Данилов, Семён Степанович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Семён Степанович Данилов
Дата рождения

1910(1910)

Место рождения

деревня Киреево, Свияжский уезд, Казанская губерния, Российская империя

Дата смерти

29 октября 1971(1971-10-29)

Место смерти

город Казань, Татарская АССР, РСФСР, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

инженерные войска

Годы службы

1941—1945

Звание

старшина

Часть

180-й отдельный сапёрный батальон 167-й стрелковой дивизии

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Семён Степанович Данилов (1910—1971) — советский военнослужащий. В Рабоче-крестьянской Красной Армии служил с 1941 по 1945 год. Участник Великой Отечественной войны. Полный кавалер ордена Славы. Воинское звание — старшина.





Биография

До войны

Семён Степанович Данилов родился в 1910 году[1][2] в деревне Киреево[1][3] Свияжского уезда[4] Казанской губернии Российской империи (ныне деревня Зеленодольского района Республики Татарстан Российской Федерации) в крестьянской семье. Русский[1]. Окончил начальную школу[5]. Сначала крестьянствовал. В период коллективизации вступил в колхоз[2][5]. Позднее переехал в Казань, где до войны работал штукатуром в строительной организации[3].

На фронтах Великой Отечественной войны

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии С. С. Данилов был призван Казанским городским военкоматом в июле 1941 года[1][5]. Прошёл военную подготовку в запасном стрелковом полку, освоил воинскую специальность сапёра. Не позднее апреля 1942 года был направлен в сформированную в Свердловской области 167-ю стрелковую дивизию и зачислен рядовым сапёром в 180-й отдельный сапёрный батальон. В действующей армии красноармеец С. С. Данилов со 2 июля 1942 года. В боях с немецко-фашистскими захватчиками с 20 июля. Боевое крещение принял в частной наступательной операции дивизии под Малой Верейкой. С августа 1942 года по январь 1943 года дивизия, в которой воевал Семён Степанович, вела позиционные бои севернее Воронежа в составе 38-й армии Воронежского фронта. Зимой-весной 1943 года С. С. Данилов принимал участие в Воронежско-Касторненской и Харьковской наступательной операциях, в ходе которых части соединения генерал-майора И. И. Мельникова вышли на подступы к городу Сумы, где закрепились на позициях, образовавших юго-западный участок Курской дуги. В мае 1943 года во время боёв за улучшение позиций в районе Пушкарёвки Семён Степанович был ранен[6], но к августу вернулся в строй. В период Битвы за Днепр красноармеец Данилов вёл инженерную разведку, прокладывал маршруты наступающим стрелковым частям через минные поля противника, обезвреживал оставленные немцами мины-сюрпризы, работал на переправах через Псёл, Десну и Днепр. Во время боёв за освобождение города Киева сапёры 180-го отдельного сапёрного батальона, действуя в качестве танкового десанта, обеспечили прорыв через минные заграждения противника 39-го отдельного танкового полка и вместе с танкистами ворвались в дачный посёлок Пуща-Водица. 5 ноября бойцы капитана Г. Ф. Самойловича на головных танках одними из первых вошли в Киев с севера. После освобождения города красноармеец С. С. Данилов в составе своего подразделения принимал участие в разминировании территории кондитерской фабрики и складов пивзавода, а также обеспечивал закрепление достигнутых дивизией рубежей к югу от столицы Украинской ССР[7].

Отразив мощный танковый контрудар противника под Киевом, войска 1-го Украинского фронта начали наступление на Правобережной Украине. Красноармеец С. С. Данилов особенно отличился в боях на территории Каменец-Подольской и Тарнопольской областей.

Орден Славы III степени

В начале апреля 1944 года 167-я стрелковая дивизия в составе 1-й гвардейской армии была брошена на ликвидацию окружённой северо-западнее Каменец-Подольского 1-й танковой армии вермахта. 2 апреля группа сапёров-разведчиков 180-го отдельного сапёрного батальона, в состав которой был включён красноармеец С. С. Данилов, получила задачу исследовать берега реки Збруч в районе населённого пункта Збриж и наметить удобные места для форсирования водной преграды. Действовать группе пришлось днём на виду у противника, но несмотря на интенсивный обстрел со стороны немцев, сапёры выполнили боевую задачу. Позднее Семён Степанович самоотверженно трудился на обустройстве переправ, по которым на левый берег реки переправились основные силы дивизии с техникой и артиллерией[8].

