Данилов, Александр Анатольевич (историк)

Алекса́ндр Анато́льевич Дани́лов (19 августа 1954 года, Москва) — советский и российский историк, специалист в области новейшей истории России. Доктор исторических наук, профессор. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Заслуженный деятель науки Республики Адыгея. Почетный академик Академии наук Чеченской Республики. Действительный член Российской академии естественных наук, Академии педагогических и социальных наук, Нью-Йоркской академии наук.

Биография

Окончил исторический факультет Хабаровского государственного педагогического института (1979) и аспирантуру МГПИ им. В. И. Ленина.

Кандидатская диссертация «Комсомол — активный помощник КПСС в воспитании рабочей молодёжи в ходе социалистического соревнования. 1966—1980 гг.» (1985, научный руководитель — О. И. Терновой), докторская — «Партийное руководство развитием творческой активности работающей молодёжи. 1970—1980-е гг.» (1989).

С 1981 года работал в МГПИ: ассистент, старший преподаватель, доцент, профессор кафедры истории КПСС, с 1991 года — заведующий общеинститутской кафедрой истории. Отмечают возникшее с середины 1990-х годов под его руководством научное направление по исследованию проблем инакомыслия в СССР.

Заместитель председателя Экспертного совета ВАК РФ по истории (1999—2013). Под руководством А. А. Данилова защитили кандидатские диссертации многие известные общественные деятели: Президент Академии наук Чеченской Республики Ш. А. Гапуров, политик Олег Митволь, журналист Ислам Хатуев и другие. В 2000-е годы совмещал работу на факультете социологии, экономики и права МПГУ с преподаванием на кафедре истории России XX—XXI веков исторического факультета МГУ.

Член Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий (2004—2014). Зам. пред. Научно-методического совета Минобразования РФ (1993—2014). Эксперт Комиссии по Государственным премиям в области науки (2004—2009). Член Бюро Научного Совета РАН по истории революций в России (1994—1997).

Автор и соавтор многочисленных учебников истории России для средней школы, руководитель центра гуманитарного образования издательства «Просвещение», главный редактор журнала «Исторический журнал: научные исследования» (2010—2014), член редакционного совета журнала «Преподавание истории в школе», зам. председателя редакционного совета «Вестника истории, литературы, искусства» (ОИФН РАН) .

Скандал с плагиатом

В ноябре 2012 года разгорелся скандал вокруг защиты в возглавляемом Даниловым диссертационном совете Д 212.154.01 диссертаций директора СУНЦ МГУ Андрея Андриянова и политика Владимира Тора, в текстах которых был обнаружен значительный плагиат. Минобрнауки создало комиссию по расследованию, которая 31 января 2013 года рекомендовала запретить Александру Данилову занимать какие-либо должности, связанные с присуждением учёных степеней. Журналистское расследование показало наличие проблем со многими другими диссертациями, защищёнными в совете (плагиат, ссылки на несуществующие публикации). 1 февраля 2013 года А. А. Данилов был уволен из МПГУ по личному заявлению.

Взгляды

О голодоморе: «Кто же может утверждать, что не было голода, если умерли миллионы людей. Но термин „организованный голод“ подразумевает эту цель — организацию голода. Какая же власть поставит задачу организовать голод в своей стране? Это же невозможно. Голодомора в том смысле, в каком это сегодня понимается на Украине — как специально организованной акции, — да, не было. И уж во всяком случае, это не был геноцид какого-то конкретного народа. Умирали люди далеко не одной национальности».

Публикации

Книги

• Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы
• Становление и крушение однопартийной системы в СССР
• Историография сталинизма
• Власть и оппозиция
• История России в ХХ веке: деятели науки, образования, культуры

Публицистика

• [olegnaumov.ru/index/sitemenu/51 Л. И. Брежнев: путь к краху империи] // Наумов О. Г. Диалоги о России и свободе.
• Данилов А. А. [www.novayagazeta.ru/comments/53299.html Партия жуликов и обжор] // Новая газета. — 02.07.2012. — № 72.

Интервью

• [ria.ru/edu_analysis/20090828/182803972.html Детей нужно воспитывать на позитивных исторических примерах] // РИА Новости
• [ria.ru/edu_analysis/20110128/327510715.html Быть патриотом в России стало «несовременным»] // РИА Новости
• Доброхотов Р. [slon.ru/russia/aleksandr_danilov_lazeek_dlya_zhelayushchikh_zashchitit_dissertatsiyu_ochen_mnogo_-881882.xhtml Лазеек для желающих защитить диссертацию очень много] // «Slon.ru». 31.01.2013

Литература

• Данилов Александр Анатольевич // Кто есть кто в российской политической науке. М., 2003
• Данилов Александр Анатольевич // Чернобаев А. А. Историки России: Кто есть кто в изучении отечественной истории. Биобиблиографический словарь. — Саратов: Летопись, 2000. — С. 302. — ISBN 5-85559-092-5
• Данилов Александр Анатольевич // Who is who in Russia. 2008
• Данилов Александр Анатольевич // Историки России. М., 2016
• Казьмин В. Н. [cheloveknauka.com/v/8534/a?#?page=1 Идейно-политическая ситуация в России в 1971—1991 гг.: центр и регионы Западной Сибири] / : автореф. дис … доктора исторических наук : 07.00.02. — Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 2010. — 45 с.
• Кузнецов А. В. [newtimes.ru/articles/detail/3157 Направление главного удара: в детские головы внедряют советские представления о войне] // The New Times. — 11.05.2009. — № 18.
• Курляндский И. А., Лавров В. М. [www.novayagazeta.ru/society/38289.html Манифест неосталинизма] // Новая газета. — 23.10.2008. — № 79.
• Ферро М. Как изучают историю дети разных стран. 2-е изд., М., 2012
• Смирнов И. В. [ps.1september.ru/article.php?ID=200205522 Шпаргалка как жанр] // Газета «Первое сентября». — № 56.

Ссылки

• [eastjournal.ru/docs/editors/danilov.htm Страница] на сайте журнала «Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке»
• [orange.strf.ru/client/expert.aspx?ob_no=2278 Публикации] в архиве сайта «STRF.ru»

Отрывок, характеризующий Данилов, Александр Анатольевич (историк)

«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.