лоне Русской Церкви.

В 1965 году Архиерейский Синод определил иерею Димитрию, быть епископом и главой миссии в Индии, но это означало бы, что ему пришлось отказаться от миссии в среде старообрядцев, и он отвергнул это предложение.

В 1970-х годах, группа старообрядцев в Канаде пропросила отца Димитрия стать их епископом, но поскольку они хотели чтобы посвящение совершили неканонические с точки зрения РПЦЗ страрообрядческие иерархи, он отказался, отметив, что он примет посвящение только от иерархов Русской Зарубежной Церкви.

В 19731974 годы проповедовал среди старообрядцев в Сиднее (Австралия).

В 1979 году возведён в сан протоиерея. Основатель старообрядческой (единоверческой) общины в штате Пенсильвания (США).

В июле 1988 года митрополит Виталий вновь предлагает протоиерею Димитрию епископство. Отец Димитрий напомнил митрополиту, что для этого потребуется отказаться от служения старообрядцам, чего он по-прежнему не хочет делать. Тогда священник Пимен Саймон, клирик старообрядного храма Рождества Христова в городе Ири, штат Пенсильвания (который присоединился к Русской Зарубежной Церкви 24 июля 1983 года) напомнил митрополиту Виталию давнее стремление митрополита Антония (Храповицкого) учредить единоверческую иерархию. Митрополит Виталий согласился, что это будет решением проблемы.

Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей принимает решение хиротонисать отца Дмитрия во епископа Ирийского. Перед хиротонией о. Дмитрий принимает монашеский постриг с именем Даниил.

14 августа 1988 года в Синодальном Знаменском храме в Нью-Йорке хиротонисан во епископа Ирийского, викария Восточно-Американской и Нью-Йоркской епархии РПЦЗ. Хиротонию по старому обряду совершили: Митрополит Виталий (Устинов), архиепископ Сан-Франциский Антоний (Медведев), епископ Чикагский и Детройтский Алипий (Гаманович) и епископ Манхэттенский Иларион (Капрал). Храм Рождества Христова в Ири, штат Пенсильвания, становился его кафедральным храмом.

18 марта 1992 года Архиерейский Синод РПЦЗ избрал епископа Даниила управлять Австралийской и Новозеландской епархией «со всеми полномочиями и прерогативами правящего архиерея». Исполнял данное послушание до 1993 года.

В 1990-х посетил возрождающийся подмосковный единоверческий приход в Михайловской слободе, где вступил в молитвенное общение с единоверцами Московского Патриархата.

В конце 1990-х годов, Владыка Даниил перенёс инсульт. Хотя он и не уходил в на покой, после инсульта его деятельность значительно уменьшилась в связи с его плохим состоянием здоровья.

В мае 2007 года к нему в Ири приезжали посланники одной из раскольнических групп и пытались его убедить к ним присоединиться и вместе с «епископом» Агафангелом (Пашковским) создать собственный Синод. Епископ Даниил отверг все эти предложения и остался верен Русской Зарубежной Церкви. По словам священника Иоанна Миролюбова: «Как мне кажется, накануне воссоединения рядом с владыкой постоянно находился келейник, принадлежавший к партии противников. И именно он приводил к епископу Даниилу людей, пытавшихся разыграть с ним вполне определённую антимосковскую политическую карту»[1].

15 июня 2007 года, в связи с подписанием Акта о каноническом общении, официально было распространено Заявление епископа Ирийского Даниила, гласящее[2], что епископ Даниил полагает «союз с Московской Патриархией пока что преждевременным»; Заявление также опровергло прежде распространявшиеся в СМИ сведения о том, что он осуждает Акт[3].

В июне 2008 года не прибыл на Архиерейский собор Русской православной церкви по болезни[4]

Скончался утром 26 апреля 2010 года на 80-м году жизни в городе Ири, штат Пенсильвания.

Отпевание состоялось 28 апреля 2010 года в соборе Рождества Христова города Ири[5]. Погребён на местном православном кладбище.

Наследие

Был одним из наиболее известных иконописцев Русского Зарубежья, учеником известного иконописца Пимена Софронова, вместе с которым расписал многие иконостасы в США, в том числе Свято-Владимирский храм-памятник в Джексоне, Свято-Троицкий собор в Астории в Нью-Йорке и Иоанно-Предтеченский собор в Вашингтоне. В одиночку он расписал иконостас Покровского кафедрального собора Пресвятой Богородицы в Чикаго, а также большую икону распятия в соборе. Также расписывал православные храмы и в Западной Европе.

Являлся членом Синодального архитектурного комитета РПЦЗ, членом парижского общества «Икона». Был известен как церковный архитектор, знаток богослужебного устава и древнерусского знаменного пения, а также как автор литературных произведений и переводчик.

На хорошем уровне знал около 30 языков, изучал древние языки, практически владел основными современными европейскими, классическими и многими восточными. Кроме того, обладал высоким поэтическим даром, переводил древнегреческие басни на русский язык и басни Крылова на английский язык[6].

Напишите отзыв о статье "Даниил (Александров)"

Примечания

  1. [www.pravmir.ru/angel-irijskoj-cerkvi-svetloj-pamyati-episkopa-daniila/ Ангел Ирийской Церкви. Светлой памяти епископа Даниила | Православие и мир]
  2. [www.synod.com/synod/2007/6bpdaniel.html Заявление епископа Ирийского Даниила, викария Председателя Архиерейского Синода, окормляющего единоверцев. 15 июня 2007]
  3. [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=18830 Епископ РПЦЗ направляет своих клириков в Россию для укрепления связей с Московским патриархатом]Интерфакс.ru 20 июня 2007 года
  4. [mospat.ru/archive/41530.htm Доклад председателя Мандатной комиссии архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка о Мандатной комиссии Архиерейского Собора Русской Православной Церкви : Рус…]
  5. [www.patriarchia.ru/db/text/1149690.html Состоялось отпевание и погребение епископа Ирийского Даниила / Новости / Патриархия.ru]
  6. [www.russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_bpdaniel.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]

Ссылки

  • [www.patriarchia.ru/db/text/424841.html Даниил, епископ (Александров Дмитрий Борисович)] на сайте patriarchia.ru
  • [www.pravmir.ru/skonchalsya-episkop-irijskij-daniil-vikarij-pervoierarxa-rpcz-po-okormleniyu-edinovercev/ Скончался епископ Ирийский Даниил — викарий Первоиерарха РПЦЗ по окормлению единоверцев] // Православие и мир.
  • [www.pravmir.ru/pamyati-vladyki-daniila-prinoshenie-edinoverca/ «Памяти Владыки Даниила». Приношение единоверца] // Православие и мир.
  • [www.patriarchia.ru/db/text/1149690.html Состоялось отпевание и погребение епископа Ирийского Даниила] // Патриархия.Ру.
  • [www.sorokinfond.ru/index.php?id=1184 Ангел Ирийской Церкви. Светлой памяти епископа Даниила]
  • [www.rocorstudies.org/church-people/lives-of-bishops/2010/11/07/episkop-daniil/ Епископ Даниил]

Отрывок, характеризующий Даниил (Александров)

Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.