Тем не менее, сил, задействованных в операции по уничтожению крупной группировки противника, было недостаточно. 23 немецкие дивизии (в том числе 10 танковых) ценой больших потерь сумели вырваться из кольца в направлении города Бучач. Преследуя отходящие части врага, 167-я стрелковая дивизия вышла на рубеж реки Джурин у населённого пункта Джуринская Слободка, где противник имел заранее подготовленную линию обороны. Чтобы оценить силы противостоявших дивизии немецких соединений и выявить огневые средства врага командование решило провести разведку боем силами 520-го стрелкового полка. Группе сапёров, старшим которой был назначен С. С. Данилов, было поручено непосредственно перед атакой произвести инженерную разведку местности. Смело выдвинувшись к переднему краю немцев, Семён Степанович со своими бойцами под огнём врага проделал проходы в проволочных заграждениях и тщательно обследовал подходы к немецким траншеям на наличие мин. Умелая работа сапёров во многом определила успешные действия стрелковых подразделений при выполнении боевой задачи. При этом личный состав 520-го стрелкового полка не имел потерь на инженерных заграждениях противника[8].

В первой декаде апреля 1944 года немецкое командование перебросило на восточный фронт дополнительные резервы из Германии, Франции, Дании, Румынии, Венгрии и Югославии. Мощными контрударами и упорной обороной противник остановил дальнейшее продвижение советских войск и вынудил их перейти к обороне. 167-я стрелковая дивизия закрепилась на позициях в трёх километрах западнее Джуринской Слободки, которые удерживала до начала Львовско-Сандомирской операции. В преддверии крупномасштабного наступления 1-го Украинского фронта на Западной Украине в период с 15 по 20 июня 1944 года красноармеец С. С. Данилов, исполняя обязанности старшего группы поиска, проделал большую работу по инженерной разведке переднего края противника на участке 465-го стрелкового полка. Его стараниями было проделано семь проходов в проволочных заграждениях неприятеля и один проход через минное поле, обнаруженное во время разведывательных мероприятий[1][5][8]. По оценке командира батальона капитана Г. Ф. Самойловича красноармеец Данилов «своим беспримерным мужеством и личной храбростью, созданием проходов в заграждениях противника обеспечил успешные действия групп дивизионных и полковых разведок»[8]. За образцовое выполнение боевых заданий командования приказом от 9 июля 1944 года Семён Степанович был награждён орденом Славы 3-й степени (№ 134399)[2].

Орден Славы II степени

13 июля 1944 года войска 1-го и 4-го Украинских фронтов перешли в наступление в рамках Львовско-Сандомирской операции. После ожесточённых боёв 1-я гвардейская армия прорвала оборону противника и развила наступление на станиславском направлении. 167-я стрелковая дивизия полковника И. Д. Дряхлова, наступавшая в составе 107-го стрелкового корпуса в условиях сильно пересечённой местности с многочисленными водными преградами, благодаря слаженной работе своих инженерных подразделений, в том числе и 180-го отдельного сапёрного батальона, неотступно преследовала врага, и не давая ему закрепиться на промежуточных рубежах, освободила несколько десятков населённых пунктов. 6 августа совместно с гвардейцами полковника Т. У. Гринченко дивизия освободила город Дрогобыч, и продвинувшись в северо-западном направлении, вышла к отрогам Карпатских гор. В дальнейшем ей предстояло вести наступление в тяжёлых условиях горно-лесистой местности с сильно заболоченными низменными участками. В период подготовки Восточно-Карпатской операции опытный сапёр красноармеец С. С. Данилов был придан одному из разведывательных взводов и неоднократно прокладывал путь разведгруппам через инженерные заграждения противника. Кроме того, Семён Степанович принимал непосредственное участие в разведоперациях. Так, 6 сентября 1944 года в районе города Санок при разведке переднего края немцев он засёк три вражеские пулемётные точки, которые позднее были уничтожены[1][5][6]. Накануне наступления Данилов был направлен в расположение 3-го стрелкового батальона 465-го стрелкового полка, которому предстояло прорвать сильно укреплённую оборону противника у села Струже Мала (Stróże Małe). 9 сентября в критический момент боя, когда атака готова была захлебнуться, Семён Степанович смело бросился вперёд и личным примером увлёк за собой пехоту. Будучи ранен, он одним из первых ворвался в населённый пункт, где в ходе боя огнём из автомата уничтожил 7 немецких солдат. Несмотря на ранение, Данилов остался в строю и продолжал вести разведку маршрута наступления, благодаря чему 3-й стрелковый батальон уверенно продвигался вперёд[1][5][6]. За доблесть и мужество, проявленные в бою, приказом от 14 октября 1944 года красноармеец С. С. Данилов был награждён орденом Славы 2-й степени (№ 1543)[2].

