Данилова, Мария Ивановна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мария Данилова
Имя при рождении:

Марья Ивановна Перфильева

Дата рождения:

1793(1793)

Место рождения:

Санкт-Петербург, Российская империя

Дата смерти:

20 января 1810(1810-01-20)

Место смерти:

Санкт-Петербург, Российская империя

Профессия:

артистка балета

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Псевдонимы:

Данилова

Театр:

Петербургская труппа императорских театров

Мари́я Ива́новна Дани́лова (настоящая фамилия Перфильева; 1793, Петербург — 20.01.1810, Петербург) — русская балерина. В её честь назван кратер Данилова на Венере.





Биография

Мария Данилова в 1801 году поступила в Петербургское театральное училище; педагоги Ш. Дидло и E. И. Колосова[1]. Дидло называл её одной из своих самых лучших учениц[2].

Ещё будучи ученицей, вышла на профессиональную сцену, приняв участие исполнением небольших партий в балетах Дидло — «Аполлон и Дафна» (1802), «Зефир и Флора» (1804)[1]. По окончании учёбы успешно дебютировала в постановке «Любовь Венеры и Адониса, или Мщение Марса» незадолго до этого прибывшего в Россию танцора и балетмейстера Луи Дюпора и в конце 1809 года была зачислена солисткой в императорскую балетную труппу[1][3].

В 1808 году в Петербургскую балетную труппу был принят новый танцор — Люи Дюпор, бежавший из Франции как политический эмигрант. Это был выдающийся балетный деятель, сразу же потрясший взыскательную петербургскую публику. Критика писала, что он «отличался поразительной лёгкостью и эластичностью движений: в три прыжка он перелетал всю сцену Большого театра»[4]. Дюпор и Данилова были партнёрами во многих постановках, но их отношения не ограничились лишь балетным партнёрством, а переросли и в личные. В собственных постановках Лую Дюпор главные женские партии всегда отводил М. Даниловой.

8 января 1809 года в Эрмитажном театре впервые прошёл балет «Амур и Психея» (Psyche et l’Amour), композитор К. А. Кавос, балетмейстер Ш.Дидло, где в главных партиях блистали Марья Данилова и Луи Люпор[5]. Эта роль стала судьбоносной для молодой балерины. Балет был тут же перенесён на сцену Большого Каменного театра и показан зрителям. Критика заливалась восторженными отзывами: «Все в восторге, — писали газеты. — Выше этого никто и ничего ещё не создавал», «Прекрасные, благородные черты лица, стройность стана, волны светло-русых волос, голубые глаза, нежные и вместе с тем пламенные, необыкновенная грациозность движений, маленькая ножка — делали её красавицей в полном смысле, а воздушная легкость танцев олицетворяла в ней, как нельзя лучше, эфирную жрицу Терпсихоры. Данилова участвовала в спектаклях почти каждый день, и чудные поэтические создания Дидло представляли обширное поле, где необыкновенный талант её мог развиваться в различных видах… Роль Психеи, казалось, была создана нарочно для неё, и она выполнила её с тем совершенством, которое принадлежит только талантам гениальным». Восторженная критика назвала юную Марью Данилову «русской Тальони»[6]. Данилову отметили даже известные литераторы, посвятив ей поэтические строки своих произведений — Н. Карамзин, Н. Гнедич, К. Н. Батюшков, А. Измайлов[1][2][7].

Но этот же балет, вознесший балерину к славе, стал причиной её ранней кончины. По ходу действия специальные устройства поднимали балерину вверх за прикрепленный трос, а затем резко опускали вниз, создавая впечатление падения. Но однажды техника дала сбой. Данилова уже была в воздухе, когда почувствовала сильный толчок. Её тут же опустили вниз. Но произошедший удар дал себя знать незамедлительно — в тот же день у неё пошла кровь горлом, открылась чахотка. Болезнь примы балета вызвала всеобщую тревогу, император Александр Павлович лично прислал врачей[2]. Несмотря на развивающуюся чахотку, Данилова продолжала выступать, исполнив за короткое время свыше шестидесяти главных партий на сценах петербургских театров, что истощило уже надломленный организм.

В возрасте 17 лет она скончалась.

Злые языки обвиняли в её ранней смерти неверного французского танцора. Но доподлинно известно, что юная балерина умерла от туберкулёза.

Поэт К. Н. Батюшков посвятил её памяти строки:
СТИХИ НА СМЕРТЬ ДАНИЛОВОЙ,

ТАНЦОВЩИЦЫ С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО ТЕАТРА

Вторую Душеньку или ещё прекрасней,
Ещё, ещё опасней,
Меж Терпсихориных любимиц усмотрев,
Венера не могла сокрыть жестокий гнев:
С мольбою к паркам приступила
И нас Даниловой лишила[8].

Некоторое время партию Психеи в партнёрстве с Л. Дюпором исполняла Ж. Сен-Клер, но уже через месяц балет был снят с репертуара.

Репертуар (основные партии)

  • 1808 — «Любовь Венеры и Адониса, или Мщение Марса», постановка Л.Дюпора — Венера (дебют)
  • 1808 — «Севильский цирюльник», постановка Л. Дюпора — Розина
  • 1808 — «Зефир и Флора», музыка Кавоса, балетмейстер К. Дидло — Флора (Эрмитажный театр, в партии Зефира — Луи Дюпор)[9]
  • 1809 — «Суд Париса», постановка Л. Дюпора — Энона
  • 1809 — «Пигмалион», постановка Л. Дюпора — Галатея
  • 1809 — «Амур и Психея», постановка Ш. Дидло — Психея

Напишите отзыв о статье "Данилова, Мария Ивановна"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [persons-info.com/index.php?id=164&lang=ru&p=1&srch_tab=194&dd=20&mm=1&sort=fio&abc=%D0%90&ntype=340&c_fio=&v_fio=&c_sex=&v_sex=&c_ddb=&v_ddb=&c_mmb=&v_mmb=&c_yyb=&v_yyb=&c_placeb=&v_placeb=&c_ddd=&v_ddd=&c_mmd=&v_mmd=&c_yyd=&v_yyd=&c_placed=&v_placed=&c_age=&v_age=&c_zodiac=&v_zodiac=&c_japon=&v_japon=&c_kwd=&v_kwd=&c_places=&v_places=&c_descr=&v_descr=&c_foto=&v_foto=&mode=1002&pid=70716 ДАНИЛОВА Мария Ивановна]
  2. 1 2 3 [www.peoples.ru/art/theatre/ballet/maria_danilova/ Мария Ивановна Данилова /Мария Перфильева/]
  3. Уманский А. М. Данилова, Марья // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  4. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/24327/Дюпор Большая биографическая энциклопедия, автор Вл. Греков]
  5. [www.balletmusic.narod.ru/ballet_1.htm Балетная и танцевальная музыка]
  6. [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/4592 Биографический словарь. 2000 // Данилова Марья (Перфильева)]
  7. [www.niv.ru/doc/ballet/encyclopedia/018.htm Энциклопедия балета (страница 18)]
  8. [www.litera.ru/stixiya/authors/batyushkov/vtoruyu-dushenku-ili.html К. Н. Батюшков. Полное собрание сочинений. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва, Ленинград: Советский писатель, 1964]
  9. [culture.niv.ru/doc/theatre/encyclopedia/175.htm Энциклопедия балета, стр. 175]

Литература

Отрывок, характеризующий Данилова, Мария Ивановна

Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.