Данн, Джон Уильям

Джон Уильям Данн
John William Dunne
Дж. У. Данн. Около 1910
Род деятельности:	философ, писатель, авиационный инженер
Дата рождения:	1875(1875)
Место рождения:	Карра-Кэмп, Килдэр, Ирландия
Гражданство:	Ирландия
Дата смерти:	24 августа 1949(1949-08-24)
Место смерти:	Банбери, Оксфордшир, Великобритания

Джон Уи́льям Данн (англ. John William Dunne; 1875, Карра-Кэмп, Килдэр, Ирландия — 24 августа 1949, Банбери, Англия, Великобритания) — ирландский авиационный инженер, философ и писатель. Автор исследований в области парапсихологии, прекогнитивных сновидений и искусственно вызванных прекогнитивных состояний. В начале XX века занимался разработками в области военной авиации, в том числе проектами бесхвостых самолётов.

Биография

«Эксперимент со временем»

«Эксперимент со временем» (англ. An Experiment with Time) — фундаментальный труд Данна о сущности прекогниции и человеческого восприятия времени. Данная работа была впервые опубликована в Англии в 1927 году и моментально привлекла интерес общественности того времени. В своих последующих работах — «Серийное мироздание» (англ. The Serial Universe), «Новое бессмертие» (англ. The New Immortality) и «Ничто не умирает» (англ. Nothing Dies) — Данн развил темы, затронутые в «Эксперименте со временем». Хорхе Луис Борхес (на которого книга Данна повлияла самым существенным образом) неоднократно заявлял, что Данн научил его следующему: «каждому человеку дана во сне толика индивидуальной вечности, которая позволяет ему увидеть ближайшее прошлое и недалёкое будущее. Всё это сновидец окидывает одним взглядом, точно Бог, наблюдающий за космическим процессом из своей необъятной вечности» — и становится, таким образом, подобен Создателю.

Теория Данна, разработанная на основе многолетних экспериментов с прекогнитивными сновидениями и искусственно вызванными прекогнитивными состояниями, заключается в том, что в реальности все времена присутствуют вечно — иначе говоря, прошлое, настоящее и будущее, в некотором смысле, происходят «вместе». Человеческое сознание, однако, воспринимает эту одновременность в линейной форме. Согласно Данну, в состоянии сна восприятие времени утрачивает непреложную линейность, присущую ему в состоянии бодрствования; как следствие, человек обретает способность к прекогнитивным сновидениям, в которых сознание свободно пересекает границы прошлого, настоящего и будущего.

Литература

• Dunne, J. W. An Experiment with Time : [англ.]. — L. : A & C Black, Ltd, 1927. — 208 p.</span>
• Руднев, В. П. Джон Уильям Данн в культуре XX века : [вступ. статья] // [archive.is/RG128 Эксперимент со временем] / Дж. У. Данн ; пер. с англ. Т. В. Ивлевой. — М. : Аграф, 2000. — С. 5—14. — 223 с. — ISBN 5-7784-0130-2.</span>

Персоналии   Ирландия   Авиация   Литература   Психология   Философия

Отрывок, характеризующий Данн, Джон Уильям

– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.