Орден Славы I степени

Прорвав немецкую оборону, 167-я стрелковая дивизия после тяжёлых боёв 23 сентября 1944 года вышла к чехословацкой границе в районе Лупковского перевала. Немецкое командование вынуждено было спешно перебросить в район наступления 1-й гвардейской армии дополнительные резервы. На время противнику удалось остановить продвижение Красной Армии вглубь Словакии. Но уже в ноябре советские войска преодолели горные участки и вышли на Восточнословацкую низменность. Большую помощь наступающим частям своей дивизии в инженерном плане оказывал 180-й отдельный сапёрный батальон под командованием капитан-инженера Е. Д. Вагина. Сапёры особенно отличились во время боёв за город Михаловце. В ночь на 25 ноября бойцы батальона в тяжёлых погодных условиях и под интенсивным миномётным обстрелом со стороны противника возвели переправу через реку Черна Вода (Чъерна-Вода) в районе населённого пункта Блатне (Блатне Ревіштя), обеспечив переброску на западный берег полковой артиллерии, что способствовало развитию успеха дивизии в боях за плацдарм и отражению вражеских контратак в районе сёл Хажин и Ястрабье (Jастрабjе при Михаловцима). Днём 25 ноября и в ночь на 26 ноября, работая в ледяной воде, сапёры возвели большегрузный мост, обеспечив пропуск техники и артиллерии трёх дивизий 107-го стрелкового корпуса, что ускорило взятие советскими войсками города Михаловце[9]. В ходе Восточно-Карпатской операции и последующем наступлении в восточной Словакии опытный боец Данилов неоднократно водил группы сапёров-разведчиков на ответственные задания командования. За боевые заслуги и умелое руководство группами ему было присвоено сержантское звание. В ходе дальнейшего наступления дивизии в Карпатах С. С. Данилов зимой 1945 года участвовал в прорыве немецкой обороны на реке Попрад, форсировал Дунаец у села Дембно (Dębno, Nowy Targ County), в составе своего подразделения освобождал Новы-Тарг. К концу операции 167-я стрелковая дивизия вышла к населённому пункту Липница-Велька (Lipnica Wielka) близ границы с Чехословакией, откуда была переброшена в район польского города Струмень. Здесь на берегу Вислы дивизия начала подготовку в Моравско-Остравской наступательной операции, в рамках которой ей предстояло прорвать сильно укреплённую оборону противника у населённого пункта Дрогомысль (Drogomyśl). В преддверии наступления сержант С. С. Данилов совершил свой главный подвиг.

