Баренбойм, Даниэль

Даниэль Баренбойм Daniel Bahrenbäum
Основная информация
Дата рождения	15 ноября 1942(1942-11-15) (81 год)
Место рождения	Буэнос-Айрес, Аргентина
Страна	Израиль Израиль, Аргентина Аргентина
Профессии	пианист, дирижёр
Инструменты	фортепиано
Коллективы	Берлинская государственная опера
Награды	«Грэмми»
[www.danielbarenboim.com ielbarenboim.com]

Даниэль Баренбойм (нем. Daniel Bahrenbäum, 15 ноября 1942, Буэнос-Айрес) — израильский дирижёр и пианист.

Биография

Родился в Аргентине в еврейской семье. Занимался музыкой с пяти лет, его первыми и единственными учителями были мать и отец — выходцы из России Аида Шустер и Энрике Баренбойм (1913—1998), оба пианисты. В число учеников Энрике Баренбойма входят Даниэл Альфред Вакс, Лало Шифрин, Луис Бакалов и ряд других известных пианистов. К ученикам Аиды Баренбойм относятся Вячеслав Динерштейн, Эйран Каценеленбоген, Жорж Лепо (George Lepauw) и ряд других.

Дал свой первый концерт в Буэнос-Айресе в возрасте семи лет. В 1952 году семья переехала в Израиль. В 1954 году Даниэль приехал в Зальцбург учиться дирижёрскому искусству у Игоря Маркевича. С тех пор он концертировал в разных странах мира.

С 1975 по 1989 годы Баренбойм возглавлял Оркестр Парижа, сменив на этом посту Георга Шолти. С 1991 по 2006 год он руководил, опять-таки вслед за Шолти, Чикагским симфоническим оркестром, а кроме того, с 1992 года стал музыкальным директором Берлинской государственной оперы. С 2006 года — приглашённый руководитель оркестра миланского театра «Ла Скала», с 2011 года — главный дирижёр и музыкальный руководитель этого театра.

Баренбойм имеет гражданства Аргентины и Израиля, а также почётные гражданства Государства Палестина и Испании; живёт в Берлине.

Личная жизнь

В 1967 году женой Баренбойма стала Жаклин дю Пре. Карьера дю Пре из-за болезни закончилась уже в 1973 году (в 1987 году она умерла).

С начала 1980-х спутницей Баренбойма стала пианистка Елена Башкирова (дочь Дмитрия Башкирова). Они оформили брак в 1988 году, у них двое детей (младший — Михаэль Баренбойм — концертирующий скрипач).

Творческая деятельность

Как пианист дебютировал в 1952 году в Вене и Риме. Выступал в ансамбле со скрипачом Адольфом Бушем, пианистом Артуром Рубинштейном, играл с такими дирижёрами, как Вильгельм Фуртвенглер и Отто Клемперер. Первые записи Баренбойма относятся к 1954 году. В 1955 году он изучал композицию в Париже у Нади Буланже. В 1965 году стал руководителем Английского камерного оркестра и записал с ним как пианист и дирижёр все концерты Моцарта.

В период, когда его женой была Жаклин дю Пре, Баренбойм совместно с ней, со скрипачами Пинхасом Цукерманом и Ицхаком Перлманом, а также Исааком Стерном и Зубином Метой, исполнял и записывал исключительно камерную музыку, больше всего — Бетховена, а также Шуберта.

В Севилье Даниэль Баренбойм вместе с Эдвардом Саидом создал оркестр «Западно-восточный диван», состоящий из молодых арабских и еврейских музыкантов. В соавторстве с Саидом написал книгу «Параллели и парадоксы» (2002).

Музыкальный репертуар

В репертуар Баренбойма-пианиста входят композиторы от Баха до Булеза и Дютийё.

Начиная с 1973 года, когда он дебютировал в Эдинбурге моцартовским «Дон Жуаном», Баренбойм выступает также как оперный дирижёр, в 1981—1983 и 1986—1999 годах он был дирижёром Байройтского фестиваля. Кроме того, как аккомпаниатор, он записал вместе с Дитрихом Фишером-Дискау песни Моцарта, Брамса, Листа и Хуго Вольфа.

Признание

Творчество Баренбойма получило широкое признание публики. Он — почётный доктор нескольких университетов мира, обладатель ряда премий и государственных наград:

• Большой крест ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» (2002);
• Командор Ордена Почётного легиона (2007)
• Премия Вильгельма Фуртвенглера (2003);
• Премия Роберта Шумана (2005);
• Премия Эрнста фон Сименса (2006);
• Премия Герберта фон Караяна (2010).

Баренбойм — шестикратный лауреат премии «Грэмми» (1976, 1991, 2002 — как дирижёр; 1990, 1994, 2001 — как пианист).

В 2004 году он получил в Израиле премию Вольфа, которая присуждается учёным и художникам «за достижения в интересах человечества и деле мира между народами», в 2007 году ему вручена Императорская премия Японии. Введён в Зал славы журнала Gramophone.

Был почётным знаменосцем олимпийского флага на открытии Олимпийских игр 2012 года в Лондоне.

Библиография

• Barenboim D., Lewin M. Daniel Barenboim: a life in music. New York: C. Scribner’s Sons; Maxwell Macmillan International, 1992
• Barenboim D., Said E.W. Parallels and paradoxes: explorations in music and society.New York: Pantheon Books, 2002

Ссылки

• [wm01.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=41:11673]
• [wagner.su/conductors/Barenboim Даниэль Баренбойм, биография, дискография.]

Отрывок, характеризующий Баренбойм, Даниэль

– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!