Канеман, Даниел

Даниел Канеман
Daniel Kahneman
Дата рождения:	5 марта 1934(1934-03-05) (90 лет)
Место рождения:	Тель-Авив, подмандатная Палестина
Страна:	Израиль, США
Научная сфера:	экономика, социальная психология
Награды и премии:	Нобелевская премия по экономике (2002) Премия Кампе де Ферье (2006)

Даниел Ка́неман (англ. Daniel Kahneman, ивр. ‏דניאל כהנמן‏‎, родился 5 марта 1934, Тель-Авив) — израильско-американский психолог, один из основоположников психологической экономической теории и поведенческих финансов, в которых объединены экономика и когнитивистика для объяснения иррациональности отношения человека к риску в принятии решений и в управлении своим поведением. Знаменит своей работой, выполненной совместно с Амосом Тверски и другими авторами, по установлению когнитивной основы для общих человеческих заблуждений в использовании эвристик, а также для развития теории перспектив; лауреат Нобелевской премии по экономике 2002 года «за применение психологической методики в экономической науке, в особенности — при исследовании формирования суждений и принятия решений в условиях неопределённости» (совместно с В. Смитом), несмотря на то, что исследования проводил как психолог, а не как экономист.

Биография

Канеман родился в Тель-Авиве, провёл свои детские годы в Париже, переехал в Палестину в 1946 году. Получил степень бакалавра математики и психологии в Еврейском университете в Иерусалиме в 1954 году, после чего работал в Армии обороны Израиля, в основном в психологическом отделе. Подразделение, в котором он служил, занималось отбором и тестированием призывников. Канеман разрабатывал интервью для оценки личности.

После увольнения из армии Канеман возвратился в Еврейский университет, где прослушал курсы логики и философии науки. В 1958 году переехал в Соединённые Штаты Америки и получил степень доктора философии по психологии в Калифорнийском университете, Беркли в 1961 году.

С 1969 года сотрудничал с Амосом Тверски, который по приглашению Канемана читал в Еврейском университете лекции об оценке вероятности событий.

В настоящее время работает в Принстонском университете, а также в Еврейском университете. Входит в редакционный совет журнала Economics and Philosophy. Канеман никогда не заявлял, что он один занимался психологической экономикой — он указывал, что все, что им получено в этой области, он и Тверски достигли совместно с их соавторами Ричардом Талером и Джеком Кнетчем.

Канеман женат на Энн Трисман, знаменитой исследовательнице внимания и памяти.

Объясняя, почему он занялся психологией, Канеман однажды писал:

Это, должно быть, было в конце 1941 или в начале 1942. Евреи были обязаны носить Звезду Давида и соблюдать комендантский час с 18:00. Я пошел поиграть с христианским другом и задержался допоздна. Я вывернул мой коричневый свитер наизнанку, чтобы пройти несколько кварталов до дома. Я спускался по пустой улице и увидел приближающегося немецкого солдата. Он был в чёрной форме, которой, как мне говорили, следует особенно остерегаться, — её носили эсэсовцы. Я сближался с ним, пытаясь идти быстро, и заметил, что он пристально смотрит на меня. Он подозвал и обнял меня. Я испугался, что он заметит звезду внутри моего свитера. Он заговорил со мной по-немецки, с большим чувством. Выпустив меня из объятий, он открыл свой бумажник, показал мне фото мальчика и дал немного денег. Я пошёл домой, более чем когда-либо уверенный в том, что моя мать была права: люди бесконечно сложны и интересны.

Научные достижения

Первая совместная работа Канемана и Тверски была посвящена закону малых чисел. Дальнейшее сотрудничество привело учёных к фундаментальному прогрессу в понимании эвристики. В своих работах они рассматривали эвристические черты вероятностного мышления. В основном их внимание было сосредоточено на доступности, репрезентативности, закреплении (установка «якоря») и корректировке.

Доступность — это склонность людей переоценивать вероятность события, если примеры подобного рода легко приходят в голову. Репрезентативность — это склонность оценивать вероятность события исходя из того, в какой степени это событие соотносится с подходящей психической моделью (например с профессией). Закрепление и корректировка это процесс вынесения суждения, при котором изначальный ответ действует как якорь, а дополнительная информация используется лишь для того, чтобы корректировать этот ответ.

Анализ когнитивных и ситуационных факторов, проведённый Канеманом и Тверски, помог понять психологические процессы, управляющие человеческими суждениями и принятием решений.

Основные произведения

• Kahneman D., Tversky A. (1979) Prospect theory: An analysis of decision under risk. Econometrica, 47. — 313—327.
• Tversky A., Kahneman D. (1992) Advances in prospect theory: cumulative representation of uncertainty. Journal of Risk and Uncertainty, 5. — 297—232.

Изданное на русском языке

Монографии:

• Канеман Д. Внимание и усилие / пер. с англ. И. С. Уточкина. — М.: Смысл, 2006. — 288 с. — ISBN 5-89357-215-7, ISBN 0-13-050518-8.
• Канеман Д., Словик П., Тверски А. Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения. — Харьков: Гуманитарный центр, 2005. — 632 с. — ISBN 966-8324-14-5.
• Канеман Д. Думай медленно... решай быстро. — М.: АСТ, 2013. — 625 с.

Статьи:

• Канеман Д., Тверски А. [selfmoney.narod.ru/kanem.htm Рациональный выбор, ценности и фреймы] // Психологический журнал. — 2003. — Т. 24. — № 4. — С. 31−42.

Общественная деятельность

В 2016 году подписал письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО) .

См. также

• Когнитивное искажение
• Эффект привязки

Ссылки

• [www.princeton.edu/~kahneman/docs/DKahnemanCV.pdf Curriculum Vitae Д. Канемана (pdf)]
• [www.princeton.edu/~kahneman/ Страница Д.Канемана на сайте Принстонского университета]
• [nobelprize.org/economics/laureates/2002/kahneman-autobio.html Автобиография]
• [www.nobel.se/economics/laureates/2002/kahneman-lecture.html Нобелевская лекция Д.Канемана: Maps of Bounded Rationality (real video)]
• [alop.atspace.com/tui/kahneman-autobio.html «Объединение понимания психологических исследований в экономической науке, специально сосредоточенных на человеческих суждениях, и принятии решений в условиях неопределенности»]
• [www.psychology-online.net/articles/doc-648.html Даниэль Канеман]
• [www.proza.ru/2009/05/29/499 Даниэль Канеман. Робкие решения и смелые предсказания]

Отрывок, характеризующий Канеман, Даниел

Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.