Командование хотело знать всё об устройстве инженерных заграждений противника и организации его огневой системы, при этом не только на переднем крае, но и в глубине вражеской обороны. У войсковых разведчиков шансов было немного: все подступы к немецким траншеям были тщательно заминированы и опутаны несколькими рядами колючей проволоки. Поэтому к решению задачи была привлечена группа разведчиков-сапёров из состава 180-го отдельного сапёрного батальона, которую возглавил сержант С. С. Данилов. Но и опытным сапёрам подобраться к оборонительной линии немцев удалось не сразу. Две ночи 5 и 6 марта ушли на разведку нейтральной полосы и проделывание проходов в минных заграждениях. Работая в темноте под непрекращающимся пулемётным огнём впереди группы, Семён Степанович лично обнаружил пять минных полей. Уверенно продвигаясь вперёд, он сам себе проделывал проходы в заграждениях противника, сняв более 50 мин[2][5][10]. Всего группой было обезврежено до 200 минно-взрывных устройств различного типа[2][11]. В ночь на 7 марта сержант Данилов со своими бойцами сумел вплотную подобраться к немецким траншеям. Действуя в непосредственной близости от врага, сапёры полностью вскрыли систему его фортификационных сооружений, расположение траншей и огневых точек первой линии обороны[10]. Но выполнена была только половина задания. Незадолго до рассвета, когда внимание немцев несколько ослабло, разведчики-сапёры пересекли передний край противника и углубились в его ближние тылы. В течение дня они вели разведку в глубине немецких оборонительных построений, фиксируя расположение долговременных сооружений, траншей и ходов сообщения, засекая позиции артиллерийских орудий и пулемётные точки, определяя численность и состав противостоящих дивизии сил противника. Результаты работы разведчиков были настолько впечатляющи, что Семёну Степановичу казалось, «что никогда ему не удавалось лучше выполнить подобное задание командования»"[11]. Однако добытые ценные разведданные ещё надо было доставить в штаб дивизии. В ночь на 8 марта разведруппа отправилась в обратный путь, но на нейтральной полосе попала под шквальный миномётный огонь. Сержант Данилов был контужен близким разрывом мины и потерял сознание. Из-под обстрела его вынесли боевые товарищи. Как только Семён Степанович очнулся, он немедленно отправился с докладом к командиру[2][11]. По оценке капитан-инженера Е. Д. Вагина «ценные, предоставленные своевременно, сведения обеспечили успех нашим наступающим частям»[10]. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1945 года сержант С. С. Данилов был награждён орденом Славы 1-й степени (№ 1075)[2].

В ходе начавшейся 10 марта Моравско-Остравской операции сапёры 180-го отдельного сапёрного батальона помогали частям дивизии преодолевать Вислу, дважды форсировать Одер, штурмовать Моравска-Остраву. Последней боевой операцией, в которой участвовал сержант С. С. Данилов, стала Пражская операция. Боевой путь Семён Степанович завершил на переправе через небольшую речку у населённого пункта Мерцдорф (ныне Martínkovice) к югу от города Браунау.

После войны

В 1945 году С. С. Данилов в звании старшины[4] был демобилизован[1][5]. После возвращения в Казань трудился в системе жилищно-коммунального хозяйства[11], затем работал в пожарной охране Казанского льнокомбината имени В. И. Ленина[1][2][5]. Умер Семён Степанович 29 октября 1971 года[1][2][4]. Похоронен в Казани.

Награды

Документы

  • [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. Номера в базе данных:
[www.podvignaroda.ru/?n=46755556 Орден Славы 1-й степени (архивный реквизит 46755556)].
[www.podvignaroda.ru/?n=45906241 Орден Славы 2-й степени (архивный реквизит 45906241)].
[www.podvignaroda.ru/?n=32375032 Орден Славы 3-й степени (архивный реквизит 32375032)].

Напишите отзыв о статье "Данилов, Семён Степанович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь, 2000.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11107 Биография С. С. Данилова на сайте «Герои страны»].
  3. 1 2 Лобода, 1967, с. 85.
  4. 1 2 3 [tatarile.org/maglumat/%D1%88%D3%99%D1%85%D0%B5%D1%81/%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B2-%D1%81%D0%B5%D0%BC%D1%91%D0%BD-%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 С. С. Данилов в татарской энциклопедии «Татар иле»].
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11461911@morfHeroes Энциклопедия Министерства обороны Российской Федерации. С. С. Данилов].
  6. 1 2 3 4 ЦАМО, ф. 33, оп. 690155, д. 5748.
  7. ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д. 3121.
  8. 1 2 3 4 5 ЦАМО, ф. 33, оп. 690155, д. 1923.
  9. ЦАМО, ф. 33, оп. 690306, д. 2887.
  10. 1 2 3 4 ЦАМО, ф. 33, оп. 686046, д. 183.
  11. 1 2 3 4 Лобода, 1967, с. 86.

Литература

  • [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0003/607308aa.shtml Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь] / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — ISBN 5-203-01883-9.
  • Лобода В. Ф. Солдатская слава. — М.: Военное издательство, 1967. — Т. 2. — С. 85—86. — 352 с.
  • Шевченко Н. Я. Звёзды Славы. — Казань: Таткнигоиздат, 1969. — С. 43—55. — 211 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11107 Данилов, Семён Степанович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Данилов, Семён Степанович

– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.