Данута Кейстутовна
| Данута | |
| лит. Danutė | |
| Дата рождения: |
ок. 1358 |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: | |
Дану́та (в крещении — Анна; около 1358[1] — 25 мая 1448) — литовская княжна, дочь князя Кейстута, жена мазовецкого князя Януша. О её жизни известно крайне мало.
Содержание
Биография
Исторические источники не содержат упоминания о том, когда родилась Данута и когда она была выдана замуж за Януша Мазовецкого. Согласно польскому хронисту Яну из Чарнкова, в 1382 году брак уже состоялся. Теодор Нарбут, а за ним и Юзеф Вольф датировали это событие 1380 годом, причём первый считал, что брак был бездетным. Эта дата встречается и в позднейшей историографии, например, её принял Феликс Конечный. Во время переговоров с Тевтонским орденом в 1379 году Кейстут называл комтура Остероде Гюнтера Гоенштайна крёстным отцом Дануты. Это означает, что к тому времени она уже была крещена и вышла замуж[1].
Оскар Бальцер подошёл к проблеме датировки замужества более критично, определив, что оно было заключено не позже 27 сентября 1376 года, так как этим днём датирован документ о постройке бани в Варшаве, в регесте которого упоминается жена Януша. На основании гипотезы, согласно которой дочь Януша и Дануты была выдана замуж за молдавского господаря Петра, а также папской буллы, Ян Тенговский датировал замужество 1373 годом. Януш Грабовский датировал это событие периодом между 23 ноября 1371 года и 1373 годом. Таким образом, учитывая дату замужества, предполагается, что Данута родилась около 1358 года[1].
В 1382 году, во время гражданской войны в Великом княжестве Литовском, Витовту удалось бежать из заточения в Кревском замке. После побега он попросил укрытия и помощи в войне с Ягайло у своей сестры Дануты и её мужа. Не получив помощи, Витовт был вынужден обратиться к Тевтонскому ордену.
В 1440 году, после убийства брата Дануты великого князя литовского Сигизмунда, в землях Дануты, вероятно, нашёл убежище сын покойного Михайлушка. В то время Данута была вдовой, Януш умер в 1429 году. Считается, что Данута умерла 25 мая 1448 года. Похоронена в Варке. Имела трёх или четырёх детей:
- Неизвестная по имени дочь (возможно, Ольга; между 1373 и 1376 — после 1401) — в 1388 году вышла замуж за молдавского господаря Петра I Мушата. После его смерти жена Вильчена (?);
- Януш (до 1383—1422);
- Болеслав (до 1386 — между 1420 и 1425);
- Конрад (до 1400 — до 1429).
Напишите отзыв о статье "Данута Кейстутовна"
Примечания
Литература
- Jasiński K. Rodowód Piastów mazowieckich. Poznań-Wrocław: Wydawnictwo Historyczne, 1998. — ISBN 83-913563-0-2. — S. 80-83, 97-104. (польск.)
- Jonynas I. Danutė // Lietuviškoji enciklopedija / Vaclovas Biržiška. — V. 5. — Kaunas: Spaudos Fondas, 1937. — P. 1501—1502. (лит.)
- Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. — Poznań-Wrocław: Wydawnictwo Historyczne, 1999. — ISBN 83-913563-1-0. — S. 217—219. (польск.)
Образ в кино
- «Крестоносцы» / «Krzyzacy» (Польша; 1960) режиссёр Александр Форд, в роли княгини Анны Дануты — Люцина Винницка.
Отрывок, характеризующий Данута Кейстутовна
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
