Данкан, Хью Дейел

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Хью Дейел Данкан (англ. Hugh Dalziel Duncan, 19091970) — американский социолог, теоретик массовых коммуникаций, исследователь символической природы литературы и искусства.





Биография

Родился в Шотландии. Шестилетним приехал с семьей в США. Закончил университет Дрейка в Айове (1931). Докторскую диссертацию, написанную под руководством Роберта Редфилда и Луиса Вирта, защитил уже после войны в 1948. В основном работал в Чикаго, культурной истории которого посвящён и ряд его трудов. Был близок к Дэвиду Рисмену, Герберту Блумеру, поддерживал отношения с Эдвардом Шилзом.

Научные интересы и ориентиры

Не удовлетворенный чисто бихевиористским подходом к исследованию коммуникаций, который распространился в американской социологии 1940-х годов, Данкан сосредоточился на символах, опосредующих социальные взаимодействия, и сценическом характере социальной жизни. Он опирался при этом на идеи Джона Дьюи, работы чикагской социологической школы, принципы символического интеракционизма (Д. Г. Мид), но особенно — на мысли и труды Кеннета Бёрка, с которым дружил и переписывался c конца 1930-х годов (их переписка была позднее издана). Работы Данкана посвящены архитектуре, музыке, литературе, театру и в теоретическом плане близки к разработкам Ирвина Гофмана, драматургической перспективе в социологии.

Труды

  • 1953: Language and Literature in Society; a Sociological Essay on Theory and Method in the Interpretation of Linguistic Symbols, with a Bibliographical Guide to the Sociology of Literature. Chicago: University of Chicago Press
  • 1962: Communication and Social Order. New York: Bedminster Press
  • 1964: The Rise of Chicago as a Literary Center from 1885 to 1920: A Sociological Essay in American Culture. Totowa: Bedminster Press
  • 1965: Culture and Democracy: The Struggle for Form in Society and Architecture in Chicago and the Middle West During the Life and Times of Louis H. Sullivan. Totowa: Bedminster Press
  • 1968: Symbols in Society. New York: Oxford University Press
  • 1969: Symbols and Social Theory. New York: Oxford University Press

Публикации на русском языке

  • Социология искусства, литературы и музыки: социальные контексты символического опыта// Современная социологическая теория в её преемственности и изменении/ Под ред. Г.Беккера и А. Боскова. М.: Издательство иностранной литературы, 1961

Напишите отзыв о статье "Данкан, Хью Дейел"

Литература

  • A Second Chicago School? The Development of a Postwar American Sociology/ Gary Alan Fine, ed. Chicago: University of Chicago Press, 1995.

Ссылки

  • [www.tasa.org.au/docs/conferences/2003/Social%20Theory/071103%20de%20la%20Fuente.pdf Биография и труды] (англ.)
  • [www.javnost-thepublic.org/media/datoteke/13-3-mcluskie.pdf Статья о социологическом подходе Данкана] (англ.)
  • [media.podhoster.com/josephwebb/academy_paper_1.pdf Данкан о жанре комедии] (англ.)
  • [www.uwmc.uwc.edu/communication_arts/barry/Quotes/Burke_Duncan_Correspondence.htm Письма Кеннета Бёрка Х. Д. Данкану] (англ.)

Отрывок, характеризующий Данкан, Хью Дейел

Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».